Из писем А.И.Деникина к Асе Чиж

[Ольга]

 Ксения Васильевна Чиж (Ася) была на 20 лет младше Антона Ивановича, своего будущего мужа. Знакомство А.И.Деникина с семьей  будущей жены произошло по воле случая. 2-я полевая артиллерийская бригада, в которую прибыл к месту службы подпоручик Деникин, была расквартирована в небольшом городке Беле Седлецкой губернии. Однажды  подпоручик Деникин был приглашен  своими сослуживцами на охоту. Решили охотиться на кабанов, а для этого нужно было выйти ночью, чтоб перекрыть путь кабанам к лежбищу. На рассвете Антон услышал крик о помощи. Углубившись в лес, он подпоручик заметил охотника, который уцепился за ветку дерева, спасаясь от подраненого кабана. Антон выстрелил в кабана, и тем самым спас охотника от неминуемой гибели. Спасенный тепло поблагодарил Деникина и сказал, что подобный "промах" на охоте произошел с ним впервые. Так же охотник поспешил представиться: "Василий Чиж, налоговый инспектор".
  Вскоре между подпоручиком Деникиным и Василием Чижем завязалась дружба, и уже через восемь дней  Антон присутствовал на крещении дочери В. Чижа Ксении. А еще через год-на крещении сына Василия Чижа - Дмитрия. На протяжении многих лет продолжалась дружба А.Деникина с семьей Чиж. Ксения, которую все звали Асей, выросла и повзрослела на глазах "старого" друга ее отца Антона, которого Ася звала "дядя Антон".

[Ольга]

   В первые дни января 1902 г. Антон-уже капитан Деникин, покидает г.Бепу. Его направляют в Брест-Литовск, в штаб 2-й пехотной дивизии, где Деникину было поручено командование ротой 183-го Пултусского пехотного  полка. Это полк располагался в Варшаве, как и 2-й корпус кавалери, к которому А.Деникин присоединится через год после обязательной "практики командования".
  В это же время родители Аси Чиж, решившие развестись, отправляют дочь учиться в Александро-Мариинский институт в Варшаве для получения среднего образования. Зная, что "старый" друг Деникин тоже в Варшаве, родители поручают ему "следить" за жизнью Аси в институте, сопровождать ее на прогулки по воскресеньям, помогать в учебе. Деникин, конечно же согласился и , по возможности, когда позволяла служба, воскресенья проводил в компании Аси. Ася вспоминала:"Капитан всегда начинал с того, что "производил мне смотр"-замечал выбившуюся прядь или чернильное пятно на руках и принимался полусерьезно возмущаться..." Антон никогда всерьез не думал над тем, что судьба не даром поручила его заботам эту симпатичную, своенравную, но такую родную уже девочку....
   Участие в русско-японской войне, затем революционные события 1905-1906 гг. на время отвлекли А.И.Деникина от забот об Асе Чиж. Встретится он снова со своей "подопечной" только в 1906г.

[Ольга]

    На тот момент родители Аси были уже в разводе, а матушка ее вскоре вновь собиралась выйти замуж за г-на Иванова, который был также товарищем А.Деникина. Воспитанием Аси теперь занимались ее бабушка и дедушка Тумские. Александр Тумской, дворянин с богатой родословной, государственный советник, председатель мирового суда в управлении Седльца, был важным человеком. Его жена, баронесса прибалтийского происхождения, лютеранка была еще более "импозантной", чем ее муж. Она какправило всегда была одета в черное, носила аккуратную строгую прическу. Антона поражал пронзительный, как бы проникающий в самую душу собеседника, взгляд Асиной бабушки. Антон и прежде часто видел Тумских в доме родителей Аси в Беле, но теперь ему предстояло познакомиться с ними поближе. Об их строгости и требовательности Деникин  знал хорошо, так как помнил, что необходимым условием сопровождения Аси им на воскресные прогулки было разрешение Тумских.

Продолжение следует...

[Ольга]

