Летом 1920 г. в Степном Алтае произошло вооруженное выступление, в ходе которого мятежники сформировали Народную повстанческую армию. Советские историки П.Е. Померанцев, М.А. Богданов и И.А. Абраменко попутно или специально анализировали вопросы о причинах этого восстания, его руководителях, численности и составе мятежников, освещали боевые действия Народной повстанческой армии. Однако их публикации, написанные на узкой и в основном тенденциозной источниковой базе, выполненные с использованием марксистской методологии исследования, содержат серьезные ошибки как фактического, так и концептуального характера.
Последняя по времени публикация на эту тему, относящаяся к 1996 г. и принадлежащая В.Ф. Гришаеву, воспроизводит все принципиальные трактовки советской историографии и только добавляет к ним фактические ошибки . Поэтому в настоящем сообщении ставится задача, основываясь на более широком и достоверном круге источников, внести ясность в фактическую сторону событий и трактовку двух важнейших вопросов истории Народной повстанческой армии Степного Алтая: ее численности и состава.
В последней декаде июня 1920 г. крестьяне Алексеевской волости Змеиногорского уезда, Павловской и Сосновской волостей Семипалатинского уезда тайно сформировали 1-й Крестьянский повстанческий полк. Его организаторами были медицинский фельдшер с. Сосновка Ауздинов и некто Янарцынский, какие-либо сведения о котором в источниках совершенно отсутствуют. Командиром полка в документах советского происхождения называются разные люди: Ауздинов, Домбровский, Колбасников, Мясников. 29 июня повстанцы неожиданно окружили прибывший в Алексеевку отряд Семипалатинского уездного комитета по борьбе с дезертирством в составе 135 штыков и напали на него. Командир советского отряда К.А. Фомин, его заместитель и около 100 красноармейцев во время боя погибли, а остальные были взяты мятежниками в плен.
Вдохновленные успехом, одержанным в Алексеевке, повстанцы срочно мобилизовали население Алексеевской, Бурасинской, Павловской, Ромодановской и Сосновской волостей и создали еще два полка: 2-й (командир полка Бойко) и 3-й Крестьянские повстанческие, — которые стали ударной силой Народной повстанческой армии. Видимо, тогда же они сформировали высшие органы военного управления: избрали военный совет штаба армии, в который вошли А. Алеско, К. Горский, Е. Демченко, К. Тандрик и П. Смирнов, а также начальника штаба (он же одновременно являлся командующим армией), которым стал крестьянин д. Жайтанево Сосновской волости эстонец Березовский. Местом дислокации штаба армии были то Алексеевка, то Сосновка.
В дальнейшем во многих документах советского происхождения главным руководителем Народной повстанческой армии назывался житель с. Сосновка, бывший командир 4-го Крестьянского корпуса партизанской армии Е.М. Мамонтова М.В. Козырь. Судя по всему, это не так. Скорее всего, М.В. Козыря в это время в Сибири не было, а в восстании участвовал его родной брат Николай, занимавший должность адъютанта начальника штаба армии. Во всяком случае, именно так полагало руководство Семипалатинской губчека.
