Рассказ Николая Васильевича Фёдорова, Атамана Всевеликого Войска Доского за Рубежом с 1965 года до своей смерти в 2003 году. Чернецовца. Участника "Ледяного похода" генерала Корнилова.ЕСАУЛ ВЛАСОВ ( I марта 1918 года )
...События описаны по рассказам покойного моего брата ротмистра Петра Васильевича Федорова, казака Новочеркасской станицы, ВВД. Участника,в рядах Баклановского отряда, в первом ген. Корнилова походе и участника второго Кубанского похода, сперва взводным первого взвода 4-ой Донской Казачьей сотни, 2-го Офицерского ген. Дроздовского полка, а потом помощником командира полка...
...Ночь прошла спокойно, уступив место, солнечному, весеннему утру. Жизнь в станице, раньше казавшейся погруженной в зимнюю спячку, с первыми лучами яркого солнца, закипела ключом. Уже скрипели журавли колодцев и холодная вода лилась в огромные корыта, к которым безпрерывно подводили коней, еще полузаспанные кавалеристы.
Уже дымились трубы в хатах. Этот дым щекотал носы. Проворные хозяйки то и дело сновали в погреб и обратно к печке, приготовляя еду для нежданных гостей.
В отдалении слышна была орудийная стрельба, а в станице, больше похожей на муравейник, занятый своим делом, было совершенно спокойно. Не видно было приготовлений, и незаметно суеты, обычной перед выступлением в поход или в бой.
Все делалось спокойно, потому что во главе этой горсточки людей, заброшенных в людском бушующем море, стоял сам легендарный Корнилов. Вера в него и в правоту его дела была настолько безгранична, что без преувеличения можно сравнить только с ранними последователями учения Христа из "Камо Грядеши"...
Случайно приходилось бывать очевидцем последнего прости родителей с детьми, всегда сцена расставания - невыносимо тяжела, но на этот раз проходила спокойно с обоих сторон, без обычных слез и истерики.
Если бы не гул артиллерийской канонады, то можно было бы принять за маневры. Группа в три с половиной тысячи человек, носящая имя Добровольческая Армия, находилась в чрезвычайно тяжелом положении. Тем более того большевики усердно провоцировали в печати не только дома, в России, но за пределами ее.
Отогнанные большевики, получив подкрепление, готовились к новым атакам. Один большой большевицкий отряд, поддержанный бронепоездами, занял Выселки. Он вытеснил небольшой добровольческий отряд, который отошёл не предупредив об отходе главные силы Добровольческой Армии. Уверенные в том, что Выселки в руках добровольцев, авангард шел беспечно и попал в засаду.
Отряд понес большие потери и вынужден был принять неравный бой. Партизанский полк авангарда, состоявший в большинстве из учащейся молодежи, гимназистов, кадет, студентов и молодых офицеров, потерял много убитыми и ранеными и только благодаря высоко - талантливому руководству его командира, ген. А.Богаевского, не подвергся полному истреблению. Полк отошел.
На северной окраине станицы в больших дворах, расположилась кавалерия. Рослые кони мирно жевали пахучее сено, которое подносили дневальные.
Из открытых дверей и окон слышен был разговор и смех. Из хаты приятно тянуло ароматным запахом приготовленной снеди. У колодца во дворе умывалась по очереди молодежь и ...по одному исчезали в хате.
Неожиданно группа у колодца расступилась, уступая место молодому гиганту.
- «Нет, нет, не беспокойтесь пожалуйста. Я подожду еще батюшку».
Подошедший отошёл немного в сторону от колодца. Он был больше шести футов ростом, необычайно широк в плечах, и с тонкой талией, блондин, с правильным, даже красивым лицом и с темно-голубыми глазами.
Через несколько минут из дома вышел батюшка с вестовым.
Все бывшие во дворе, радостно приветствовали священика. Его очень любили в отряде за его дружеское отношение, всегда готового прийти на помощь нуждающемуся.
