В конце сентября 1918 года, (точная дата неизвестна) был расстрелян видный деятель русского культурного возрождения начала ХХ в., друг Г.Е.Распутина, член Русского Собрания гвардейский полковник Дмитрий Николаевич Ломан.

В дни Февральской революции находился в Александровском дворце и выполнял поручения Государыни Александры Федоровны. Однако вскоре был отстранен от начальствования над лазаретом и арестован. Около 2 мес. он томился в Петропавловской крепости, но в связи с тем, что никаких обвинений против него невозможно было выдвинуть, в начале мая его освободили и отправили на фронт. Семья вынуждена была перебраться из Царского Села в Петергоф, а после октябрьского переворота Ломаны переехали в Петроград. По воспоминаниям сына Юрия в 1918 отец пребывал в особенно молитвенном состоянии, ежедневно ходил в церковь. Когда большевики потребовали от всех офицеров встать на учет, он безропотно подчинился, хотя все понимали, что этот шаг грозит смертью. Вернувшись домой после постановки на учет, он сказал домашним: «Я христианин, смерти не боюсь». Его расстреляли в первые дни после объявления «красного террора».

Жена Ольга Васильевна после гибели мужа, чтобы прокормить детей, пошла работать в женскую консультацию, начала давать уроки музыки. Она ненадолго пережила супруга, скончавшись от сыпного тифа. У Ломана было трое детей.

Дочь Надежда (р. 1896) в эти страшные годы оказалась у родственников в Гельсингфорсе, ей удалось уцелеть, она жила в эмиграции под Парижем.

Младший сын Борис был определен в детский дом, он погиб в годы Великой Отечественной, защищая Ленинград.

Старший сын Юрий (1906—1980), крестник Императрицы Александры Федоровны, был определен в интернат, откуда вскоре сбежал. Он прожил долгую жизнь, в рядах ополчения защищал Ленинград, сумел приспособиться к советской действительности, после войны вступил в КПСС, стал заместителем директора крупного завода. В конце жизни написал воспоминания о своем отце.