  Антон Иванович пришел с визитом к Тумским в их квартиру в Седльце. Он прежде всего осмотрел комнатку Аси, потом оказался в огромном салоне. На стенах располагался бесконечный ряд портретов. Также Антон насчитал до десяти столов разной величины, столкнулся с одним из двух десятков горшков с зелеными растениями, увидел себя сначала в одном, потом в другом зеркале, отражавшем его с головы до ног. Увидев одно из кресел, обитых дорогой тканью, хотел в него сесть, но не рискнул. Слишком необычна была эта богатая обстановка для Деникина, не привыкшего к роскоши. Прием у Тумских был очень теплым и радушным. Ася, которую Антон очень хотел увидеть, немного изменилась, уже чувствовала себя повзрослевшей и не была так непринужденно весела с Деникиным, как раньше.
  Повидав старых знакомых, Антон Деникин, получивший четыре месяца отпуска, с июля по сентябрь 1906г. проводит за границей, "на отдыхе". Он побывал в Берлине, Париже, Вене, Риме и Венеции. По пути домой-остановился на несколько дней в Швейцарии, в Альпах. По возвращении на Родину, Деникин получил направление в Саратов, он становится начальником штаба 57-й резервной бригады. А 12 июнля 1910 г. полковник Деникин был назначенкомандиром 17-го пехотного Ахангелогородского полка, расквартированного в Житомире.
   Сильное впечатление на полковника Деникина произвела гибель П.А.Столыпина, которого Деникин очень уважал и возлагал большие надежды на его преобразования. Взволнованный гибелью Столыпина и обстоятельствами, с ней связанными, полковник Деникин воспользовался предложенным отпуском и решил навестить семью Аси.
  Встретившись с Василием Чижем и Дмитрием  в Варшаве, Деникин едет в Седльц, в дом Тумских. Там он встречает повзрослевшую, ставшую красивой девушкой, Асю. Она уже окончила с отличием Александро-Мариинский институт, собирается поступать  на исторический факультет Санкт-Петербургского университета.
  Ася просто очаровала  "старого полковника" своей красотой, манерой держаться, смелыми "современными" суждениями. Это была уже не та девочка, с которой Деникин общался по-отечески, а девушка, которая требовала к себе отношения как к равной. Не то, чтобы Деникин растерялся, но был озадачен. Эта встреча стала своего рода рубежом дружеских отношений "старого" Иваныча и юной Аси.

[Ольга]

               *опечатки (см. выше): "12 июля 1910г. полковник Деникин был назначен командиром 17-го пехотного Архангелогородского полка"

  В Житомире настоятельные и неотложные дела отвлекли полковника от той "рубежной" для него встречи. Он хотел было пригласить Асю к себе домой, чтоб с ней поближе познакомилась его матушка, и одновременно боялся этого.  Но уже стали распостраняться в обществе тревожные "слухи" о скорой войне, да у матушки, Елисаветы Деникиной дома были другие заботы.
   В 1914г. началась Первая мировая война, и всякие дела личного характера для Деникина отошли на второй план. На фронт ему приходили письма в основном только от матери, но довольно редко. И в ее письмах, и в его ответах  практически ничего не обсуждалось, кроме военных операций, походного быта и душевных переживаний-сын беспокоился о здоровье матери, а она о его жизни и состоянии духа. Иногда Елисавета Деникина упоминала о некоторых общих знакомых, в числе которых была и семья Чиж. Как-то между прочим, Антон узнал, что "маленькая" Ася собралась замуж за Михаила Масловского, корнета 13-го Нарвского полка. И после этого известия Деникин почти не думал  о Ксении Чиж, так как был  уверен, что всякие размышления на тему их с Асей сближения - из области фантастики. И никогда бы он сам не стал прявлять инициативы в заведомо "авантюрном" деле, так как привык руководствоваться разумом, а не спонтанными чувствами. В глубине души Деникин был искренне рад за Асю. Его же личная жизнь так и не устроилась к сорока годам. А война вновь захватила полностью все его личное время и все переживания.
   Но судьба распорядилась иначе...
   В октябре 1914г. погиб Михаил Масловский. Ася, узнав об этом, бросает университет в Петрограде. Она вдруг вспоминает о "старом" друге семьи, Деникине, ставшем уже известным генералом, о котором она столько читала в газетах. И она решает не потерять из виду единственно истинно близкого себе человека, которому всегда была искренне небезразлична ее судьба. И который, возможно, еще не забыл "маленькой Аси". Не то, чтобы Ксения Чиж надеялась на что-то определенное, но, видимо, уже начала осознавать, что "старый  друг" ей как-то особенно дорог...
  

[Ольга]

 
  Мать Аси и Елисавета Деникина тоже поддерживали дружеские отношения, как Антон и Василий Чиж. Даже после развода супругов Чиж Деникина  всегда  была рада Асиной матушке, с которой еще теснее сдружилась в годы своей болезни. И вот Ася решает ехать вместе со своей матерью в Житомир, к Деникиной-навестить старушку, а заодно расспросить ее об Антоне Ивановиче. Ася задумала "хитрый" план.
  Старушка Деникина уже часто болела, ей нужна была помощь по дому и поддержка, поэтому Ася с матерью задержались в Житомире на некоторое время. И тогда как-то между прочим  с "неподдельным удивлением"  Ася сказала Деникиной: "Я несколько раз писала Антону Ивановичу, но так и не получила ответа..." Это, безусловно, не могло оставить равнодушной строгую и любящюю  мать, которая иногда все-же надеялась, что "дружба" между ее сыном и "милой Асей" могла бы перерасти во что-то большее. Тем более, что жизнь сына никак не могла устроиться до сих пор...
  Асин расчет оказался верным. В октябре 1915 г. "старый друг" прислал ей письмо.
  