Вестовой набрал воды в ведро и поставил около священика и гигант предложил батюшке умываться первому.
- «Да мы оба свободно сможем, дай ка братец кружку - я полью нашему командиру, а он мне затем».
Гигант подошел к забору и, опершись об изгородь, глядя на колыхавшееся полотно отрядного значка, поставленного у ворот, глубоко задумался. Его мысли улетели домой, где он оставил дорогих и близких его сердцу родных. Как то там они живут среди этих "апостолов мира", кровью заливших города и села любимой страны.
Вспомнились еще недавнее детство, школа, училище, служба, война. А ведь жизнь улыбалась ему. В 29 лет ему уже доверили эскадрон и он получил почти все боевые награды. Правда, пару раз и его ранило, но Бог милостив, выздоровел. Открытая жизненная дорога лежала впереди и неожиданно эта жуткая, никому не нужная революция. Он еще на фронте видел как торжествовал враг, как безнаказанно занимал страну, три года сопротивляющуюся.
Он видел, как в огне грандиозного пожара гибли ценности, рушились, рушились те устои, которые были основой семьи. И в это по истине кошмарное время только отдельные голоса призывали к борьбе за восстановление порядка и среди этих голосов он выбрал Корнилова и пошел за ним безотговорочно.
Налетевший ветерок расправил полотно значка и заиграл им в воздухе. Глядя на него опять нахлынули воспоминания о полке, где он начал свою службу ... и опять мысли о еще не забытых днях... История полка. Биография одного из лучших сынов Дона и России - легендарного Якова Бакланова, героя Кавказа, имя которого знают и в Азии и в Европе. В честь и память его назван полк, да не только полк носит его славное имя, но и добрый десяток новых поселений (станиц и хуторов ) и открытых школ народных и ремесленных. Так Дон чтит своих героев - сынов. Командиру великану посчастливилось поступить в полк под сенью того же значка, который был с Баклановым во всех походах и во всех боях.
Враги хорошо помнят черное полотно значка на котором серебром вышиты череп со скрещенными костями, а внизу надпись:" Чаю воскресения мертвых".
Кто-то тихо позвал его, он оглянулся. В нескольких шагах стоял батюшка.
«О, это Вы, отец?»
« Да, вижу, что ты опять призадумался около значка, а время уже, и, чайку попить.» - сказал батюшка, подходя ближе.
«Я вообще заметил, что ты уже несколько дней о чем то озабочен, может я могу помочь?»
«Да, что-то очень тоскливо, а почему - не знаю, да это пройдет», - ответил гигант.
«Да я не примечал, чтобы ты тосковал; ведь давно служим, а вот вижу, что ты какой то не свой, и думаю сам, отчего это? Хотя, конечно, ведь причин то много, а все таки нам поддаваться нельзя. Посмотри как хорошо вокруг, весна настоящая, солнце то как греет? Ну пойдем, а то и чай будет холодный, да и хозяюшки будут волноваться»... и взяв его за руку направились к хате. В это время из большого сарая вышел вестовой, а за ним два коня, весело помахивая головами.
Батюшка первый заметил коней и проговорил смеясь: «Мы с одной стороны идем, а наши кони с другой, всегда вместе», и весело окликнул коней, которые в ответ радостно заржали и прибавили шагу.
Кони подошли к своим хозяевам и трогательно терлись головами.
Вестовой, отошедший в сторону, мрачно смотрел на коней.
«Почему ты такой мрачный?»,- спросил батюшка, подходя к вестовому.
« Да командирский конь чудит чего то, не ест как следует и не пьет, только мочит губы, а ветеринар, после осмотра, говорит, что конь совершенно здоров. Ума не прилажу в чем дело», - ответил вестовой.
«Выглядит вполне здоровым, посмотри как он ласкается к с своему хозяину» - проговорил священик.
