Штейфон Борис Александрович

Борис Александрович Штейфон (6 декабря, 1881, Харьков — 30 апреля 1945) — русский генерал, видный деятель Белого движения на Юге России.

(1881—1945) — генерал-лейтенант Генштаба. Окончил Харьковское реальное училище, Чугуевское пехотное училище и Николаевскую военную академию (1911). Участник русско-японской и Первой мировой войн. Из училища выпущен в 124-й пехотный Воронежский полк. В 1914 г. —капитан и и. д. помощника начальника разведывательного отделения Управления генерал-квартирмейстера штаба Кавказской армии. В 1915 г. — подполковник на прежней должности в полевом штабе генерала Юденича. Принимал активное участие в подготовке штурма Эрзерума и в январе 1916 г. участвовал в нем. В июле 1916 г. — штаб-офицер для поручений при штабе 1-го армейского корпуса.

После Октябрьского переворота вернулся из армии на место своего постоянного жительства — в Харьков. Здесь, еще при советской власти, а затем во время германской оккупации возглавлял подпольную группу офицеров Генерального штаба (в нее входили полковники фон Лампе, Ткачев и др.), занимавшуюся переброской офицеров в Добровольческую армию и добыванием для нее вооружения и боеприпасов. Этот "Добровольческий центр в Харькове", или "Центр полковника Штейфона", был признан штабом Добровольческой армии и его члены числились в ее составе.

В сентябре 1918 г. полковник Штейфон, уходя от агентов Петлюры, покинул Харьков и явился в штаб Добровольческой армии в Екатеринодаре, где вскоре был назначен командиром вновь сформированного Белозерского пехотного полка. В июле 1919 г. был назначен начальником штаба Полтавского отряда, ядром которого была 6-я дивизия генерала Бредова. Остался начальником штаба при генерале Бредове, когда последний возглавил группу войск, отходившую из района Одессы вверх по Днестру на соединение с Польской армией. В начале 1920 г., когда войска генерала Бредова были интернированы в Польше, полковник Штейфон помог генералу Бредову добиться переброски этих войск через Румынию в Крым.

Будучи проездом в Константинополе в начале сентября 1920 г., полковник Штейфон узнал от представителя генерала Врангеля о своем производстве в генерал-майоры. После эвакуации армии генерала Врангеля из Крыма добровольно отправился в лагерь Галлиполи рядовым. Тем не менее вскоре после прибытия был назначен генералом Кутеповым на трудную должность коменданта лагеря. Из Галлиполи прибыл с войсками 1-го армейского корпуса в Болгарию, в Тырново, где и. д. начальника штаба корпуса (1922). Был выслан правительством Стамбулийского в Королевство СХС и поселился в Белграде. За заслуги и деятельность на посту коменданта в Галлиполи генерал Штейфон был произведен в генерал-лейтенанты. Активно участвовал в офицерском Союзе участников войны и был удален генералом Врангелем из РОВСа за попытку уйти из общего подчинения "легитимному Генеральному штабу".

В конце 1920-х— начале 1930-х гг. опубликовал ряд работ по истории военного искусства и занимался преподавательской деятельностью. В 1941 г. во время формирования Русского Охранного корпуса в Сербии был приглашен генералом Скородумовым занять пост начальника штаба. После отрешения от должности и временного ареста генерала Скородумова немецким командованием за его заявление, что корпус будет стремиться к продолжению борьбы с советским режимом, командование корпусом принял генерал Штейфон. Находясь в непрерывном конфликте с германским командованием, не допускавшим переброски корпуса на Восточный фронт, и тяжело переживая потери корпуса в Югославии, генерал Штейфон не выдержал напряжения и скоропостижно скончался 30 апреля 1945 г.

В Москве у храма Всех Святых (м. "Сокол") в 1994 году был поставлен памятник, где Штейфон упоминался наряду с другими участниками Белого движения, в т.ч. воевавшими на стороне Германии. В ночь с 8 на 9 мая 2007 года он был разрушен вандалами.

Из воспоминаний генерала Штейфона. Монархисты 1917 года.

Встречаясь в первые после революции дни со старинными приятелями, люди немедленно одевали «этикетки». Помню, я как-то встретил на улице своего приятеля. Мы вместе были в училище, вместе начали службу в одном и том же полку. Он был тихим, благожелательным человеком всегда правых убеждений и всегда почитал начальство. Встретившись, обрадовались, расцеловались, поговорили о личных делах, кто как и когда вернулся с фронта, как живет и т.п. Затем я задал приятелю традиционный вопрос:
– Ну, а ты, Гена, как нынче веруешь?
– Гена поправил пенсне, что служило признаком волнения, и пространно ответил:
– Видишь ли, я, собственно говоря, среднее между левым кадетом и правым эсером.
Я искренне рассмеялся.
– Прости, Гена, но ты средний остряк.
Гена остолбенел и стоял в недоумении. Узнав затем о моих монархических настроениях, он признался, что он тоже монархист.
– Но понимаешь ли ты, - шептал Гена, - о таких вещах надо говорить очень осторожно, да еще на улице!
Приведенная сцена являлась типичной для характеристики настроений того сумбурного времени. Все боялись быть откровенными даже с близкими людьми и только в глубине души хранили свои истинные политические симпатии...