В начале июля 1920 г. из центра мятежа повстанческие полки двинулись в трех направлениях: в северном (на Славгород), в северо-восточном (на Барнаул) и в юго-западном (на Семипалатинск). 8 июля 1920 г. 1-й Крестьянский полк занял с. Больше-Владимировка, являвшееся центром Александровской волости Семипалатинского уезда, где сформировался 12-й Крестьянский повстанческий полк (командир Смирнов). Кроме того, в этом же районе был создан 11-й повстанческий полк в Алексеевке и немногочисленные повстанческие отряды организованы в отдельных казачьих станицах и поселках, расположенных на Иртыше (в Долонской, Лебяжьей, Подпускном, Семиярской)
Но наибольший успех выпал на долю 2 и 3-го Крестьянских повстанческих полков. Продвигаясь на север и северо- восток, они сначала 3 июля захватили Михайловское (Марза-гул) и Ракиты, затем с боем взяли Боровой Форпост, а на следующий день заняли Усть-Волчиху (Трубину) и центр Покровской волости — с. Волчиха. Затем повстанцы, потеснив небольшие отряды войск внутренней охраны, милиции и местных коммунистов, заняли большинство населенных пунктов Вознесенской, Каипской, Ключевской, Покровской и Родинской волостей Славгородского уезда. Этот успех во многом был обусловлен благоприятным отношением к мятежникам местных крестьян. «Население, — констатируется в разведывательной сводке штаба 26-й стрелковой дивизии от 10 июля 1920 г., — встречает повстанцев сочувственно, осведомляя их об обстановке и оказывая им широкую помощь»
В Михайловском и Волчихе мятежники образовали районные штабы, которые, опираясь на местные сельсоветы и волисполкомы, приступили к мобилизации мужского населения. В результате в указанном районе было дополнительно сформировано еще шесть полков: 1, 3 и 6-й Каипские (командир 1-го Каипского полка Пухов, 3-го — житель с. Полуянки Жумыгин, 6-го — крестьянин-середняк с. Ново-Кормиха И.Т. Стрюк), 4-й (организатор А. Петрунин, командир Падерин, оба — жители с. Михайловское), 5-й Волчихинский (организатор Гоман, командир Светлаков, оба — жители Волчихи) и 7-й Ключевский, а также 11-й сводный особого назначения кавалерийский отряд (командир — житель Михайловского Иванов). Кроме того, 11 июля из Боровской волости Барнаульского уезда в Волчиху скрытно перешел повстанческий отряд под командованием Ф.Д. Плотникова (бывшего комиссара 1-го Алтайского полка партизанской армии Е.М. Мамонтова), который с конца мая 1920 г. оперировал в Боровской волости Барнаульского уезда.
Таким образом, к началу второй декады июля 1920 г. Народная повстанческая армия Степного Алтая насчитывала не 12, как указывается в разведывательных сводках и обзорах штабов советских частей, и не 8–9, как утверждал М.А. Богданов, а 11 повстанческих полков и несколько отрядов. Реальное наличие всех этих повстанческих формирований, кроме 11-го полка, подтверждается их последующим участием в боевых действиях.
Основываясь на сведениях, полученных при допросах взятых в плен мятежников, штаб 26-й советской стрелковой дивизии определял численность каждого повстанческого полка в среднем в 1200 пехотинцев и 300 конных. Тем самым расчетная величина Народной повстанческой армии должна была равняться 18 тыс. чел. Однако штаб 26-й дивизии склонялся к тому, что в действительности численность Народной повстанческой армии не достигала этой величины и составляла только примерно 12–14 тыс. чел. Советские историки П.Е. Померанцев, М.А. Богданов и И.А. Абраменко полагали, что общая численность мятежников была еще меньше, не превышая 10 тыс. чел.
По нашему мнению, все эти оценки представляются явно заниженными. В оперативных документах советских войск, участвовавших в подавлении восстания, встречаются данные о численности отдельных повстанческих полков и отрядов, позволяющие составить более верное суждение о количестве мятежников. Так, общая численность 1 и 12-го Крестьянских полков определялась советским командованием в 3 тыс. пехотинцев и два эскадрона кавалерии. 1200 пехотинцев и 60 конных насчитывалось в 3-м Крестьянском полку, по 1 тыс. чел. — в 1, 3 и 6-м Каипском полках, 2 тыс. чел. — в 7-м Ключевском полку. Противоречивые данные — от 4 до 8 тыс. чел. — имеются о численности 5- го Волчихинского полка. Около 250 сабель имелось в отряде повстанцев станицы Долонская, 200 — в 11-м сводном особого назначения кавалерийском отряде, 150 — в отряде Плотникова . В совокупности получается, как минимум, 14 тыс. чел. Но сюда же необходимо добавить численность еще по меньшей мере двух полноценных полков: 2-го Крестьянского и 4-го. В итоге общее количество мятежников, входивших в начале второй декады июля 1920 г. в Народную повстанческую армию Степного Алтая, никак не могло быть менее 15 тыс. чел.