Действительно, конь терся мордой о плечи хозяина, а потом положил голову на его плечо и тихо заржал... словно жалуясь на что то, что его безпокоит. Командир ласково погладил его по шее, провел рукой по морде взяв недоуздок, передал вестовому, который и отвел коней и привязал к телеге, наполненной сеном.
«Вестовой злится на меня за то, что я верю больше ветеринару, но как же иначе?» - сказал командир батюшке.
«Ты же знаешь как вестовой предан тебе и как любит вообще животных. Вы оба живете как родные братья. Если он очень волнуется за тебя и коней, то это только потому, что он заботится о тебе, как о родном. Он также безпокоится о коне, ибо конь для казака - родной брат. Ну пойдем», - сказал батюшка и оба скрылись в хате, где в одной из комнат на столе стоял горячий самовар.
Гостеприимная, пожилая хозяйка, налила чай в стаканы и поставила перед ними. В это время открылась дверь и кто то попросил разрешение войти.
«Входите», - ответил начальник.
«Дежурный по кавалерии...» - раздался рапорт офицера. Начальник выслушал рапорт и пригласил дежурного офицера к столу.
«Я должен собрать все сведения и в восемь часов быть у ген. Маркова. Благодарю вас, господин есаул».
«Тогда после доклада приходите к нам и наша хозяюшка и мы угостим вас малороссийской колбасой» - вставил батюшка.
«Благодарю вас еще раз и постараюсь быть. Теперь это большое лакомство. Бог знает, что будет через час» - ответил офицер и вышел из комнаты.
«На сегодня мы приданы арьергарду, которым командует ген. Марков. Интересно, какие новости принесет дежурный» - сказал начальник.
Прошло не меньше часа, пока дежурный вернулся и на вопрос, что нового, поделился услышанным.
«На сегодня отряды кавалерии соеденены в один отряд под общей командой полковника Глазенапа и приданы штабу ген.Маркова, который командует Офицерским полком. Полковник Глазенап уже получил приказ о выступлении в 10 часов. Я узнаю какое приказание будет для нас».
«Это хорошо, что мы подчинены полк. Глазенапу. Он боевой офицер и большая умница» - проговорил войсковой старшина Никитин. "Я помню полк. Глазенапа по Юго-3ападному фронту.
Почти с самого начала войны он доставил немцам много неприятностей, так что немцы даже объявили денежную награду за голову Глазенапа».
« Да, я тоже помню» - сказал есаул Власов, «помню, как молодежь стремилась попасть к нему. Я эти последние дни присматривался к составу Добровольческой, нашей армии, и мне бросилось в глаз , что половина, если не больше, всё-та-же молодежь которая и там раньше на фронте беззаветно отдавала свою жизнь... Пойдемте на воздух. Кажется стрельба усилилась, возможно, что сегодня будет не только хорошая погода, но и хороший бой».
Теперь стрельба слышна была больше и громче. Вдали, как морской прибой шумели ружейные пули и пулеметная стрельба, прорезаемые выстрелами орудий противника. Шла борьба не на жизнь, а на смерть. Чутко прислушивались к этим страшным звукам добровольцы, тихо переговариваясь между собой.
На обширном дворе группами сидели добровольцы у колодца, под деревом или под сараем и всюду был один разговор, одна тема о наступающей весне и непоколебимой вере в победу над большевиками. О доносившейся стрельбе даже не говорили.
Есаул Власов, командир Баклановской сотни, вышел на улицу и остановился, заметив конного в котором узнал дежурного. Подъехавший, соскочив с коня, подошел к Власову и доложил о приказе выступать через час в направлении Выселок.
«А вообще, что слышно?» - спросил Власов.
«Передают, что противник оказывает сопротивление и нашими послано подкрепление. Очевидно скоро собьют большевиков, так как обозам приказано уже вытягиваться» - ответил дежурный.
