Михаил Гордеевич был ранен в ногу 31 октября (13 ноября) 1918 года под Ставрополем, у Иоанно-Мариинского монастыря. Рана Дроздовского поначалу показалась всем пустячной. Капитан Тер-Азарьев, вместе с другими офицерами снимавший Дроздовского с коня, рассказывал, что она не вызывала ни у кого тревоги. Отправляя командира в Екатеринодар, в госпиталь Красного Креста, дроздовцы были уверены, что он уже вскоре вернется в дивизию.

Однако в дальнейшем события развивались совсем иначе. Рана загноилась, потребовала нескольких операций и привела к смерти. Противоречивые мнения, высказанные очевидцами случившегося, не позволяют сделать однозначного вывода о том, что же все-таки произошло с Дроздовским: была ли его смерть следствием злого умысла кого-то из его недоброжелателей или же несчастным случаем, коих в то время в условиях антисанитарии было немало.

Версия смерти Дроздовского в результате заговора получила распространение среди части дроздовцев еще в 1918 году и была порождена конфликтом, имевшим место между Михаилом Гордеевичем и генералом И.П. Романовским. Именно на нее со всей очевидностью указали составители первого издания "Дневника" Дроздовского, вышедшего вскоре после войны: "Это легкое пулевое ранение потребовало почему-то восьми операций..., - писали они. - Два месяца тянулось заражение крови, поговаривали о тифе, о систематическом медленном отравлении, во всяком случае, почему произошло заражение крови - осталось загадкой, таинственной и необъяснимой".

После начавшихся осложнений соратники уговаривали Дроздовского переехать из Екатеринодара в Ростов, в клинику профессора Н.И. Напалкова. Но Михаил Гордеевич неизменно отказывался, говоря, что эта клиника только для тяжелораненых и он "со своим пустяшным ранением не желает отнимать места у других". Только 26 декабря (8 января) уже в полубессознательном состоянии он был доставлен в Ростов.

Находившийся в то время в Ростове А.В. Туркул вспоминал, что Дроздовского привезли в город в вагоне кубанского атамана А.П. Филимонова. "Я вошел в купе и не узнал Михаила Гордеевича. На койке полулежал скелет - так он исхудал и пожелтел. Его голова была коротко острижена, и потому, что запали щеки и заострился нос, вокруг его рта и ввалившихся глаз показалось теперь что-то горестное, орлиное. Я наклонился над ним. Он едва улыбнулся, приподнял исхудавшую руку. Он узнал меня.

- Боли, - прошептал он. - Только не в двери. Заденут... У меня нестерпимые боли.

Тогда я приказал разобрать стенку вагона. Железнодорожные мастера работали почти без шума, с поразительной ловкостью. На руках мы вынесли Дроздовского на платформу. Подали лазаретные носилки. Мы понесли нашего командира по улицам. Раненые несли раненого. Весть, что несут Дроздовского, мгновенно разнеслась по городу. За нами все гуще, все чернее стала стекаться толпа. На Садовой улице показалась в пешем строю гвардейская казачья бригада, лейб-казаки в красных и лейб-атаманцы в синих бескозырках. Мы приближались к ним. Враз выблеснули шашки, замерли чуть дрожа: казаки выстроились вдоль тротуара. Казачья гвардия отдавала честь нашему командиру.

Тысячными толпами Ростов двигался за нами, торжественный и безмолвный. Иногда я наклонялся к желтоватому лицу Михаила Гордеевича. Он был в полузабытье, но узнавал меня.

- Вы здесь? - Так точно. - Не бросайте меня... - Слушаю.

Он снова впадал в забытье. Когда мы внесли его в клинику, он пришел в себя, прошептал:

- Прошу, чтобы около меня были мои офицеры.

Раненые дроздовцы, для которых были поставлены у дверей два кресла, несли с того дня бессменное дежурство у его палаты".

Профессор Напалков, едва осмотрев Дроздовского, принял решение о немедленной ампутации ноги, так как только эта мера оставляла надежду на спасение жизни. "Михаила Гордеевича оперировали при мне, - вспоминал Туркул. - Я помню белые халаты, блестящие профессорские очки, кровь на белом, и среди белого орлиное, желтоватое лицо Дроздовского. Я помню его бормотанье: "Что вы мучаете меня... Дайте мне умереть...""

После операции Дроздовскому на время стало лучше, он пришел в себя, у него появилась надежда вернуться в строй. "Ничего, с протезом можно и верхом", - говорил он своим офицерам. "Поезжайте в полк, - были его последние слова Туркулу. - Поздравьте всех с Новым годом. Как только нога заживет, я вернусь... Поезжайте. Немедленно. Я вернусь..."

Однако все старания профессоров Напалкова и Игнатовского, усилия образцового медицинского персонала оказались напрасны. Вечером 1 (14) января 1919 года Михаил Гордеевич Дроздовский скончался. Ему было всего 37 лет.