Однако в боях под Больше-Владимировкой (12 июля), Волчихой (13 июля) и Боровым Форпостом (16 июля) мятежники понесли огромные потери убитыми, ранеными и взятыми в плен. Это отрицательно сказалось на моральном состоянии армии, на настроении и поведении местного населения. Основная масса крестьян повстанческого района перестала активно поддерживать мятежников. «... Под влиянием поражений, понесенных повстанческими войсками, — констатировал военный комиссар 76-й бригады 26-й дивизии Н. Гладышев, — они боятся открыто выступить и приступают к выполнению разверстки»
16 июля в штаб советского отряда особого назначения, наступавшего под командованием Н.И. Корицкого на повстанцев со стороны Славгорода, явилась делегация 7-го Ключевского полка и заявила, что он создан путем принудительной мобилизации и не желает драться с красными. 17 июля в штаб 226-го полка 26-й стрелковой дивизии поступило заявление от командира 5- го Волчихинского полка Светлакова с обязательством прекратить боевые действия, сдать оружие и разойтись по домам. В тот же день добровольно сдались красным около 400 повстанцев 5-го Волчихинского полка и 454 мятежника 6-го Каипского полка, включая командира последнего И.Т. Стрюка.
После этого повстанцы без боя оставили красным ряд крупных населенных пунктов: Ракиты, Каип, Михайловское, Сосновку, Алексеевку, — а сами стали стремительно отходить на запад, в направлении Иртыша. Судя по всему, именно тогда командование повстанцами взял на себя уроженец станицы Лебяжья штабс-капитан Д.Я. Шишкин, незадолго до того вернувшийся в родные места из Восточной Сибири (а не прибывший по заданию атамана Б.В. Анненкова из-за рубежа для руководства мятежом, как утверждается в имеющейся литературе). Правой рукой Шишкина стал Плотников.
22 июля 1920 г. передовые отряды повстанцев, состоявшие из остатков 1, 2, 3, 4 и 6-го полков, 11-го кавалерийского отряда особого назначения и отряда Плотникова общей численностью около 5 тыс. чел. добрались до Иртыша. В течение четырех следующих дней они заняли населенные пункты Кривинская, Лебяжья, Чернавская, Черная, Чикалды, Подпускная, Ямышевская. Здесь повстанцы произвели мобилизацию местного крестьянского и казачьего населения, благодаря чему их общая численность достигла примерно 8 тыс. чел. 27 июля они нанесли поражение правительственным войскам в станице Подстепная и стали реально угрожать взятием уездного города Павлодара .
Однако вечером 29 июля 1920 г. в поселке Романовка той же волости Павлодарского уезда повстанцы неожиданно круто изменили свой маршрут и двинулись на волостное с. Галкино. В ночь на 30 июля они окружили Галкино, где остановились на ночлег рота интернационалистов 445-го батальона и караульная рота Павлодарского военкомата, и разгромили их . Правда, несколько часов спустя в с. Александровка, что на границе Павлодарского и Славгородского уездов, пять эскадронов 13-й кавалерийской дивизии настигли повстанцев. В течение трехчасового боя повстанцы потеряли несколько сотен человек убитыми, ранеными и пленными, но все же смогли оторваться от красных кавалеристов и уйти в степь. Взятые в плен мятежники показали, что план повстанческого командования состоит в том, чтобы вернуться в район первоначального формирования и разойтись по домам .
Причины, по которым повстанцы отказались от движения на Павлодар и частично стали склоняться к прекращению борьбы, нетрудно объяснить. Во-первых, прииртышское население, за исключением части казаков, слабо поддержало пришельцев. Во-вторых, соотношение сил все больше менялось в пользу красных, имевших к тому же много кавалерии. В-третьих, существовала реальная опасность быть прижатыми к Иртышу и здесь полностью разгромленными.
Через Аймагуль, Ключи, Северку, Покровку, Неводную, Иркутскую, Николаевскую, Бастан, Михайловское повстанцы, преследуемые красными, стремительно откатились на юг. В начале августа 1920 г. возглавляемые Шишкиным отряды появились в Угловской волости Змеиногорского уезда. Из-за боевых потерь, дезертирства и отколов их численность сократилась примерно до 2 тыс. чел. Нового же пополнения практически не поступало, несмотря на неоднократные объявления командованием армии мобилизации в населенных пунктах, через которые отступали мятежники . «... Местное население, — говорится в сводке политотдела 76-й бригады 26-й дивизии от 4 августа 1920 г., — перестало симпатизировать повстанцам. Все желают скорейшей ликвидации брожения. Вообще в настроении крестьян Волчихинского района наступил резкий перелом» .