Настроение у всех было хорошее, хотя немного озлобленное потерями партизан, которые попали под огонь бывших пленных мадьяр, немцев, находящихся у большевиков. Партизаны взяли нескольких в плен и прислали в штаб. При допросе выяснилось, что по приказу Троцкого, все военнопленные немцы и австрийцы вооружены и брошены против добровольцев. Великая Русская революция укреплялась штыками врагов России.
Власов подозвал дневального и отдал приказание о выступлении. Медленно направляясь к своему двору, он обратился к дежурному со словами:
«До выступления вы можете у нас позавтракать. Хозяйки под батиным руководством готовят домашние колбасы. Батюшка уже говорил вам ...Надо сказать ему, чтобы не задерживал с едой, а то неизвестно, когда придётся есть».
Во дворах расположения отряда, с получением новости о выступлении, не было заметно большого движения, не было суеты и шума. Баклановцы укладывали свои вещи. Большинство вещей старались оставить в обозе. Разрешалось иметь одну повозку на взвод. Нужно сказать, что и одной повозки было много, ибо почти никто ничего не имел ...Вообще же все старались облегчить себя, а главное коня. Каждый знал и понимал, что конь - это все в бою и на походе.
Не прошло и несколько минут, как все были готовы; осталась только седловка, но это в последнюю минуту перед выездом. Времени было больше чем достаточно для седловки.
В избе тоже шли приготовления, но другого рода. На громадных сковородах подрумянивалась круглая домашняя колбаса, еще с вечера приготовленная хозяйкой. Батюшка тоже помогал, советами, конечно, что вызывало добродушную улыбку на морщинистом лице хозяйки, лучшей специалистки по выделки колбасы. О ее кулинарном искусстве говорила вся станица. В больших чугунках тушилась, пахнущая яблоками капуста. Аппетитный запах наполнял комнаты и чувствовался даже на дворе.
За большим, покрытым чистой скатертью столом уже заседали - любители покушать, поглядывая с нетерпением на хозяйку и на часы. Начальник отряда и батюшка посмеивались над ожидавшими, тоже подошли в столу. Сидевшие встали и батюшка прочел молитву.
По прочтении молитвы все проговорились: « Ну, может быть теперь после молитвы скорее дело пойдет, а то просто замучила нас хозяйка своим –«еще минуточку, еще минуточку и будет готова колбаса».
Ласково улыбаясь, хозяюшка поставила на стол большую сковороду возле начальника, а дочь принесла несколько мисок с кипящей капустой. Вскоре все были поглощены уничтожением вкусной колбасы.
Батюшка, сам большой гурман, был в восхищении от колбасы . Он все подкладывал своему соседу, Власову, который не заставлял долго упрашивать. Молодой исполин добросовестно уничтожал добавки. Аппетит у него был завидный, а у хлопотунья хозяйка, польщенная похвалой, все время подкладывала новые куски колбасы.
«Ну, что же, хозяюшка, не осилили все, по правде, больше не в состоянии. Спасибо тебе за все, и семье за хлеб-соль и если живы будем - милости просим к нам в гости всей семьей, нашего хлеб-соли отведать». Власов встал и подойдя к хозяйке добавил: « Разреши поцеловать тебя, как мать родную». Нагнулся и поцеловал ее морщинистую щёку. «А теперь» - он посмотрел на часы, «через десять минут мы выезжаем; надо посмотреть за седловкой».
Он медленно вышел из хаты, а за ним последовали и остальные. Осталась в хате только хозяйка с дочерями.
Они стесняясь друг друга, украдкой вытирали полные слез глаза.
Скоро отряд двинулся по дороге на Выселки, обгоняя вытянувшийся по дороге обоз. Недалеко от окраины догнали отряд Глазенапа и пошли за ним. Шли медленно, так как впереди кавалерии шел штаб генерала Маркова, к которому беспрерывно подъезжали дежурные офицеры.
Отъехав несколько верст, остановились, остановился и обоз.