"15(28) октября 1915

Милая Ася!
Быть может, так нельзя обращаться? Но я иначе не умею. Мать писала мне, что я не отвечаю на Ваши письма...Я их не получал. И грущу. Потому что образ милой Аси жив в моей памяти, судьба ее меня живо интересует и я от души желаю ей счастья.
Жизнь моя так полна впечатлениями, что их хватит на всю жизнь. Горишь, как в огне, без отдыха, без минуты покоя, испытывая острые ощущения боли, скорби, радости и внутреннего удовлетворения.
Славная дивизия, которой - судьба улыбнулась - я командую 14 месяцев, создала себе исключительное положение: неся огромные потери, исколесив всю Галицию, побывав за Карпатами - везде желанная, -то растаявшая, то вновь возрожденная пополнениями, исполняет свой долг с высоким самопожертвованием. Достаточно сказать, что в двух операциях, в сентябре и первой половине октября, взято ею до 12 000 пленных, 4 орудия, до 50 пулеметов и проч.
Здоровье лучше, чем в мирное время. Самочувствие - отличное. Но нервы истрепаны. И не раз в редкие минуты затишья мечтаешь о тех благодатных днях, когда кончится война (победой, конечно, - не раньше) и получишь нравственное право на отдых. Отдых полный, ничем не омраченный: мир, покой - как хорошо. Счастье? Его почти не было. И будет ли? Но на покой я , кажется, имею право...
А до тех пор, до славного исхода кампании-полное напряжение сил, воли, мысли.
Асенька, милая, Ваше здоровье меня печалит. Ваша жизнь, насколько могу судить, не вошла еще в колею. Почему?
Напишите несколько строк. Буду рад искренне. Жду..."

[Ольга]

   Отправив это письмо, Антон Иванович испытывал смешанные чувства. Он, безусловно, был рад тому, что Ася искала общения с ним, но ему непонятны были ее мотивы. Он решил просто ждать ответа и лишний раз не мучать себя сомнениями и догадками. Получив ответ, он решил, что нельзя больше допускать никаких недомолвок, так как сам уже осознал, что перешел "рубеж" их прежних товарищеских отношений, что будет неискренне держать Асю в неведении, раз уж судьба сводит их вместе снова. А там-будь, что будет...Но только прежде он хотел выслушать Асю,  понять ее жизненную ситуацию.
  Пережив однажды сильное разочарование, Деникин не стремился рисковать своим душевным покоем вновь, так как не хотел "ломать" себя ради неопределенных чувств и ждать новых огорчений. Другое дело - Ася. Это "свой", родной, дорогой человек, которого он знал всю свою жизнь. И разница в возрасте для духовного родства скоро перестала быть помехой. Когда Асины родители развелись, а ее отправили учиться в институт, поручив ее опеку Деникину, он стал практически единственным ее близким человеком. И в это время, когда начала формироваться Асина личность, когда она,  как любой подросток, путалась в жизненных проблемах, которые никто не помогал ей разрешать - Антон был всегда рядом.  Он выслушивал ее, обсуждал с ней вместе все ее страхи и обиды, приводил жизненные примеры, был ее Настоящим другом и уже не воспринимал ее как ребенка, но как личность.  В такие же, как Ася тогда, свои годы Антон также был духовно одинок, также оказался один на один со "взрослыми" проблемами, когда умер его отец. Он также искал опоры и поддержки, но почти их не находил. И вот поэтому Деникин так сроднился с Асей, видя в ней сходство с собой. И так начало складываться их истинное душевное единство, не проходящее с годами, но облекавшееся в новые формы.

[Ольга]

       "10(23) ноября 1915 года

 "Вспомнил..." - это неверно. Не забывал.
Но сантименты не идут старому генералу, который по рангу должен представлять собой нечто важное, бородатое и хриплое...
Вы шутите в письмах своих, Асенька, а я за шутками вижу хмурое личико и мятущуюся душу. И вместе с Вами искренне желаю, чтобы неведомое мне на Вас свалившееся горе прошло мимо, чтобы там действительно оказалось "что-нибудь не так".
Распутица на время приостановила наши действия. Живем среди сплошных болот, среди обугленных развалин в скучном, пустынном месте. Вместо кровавых боев - нудная позиционная война с ее атрибутами: заплывшие водой окопы и серые холодные землянки. Непосредственно чувствуя пульс жизни, мы видим, что в рядах противника нет той нравственной силы, с которой он начал кампанию. В отбираемых у пленных дневниках - апатия, усталость, желание конца. Он не близок, он далек еще, но ясно чувствуется фатальная неизбежность поражения австро-германцев. И настанет новая светлая эра, если только кормчие сумеют уберечь страну нашу от внутренних потрясений.
В чем счастье человека? На 42-м году жизни не отдаешь себе совершенно ясное и отчетливое понятие об этом. Но вижу, что Вам оно не слишком ярко улыбается...Грустно.
Пишите, Ася, милая: я прочел Ваши строчки и опять, как тогда, в манчьжурской тайге, повеяло теплом".