Видимо, в Михайловском от армии отделился отряд Плотникова, который решил вернуться в Волчихинский район. Шишкин же с остальными повстанцами, число которых продолжало сокращаться, через Шелковниково, Локтевский завод, Гилев Лог двинулся к центру уезда — Змеиногорску и вечером 8 августа 1920 г. без боя занял его.
Взятие Змеиногорска оказалось последним успехом Народной повстанческой армии. Утром 10 августа к Змеиногороку подошел 227-й полк 26-й стрелковой дивизии. После непродолжительной перестрелки с ним мятежники, численность которых к тому времени не превышала 700 чел., сознавая превосходство красных, оставили город . В последующие две недели повстанцы, преследуемые превосходящими силами противника, отходили горами в южном направлении. От окончательного разгрома их спасло, видимо, то, что Шишкин был военным топографом, хорошо знавшим приграничную с Китаем территорию. В конце августа 1920 г. он вывел остатки повстанческой армии к поселку Катон-Карагай Бухтарминского края, откуда они ушли за границу .
Как правило, мятеж в Степном Алтае назывался советскими историками кулацко-эсеровским или белогвардейско-кулацким. Давая такую характеристику, исследователи имели в виду, что его социальную опору составляло кулачество, а руководящую роль играли белогвардейцы и эсеры. Такие суждения не являлись итогом самостоятельного и глубокого изучения имеющихся источников. Напротив, они были некритически заимствованы из коммунистической и советской печати, а также из документов, имевших пропагандистское назначение.
Между тем простой здравый смысл подсказывает, что на территории полутора десятков волостей, охваченных в первых числах июля 1920 г. восстанием, не могло проживать такого количества «кулаков», «эсеров» и прочих контрреволюционеров. Напротив, для того, чтобы довести численность мятежников до 15 тыс. чел., необходимо было произвести сплошную мобилизацию годного к несению военной службы мужского населения повстанческой территории.
Эти общие соображения подтверждаются конкретной информацией, не вызывающей сомнения в своей достоверности. Приведу только несколько конкретных примеров, имеющих обобщающий характер. Так, в августе 1920 г. особоуполномоченный Алтайской губернской чрезвычайной «пятерки» по борьбе с дезертирством и бандитизмом А.В. Толоконников (кстати, в прошлом являвшийся одним из руководителей партизанской армии Е.М. Мамонтова), работавший в Боровской и Покровской волостях, утверждал, что среди повстанцев были представители всех слоев населения, в том числе «люди беднее бедных» . Во многих населенных пунктах (например, в пос. Лебяжий и Подпускной) после их освобождения красными от мятежников не осталось взрослых мужчин, кроме стариков, так как все они находились в рядах отступивших повстанцев . По сведениям в некоторых деревнях повстанческого района насчитывалось до 300 принимавших участие в мятеже . Но особенно интересен вывод, к которому неожиданно для себя в середине октября 1920 г. пришла Семипалатинская губчека. Проведя тщательное изучение дел 300 взятых в плен повстанческих руководителей, она обнаружила, что, вопреки сложившемуся у ее сотрудников представлению, к числу кулаков — и то с большим трудом — можно было отнести только 15–20 из них. Все остальные оказались «твердыми» середняками и бедняками .
Таким образом, можно считать установленным, что общая численность Народной повстанческой армии Степного Алтая была не меньше 18 тыс. чел., т.е. почти вдвое больше, чем утверждается в публикациях советских историков. Это было самое крупное антикоммунистическое вооруженное выступление в Сибири в 1920 г. и самое мощное — за все годы существования коммунистического режима на Алтае. В нем участвовали представители всех социальных слоев крестьянства и казачества. Влияние эсеров на возникновение мятежа и их руководство Народной повстанческой армией документально никак не прослеживаются. Что же касается бывших белогвардейцев, то к их числу можно отнести только одного Д.Я. Шишкина. Подавляющее же большинство организаторов мятежа и руководителей Народной повстанческой армии были местными жителями. Все это позволяет характеризовать данное восстание как преимущественно крестьянско-казацкое по своему составу.
Примечания
1 (Померанцев П.Е.). Повстанческое движение в Алтайской губернии в 1920 году (1 мая — 1 октября 1920 года). Ново-Николаевск, 1922. С. 55–113; Богданов М.А. Из истории борьбы против мелкобуржуазной контрреволюции на Алтае в 1920 году // Ученые записки Ульяновского гос. пед. института. Серия общественных наук.