Кавалерия спешилась и каждый жадно прислушивался к сильной ружейной и пулеметной стрельбе, происходящей где-то в направлении Выселок. Простояв с полчаса, опять двинулись вперед, ведя коней в поводу. Становилось жарко.
Прошли с версту. Отряд, шедший впереди, получил приказание и отделившись от группы, быстро исчез за буграми. Баклановцы, заняв место ушедшего вперед отряда, оказались сзади штаба. Стрельба впереди становилась слышнее и сильнее, в особенности пулеметы. Чувствовалось, что впереди идет жестокий бой. Стало известно, что кавалерия пошла по вызову ген. Корнилова и все высказывали предположение для чего понадобилась конница. Одни предполагали, что для разведки, для охраны флангов, но никто не знал точно.
Прошло еще немного времени, наконец показался ординарец, подъехавший к штабу и тотчас же передали по колоне: «Начальник отряда к ген. Маркову».
Есаул Власов вскочил на своего рыжего и поскакал к штабу, за ним не отставал вестовой.
Через пару минут вестовой вернулся и передал приказ: «По коням, вперед». Отряд рысью поровнялся с штабом ген. Маркова. Дружно ответил на приветствие его и крупной рысью пошел по дороге в Выселки. Отряд шел к ген. Корнилову по его личному вызову.
Быстро прошли несколько верст и поле боя открылось глазам отряда. Впереди, около мельницы, расположился ген. Корнилов со штабом, а влево за широкой долиной отходила пехота противника, отстреливаясь, но в порядке. Был отчетливо виден их фланг до средины их фронта. Противник, не видя перед собой наших частей отходил не торопясь, хотя левый фланг противника уже сбила наша пехота.
Непонятно было по ком противник стрелял. Правда скоро услышали знакомый полет пуль, хотя отряд находился около двух верст от противника.
От штаба отделился конный и скакал к отряду. К нему на встречу направился Власов и вскоре, пропуская отряд, Власов громко приказал: «Приготовиться к атаке, не торопиться и слушать команду. Ген. Корнилов сам смотрит на нас». Отряд продолжал идти рысью.
Подалась команда: «Взводные ко мне», и выехавшие из строя офицеры поскакали к начальнику. На рыси начальник объяснил взводным задачу и они скоро вернулись на свои места. Осталось версты полторы до первых цепей противника. Видно было как в цепи метались их комиссары.
Раздалась команда, одна за другой, повторенная взводными и отряд как на учении перестроившись в одну линию, все той же рысью продолжал идти вперед, не обращая никакого внимания на рой летящих пуль.
Уже подошли на 1000 шагов и хотя огонь по отряду был усилен, но потерь не было - большевики нервничали и забыли что нужно целиться.
Подошли еще ближе, все тем же аллюром, и стало видно, все семь цепей противника и происходящая суматоха в первых трех цепях.
Начальник отряда вынул свой клинок, а за ним сверкнули на солнце клинки всего отряда и затем перестроились лавой. Заметно было как кинулись убегать одиночки из первых цепей и конные улепетывали к себе в тыл. Когда были недалеко от противника начальник подал сигнал к атаке.
Прошло несколько минут и Балаклановцы с криком «ура» врубились в цепи противника. Легко опрокинув передние цепи, они увлеклись преследованием.
Красные сдавались в плен, бросались на землю пластом, притворяясь мертвыми, бросали оружие в сторону, становясь на колени.
Все произошло молниеносно, атака, крики раненных с сдающихся, перемешивались с одиночными выстрелами, так как общая стрельба совсем прекратилась.. Вскоре Баклановцы начали собираться в группы и искать своих взводных и командира. Взводные находились здесь же. Они приказали собираться вместе, выделив нескольких всадников для сопровождения пленных, но начальника отряда никто не видал. Кто то заметил группу на месте, где в находилась первая цепь противника и опознал коня командира. Все направились к этому месту и скоро увидали командира.
Молодой гигант лежал на земле - он был мертв. ...