[Ольга]

 "16(29)декабря 1915

Вот уже четыре месяца не имею своего угла. В одной комнате три-четыре человека. Конечно, памятуя о привелегиях начальнических, меня бы устроили лучше, но зато в ущерб другим.
Пишу ужасно нескладно, потому, что три пары глаз смотрят под руку и три головы не без ехидства думают: что это генерал, письма которого отличаются телеграфической краткостью, пишет уже 4-ю страницу?
Не могу пока послать своей карточки: фотографии нет, а кустарные снимки, отосланные в Киев, утеряны во время паники.
Над нашими болотами - густой непроницаемый туман. Сыро и скучно. Согревает  только  лишь извне, издалека...Жду...
Сердечный привет.
Асенька, что тот - "сильный и любящий" пришел уже?
Еще нет?"


  "26 декабря 1915 (8 января 1916)

Спасибо, Асенька, милая моя, что, не считаясь с моим молчанием, написали письмо, не такое, правда, как раньше...
Но это неважно. Писал 4 декабря по старому адресу и 16-го по новому. Обидно, если не получили, - телеграфировал даже... Кругом море воды, грязи, ноль градусов. Окопы плавают. Это затрудняет серьезные действия, и наши, и противника. Поэтому на нашем фронте опять затишье.
В армии дерутся просто и с ясным сознанием необходимости и цели. Но в тылу, в особенности в Вашем Петрограде, - неблагополучно. То, что помимо воли приходится слышать со всех сторон, удручает.
Дай Бог разума нашим кормчим!
На столе - рождественская елка, настоящая елка, с украшениями, со свечами. В штабе атмосфера товарищеская.
Шумно и уютно. И немножко грустно...
Про карточку писал трижды, но мне хочется повторить еще раз: какя прелесть!
Будьте счастливы!
Жду письма".

[Ольга]

  "16(29) января 1916

Я не знаю, но вижу, но чувствую, что Вы больны серьезнее, чем Вам это кажется. Самолюбие, только самолюбие?
А нельзя немножко, хоть на некоторое время, поступиться им? Только на время? Чтоб быть здоровой. Чтобы потом было довольно сил радоваться жизни.
Глупо, конечно, посылать Вам такую большую образину, но, право, другой нет. Эта из альбома штаба армии. Сходство полное, но фотограф прикрасил, прибавил волос на моей лысой голове, сгладил морщины. Суди его за это Бог, а я не буду.
Штабная молодежь ожила и шумит еще больше: разрешены отпуска. Пока нет боев. пусть... Пусть живут и радуются, пока молоды.
В феврале, вероятно, и мне можно будет уехать. Не знаю...
Будьте счастливы. Жду".

  "6(19) февраля 1916

10 января моя мама тяжело заболела воспалением легких. 24 удалось вырваться в отпуск. До 5-го просидел возле нее.
Устал нравственно и физически. Исход - неопределенный. Иногда - надежда, иногда - нет. Впереди ждет пустота и подлинное одиночество - у меня ведь никого нет, кроме нее".


  "12 (25) февраля 1916

Был второй кризис, почти агония: пульс 36, температура ниже 36, длилось так дня четыре. И пошло на улучшение. Возраст почтенный, но доктор все же обещал недели через четыре поставить старушку на ноги. Чувствую себя разбитым. Еду в великолепную санаторию - свою дивизию".


  "27 февраля(11 марта) 1916

Ждал долго. Сегодня получил письмо от 15. Не такое ласковое, как раньше. И потом, не все понял. Иногда кажется, что понимаешь, иногда сомневаешься. Но всегда жду с нетерпением и ищу ответа на вопросы незаданные и думы невысказанные.
Плохо, Асенька, моей матери. Сердце поддерживают камфорой [...] Но кажется мне, что врачи делают это лишь для очистки совести - напрасно только мучают бедную старушку.  Положение все время тяжелое.
Жизнь угасает. Нити рвутся.
Дивизия вновь заняла фронт. Прибавилось дела. Асенька, родная, опять больна? Отчего я ничем, ну вот ровно ничем не могу помочь? Научите меня...
Теперь вот ответьте мне: неужели счастье, которое "прошло мимо" Вас, невозвратимо и незаменимо?"