23 февраля 1945г. в бою под Бусовачей (Босния) погиб командир батальона 5-го полка Русского Корпуса, генерал-майор М.М.Зинкевич, последний командир Алексеевского полка. В 2010 году мы разместили статью полковника Мацылева о генерале М.М.Зинкевиче. В этом году мы размещаем воспоминания М. Федоровского, одного из участников боев под Бусовачей. Оригинал был напечатан в "Наших Вестях" №369 (март-апрель 1978 г.)
В двадцатых числах февраля 1945 года Пятый полк Русского Корпуса, охранявший один из участков линии Сараево-Загреб в районе городка Бусовича, был вынужден после трёхмесячных боев отойти под натиском всё возраставших, хорошо вооружённых, а главное свежих партизанских сил Тито.
Полком в то время командовал полковник А.И. Рогожин, командирами батальонов имея генералов М.М. Зинкевича и Ф.Э. Бредова. В ночь на 23 февраля второй батальон был расположен на линии деревушек Горно-Ровно – Долно-Ровно. 11-я рота полковника Т.М. Чибирнова находилась в Горно-Ровно, 10-я, вместе со штабом батальона, разместилась в Долно-Ровно, расположенном в полутора километрах от стоянки 11-й роты, в резерве же в местечке Ковачица была 9-я рота.
Лежал глубокий снег, заставлявший противников пользоваться исключительно протоптанными и покрывшимися ледяной коркой дорожками. По ночам мороз достигал 18-20 градусов, и масло в итальянских легких пулемётах сгущалось, отчего пулемёты плохо работали.
В эту ночь противник перешёл в атаку. Крайняя усталость и измотанность людей, просидевших в течении трёх месяцев на позициях, привели к тому, что планомерное отступление превратилось в беспорядочное бегство, приведшее остатки батальона – в эту ночь батальон потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести приблизительно половину своего состава, - в местечко Бары, расположенное в двух километрах к северо-западу от разбитого воздушными налётами городка Бусовича.
Как сейчас помню, благодаря усилиям командира батальона генерала Зинкевича и полковника Чибирнова остатки его были собраны и заняли новую боевую позицию. Самообладание и умение влиять на подчинённых генерала Зинкевича привело к тому, что паническое чувство страха, охватившее батальон, прошло и он удержался на позиции в Барах.
От этого местечка у меня в памяти осталось воспоминание о двух хибарках и хлеве, расположенных на склоне холма и простреливаемого с фронта и фланга противником, занявшим очень выгодную для него позицию. Около одной из этих хибарок расположились остатки 11-й роты и взвода, тяжёлых пулемётов, около другой – остатки 9-й и 10-й рот и штаб батальона.
Настало чудное солнечное утро. Батальон, несмотря на всё усиливающийся ружейный и миномётный обстрел, отдыхал после тревожной ночи. Люди разместились по укрытиям или отогревались в указанных домиках.
Генерал Зинкевич вышел вместе с полковником Чибирновым изучить обстановку. Они стояли около угла штабной хаты, рассматривая в бинокли линию фронта, как вдруг упавшая между ними мина свалила обоих в снег.
- Вот опять двух наших здорово шарахнуло – сказал мне вошедший лейтенант Зипунников, приятель мой по медицинскому факультету, тогда командир тяжёлого взвода.
Я выбежал из хибарки, чтобы оказать первую медицинскую помощь. Шагах в ста я увидел две корчившиеся фигуры и побежал к ним напрямик, решив не пользоваться укрытием довольно извилистой канавы, мало укрывавшей от миномётного обстрела.
Подбежав к раненым, я узнал в них командира батальона и своего командира роты.
- Федоровский, передайте "паку" (противотанковая 37 мм пушка), чтобы он открыл беглый огонь – приказал мне генерал Зинкевич.
Пока я осматривал его самым поверхностным образом, он всё время полусознательно повторял эти же слова. Я увидел, что у генерала перебиты обе ноги, и понял, что он исходит кровью.
В это время начали подбегать другие и я, увидев среди них доктора Метальникова, поспешил к лежавшему в трёх шагах полковнику Чибирнову. Меня поразило выражение нечеловеческого страдания на его лице. Он был весь залит кровью и я сравнительно долго не мог обнаружить рваную рану в паху и раздробленную кисть левой руки. Накладывая повязки потуже и тем стараясь приостановить кровотечение, я сдавливал пораненные места.
- Доктор, ведь я ещё человек! – несколько неожиданно для меня произнёс полковник Чибирнов, не издававший до того ни одного стона.
Затем он попросил у меня закурить, и когда были закончены перевязки, раненых отправили в Бусовачу. Капитан Гапон – фельдфебель 11-й роты – организовал отправку раненых на приставной лестнице и куске выломанного плетня.
На следующий день генерал Зинкевич и полковник Чибирнов, доблестные офицеры Алексеевского полка, скончались, а в осиротевшем батальоне вечером того же дня насчитывалось 97 человек строевых.
М. Федоровский
http://pereklichka.livejournal.com/142962.html