Очевидец, священик отряда, следующий за атакующими Баклановцами поведал, как все произошло. Он прерывал свой рассказ, чтобы вытереть предательскую слезу...
«Я видел всю атаку. Когда отряд поравнялся с первой цепью красных, я сосредоточил свое внимание на командире.
Я видел, как блеснул на солнце его клинок и как рыжий сделал огромный прыжок, после которого командир спрыгнул с коня, держа шашку в руке. Он начал рассматривать правое заднее стегно коня. Мой конек не шел быстро и я издали видел, что конь командира стоит на трех ногах, а начальник рассматривает рану, стоя спиной к полю. Видимо он был поглощён выяснением серьезности ранения коня; да и не могло быть иначе, зная любовь казака к коню. Командир не замечал, что творилось вокруг и не видел, как за его спиной, лежавший на земле, красногвардеец поднялся и со штыком на перевес направился к Власову, который по прежнему сосредоточил свое внимание на ране коня, не замечая грозившей ему опасности.
Я все это видел издали, но не мог прийти на помощь. Я кричал во всю силу своих легких, но видно не слышал командир моего голоса за шумом боя, а красный приближался все ближе и ближе, было ясно видно, что штык красного был на уровне живота командира.
Я кричал до хрипоты, но напрасно... и только в последний момент, когда красный находился на расстоянии штыкового удара, командир обернулся и увидел перед собой штык, но было уже поздно. Он не ног отвести удар. Штык красного вонзился в живот Власова. Даже в этот жуткий момент командир не растерялся, схватив левой рукой дуло винтовки, еще дальше вонзил в свой живот штык, чтобы приблизить врага, державшего приклад винтовки. Он правой рукой, в которой держал шашку нанес удар по голове красного. Прежде чем я доскакал до них, они оба медленно повались на землю. Первым свалился красный, а на него сверху наш командир. Когда я подошел - оба были мертвы. Власов со штыком в животе, а под ним красный с рассеченной до шеи головой. Около Власова стоял верный конь с застывшей слезой в выпуклых глазах. Стоял он на трех ногах вздрагивая всем телом от пулевой раны в правое заднее стегно, а около на земле сидел вестовой, спрятав лицо в коленях и по вздрагивавшим плечам видно было, что он плакал. Может рана не была бы смертельна, если бы желудок не был полон и может быть бы выжил наш гигант, а теперь его нет среди нас».
Молча слушали хмурые Баклановцы, стоя вблизи лежавшего на земле тела начальника, которого отнесли в сторону от красного.
Под голову убитого положили его подушку, снятую с седла и накрыли попоной. Все ждали подводу за которой уже давно послали в село. Коня расседлали и он стоял недалеко от своего мёртвого хозяина, понуря голову и изредка издавая жалобное ржание.
Кругом царила тишина. Даже не верилось, что только недавно это место было свидетелем боя. Весна вступала в свои права и солнышко припекало, но никто не обращал на это внимание.
Все были подавлены потерей и не одна слеза катилась по суровым лицам Баклановцев.
Вскоре прибыл ветеринарный врач, который осмотрел раненного коня и сказал, что пуля засела глубоко в кости и что конь выживет, если его поставить в конюшню и совершенно лишить движений не меньше чем на десять дней. Значит надо будет оставить на «милость», где нибудь в селе.
Наконец прибыла подвода с крестьянами по наряду. Крестьяне принялись за копание ям для убитых, собирая имеющихся на них документы. Баклановцы бережно уложили на подводу своего командира и тихо двинулись в село.
В крестьянской хате приготовили тело к погребению и переложили тело убитого в гроб, сколоченный из грубых досок, поставили у гроба почетный караул, ожидая дальнейших распоряжений. Вскоре пришел ген. Марков, за ним ген. Алексеев с ротмистром Жапрон-дю-Ларре. состоялось печальное отпевание.
Не один смахнул назойливую слезу. Было над чем подумать: сегодня ты, а завтра я.
По окончании службы ген. Алексеев задержался около часа беседуя с Баклановцами, стараясь ободрить и отвлечь их от мрачных дум.
Стало известно, что отряд атаковал противника, который оказался старым врагом. По документам собранным у противника, которые оказались у военнопленных, видно было, что банда смольного призвала в красную гвардию наших врагов, находившихся в лагерях и на полевых работах - немцев, австрийцев и мадьяр, обещая им за это возвращение на родину и платя им за голову каждого убитого добровольца премию.
Так новые интернациональные «апостолы» - бандиты покоряли Русскую землю чужими руками, призвав китайцев, латышей, пленных немцев, австрийцев, мадьяр и прочих врагов России...
Незаметно надвинулся короткий вечер и за ним темная, южная ночь.
Ввиду ухода отряда из этих мест и, конечно, после немедленного вступления красных, было решено похоронить командира без соответствующих его положению почестей. Баклановцы не желали привлечь внимание красных, зная по опыту, что красные выкапывали мертвых и надругались над ними.
Поздно ночью пришел ген. Корнилов проститься с погибшим. Он постоял у гроба молча, перекрестившись и простившись с есаулом Власовым, ген. Корнилов медленно вышел из избы и исчез в темноте. Он выглядел старше своих лет, заметно было его серое, усталое лицо.
За короткое время похода ген. Корнилов оценил исполнительного, храброго и талантливого офицера и потеря его была тяжелым ударом для ген. Корнилова.
Вскоре после ухода ген. Конилова, Баклановцы собрались в избе, чтобы отдать последний долг своему командиры. Служил погребение батюшка при мерцающих свечах и даже не глядя на него все чувствовали его волнение. Голос батюшки часто срывался, видны были предательские слезы, катившиеся по его щекам. Да, правду сказать, не только батюшка нервничал, но многие Баклановцы старались украдкой смахнуть «случайно» набежавшую слезу.
По окончании службы, Баклановцы простясь с командиром, вынесли гроб на руках из хаты и медленно направились к могиле, заранее приготовленной.
Не слышно было печального погребального звона и не было хора. Могильная тишина, темная ночь, как бы умышленно скрывала происходящее, словно стыдясь за человека и им творимое.
Срывался холодный ветер, гоня чёрные тучи. Чувствовалась перемена погоды, но Баклановцы не замечали изменений и медленно несли гроб своего есаула. Это шествие напоминало что-то тайное, мистическое давно прошедших дней. Это были те же гонимые, что и в первые века на заре христианства. Все это происходило на глазах всего культурного мира, безучастно наблюдавшего уничтожение русской интеллигенции, прикрываясь словом «революция».
В темноте показался огонек и процессия направилась на него, скоро подошли к свежевырытой могиле.
При свете трех фонарей поднесли гроб к могиле. После короткой службы, закрыв гроб, приготовились спускать его на канатах в могилу. В это время кто-то проговорил: « Посветите сюда фонарём», и к фонарю склонилась голова ген. Марков, посмотрев на часы на руке, он сказал: «Можно опускать не спеша». Гроб медленно поплыл вниз, но не успели еще опустить на дно, как раздался оглушительный взрыв далеко от села.
Весь горизонт осветился на несколько секунд ярким фосфорическим светом. В наступившей затем темноте раздался негромкий голос: «Командирский салют». Через минуту раздался второй, потом третий. То саперы взрывали дорогу, а получилось, как бы прощальный салют командиру.
При мерцавшем фонарном свете была ясно видна надпись на Баклановском значке:
"ЧАЮ ВОСКРЕСЕНИЯ МЕРТВЫХ"
Порывы холодного ветра колыхали тяжелое полотно над самой могилой, как бы посылая в могилу есаула ПОСЛЕДНЕЕ ПРОСТИ ....
Проф.Н.В.Федоров, 1993г. ( К 75-летию Корниловского похода)
