Вертинский Александр Николаевич

Детство будущего артиста было не совсем радостным. Его отец не мог жениться на его матери, хотя у них уже родилось двое детей, поскольку первая жена не давала развода. Своих внуков пришлось усыновить деду, а после смерти родителей брат и сестра вообще оказались в разных семьях у родственников матери и долгое время ничего не знали о судьбе друг друга.

Они встретились спустя много лет, когда уже выросли, оба стали артистами и играли в различных труппах. Однако их совместная жизнь продолжалась недолго: позже, во время войны, сестра Вертинского погибла, по слухам, от передозировки кокаина.

Сам же Александр Вертинский последовательно и достаточно настойчиво шел к своей будущей профессии. В гимназические годы он больше предпочитал посещать различные «действа», одинаково часто ходил и в церковь, и в театр. Ведь он вырос в Киеве, который славился своими культурными традициями и куда в то время приезжали многие знаменитости – Д. Ансельмо, Л. Собинов, Ф. Шаляпин.

Постепенно Вертинский становится одним из представителей так называемой «богемы». Чтобы хоть как-то сводить концы с концами, он берется за любую работу: продает открытки, грузит арбузы, работает корректором в типографии. Но позже в книге воспоминаний «Дорогой длинною...» он не расскажет об этом ни слова.

Вспоминая свою жизнь, Вертинский только будет подробно анализировать, почему его так тянуло на сцену. В то время ему мешало многое – природная застенчивость, неумение произносить букву «p», однако впоследствии он постарался обратить этот свой недостаток в достоинство и научился очень своеобразно грассировать.

Постепенно Вертинский обрел также собственный неповторимый стиль выступлений, основанный на особенностях его говоряще-поющего голоса. Каждую песню он превращал в небольшую пьесу с законченным сюжетом и одним-двумя героями. Их образы были лаконичны, намечены отдельными, запоминающимися штрихами.

«Дитя двадцатых годов», Вертинский впервые появился на эстраде в 1915 году, воспевая одиноких бедных деточек, кокаином распятых на мокрых бульварах Москвы. Он начал с выступлений в костюме Пьеро, от которого постепенно осталась лишь загримированная белоснежная маска-лицо и ярко-алые губы.

Вначале Пьеро был традиционно белым, но через некоторое время Вертинский сделал его костюм черным. Со временем он отказался и от него, выходя на эстраду в цилиндре и черном фраке с ослепительно белой манишкой и в лаковых туфлях. Контрастное сочетание черного и белого придавало образу Вертинского особую элегантность и даже загадочность.

Видимо, от стилистики костюма Пьеро и произошла удивительная игра рук артиста: каждый жест не просто дополнял слова, но сам по себе нес самостоятельную нагрузку. Маленькие песни Вертинского назывались «ариетками» или «печальными песенками Пьеро». И самого артиста поначалу называли русским Пьеро.

Еще до революции к Вертинскому пришла известность, а затем и слава. Его песни не просто нравились – их запоминали и передавали из уст в уста. У него было множество поклонниц, и он с легкостью завязывал романы.

Судьба Вертинского резко изменилась в двадцатые годы. Как и многие другие деятели русской культуры, он не принял революцию, и ему пришлось эмигрировать. Певец покинул Россию в ноябре 1920 года и поначалу оказался в Греции, где купил греческий паспорт и только потом поехал дальше. Наличие иностранного паспорта выводило его из категории русских эмигрантов и давало возможность работать. Вместе с Ф. Шаляпиным, И. Мозжухиным, А. Павловой, которых один из критиков позже назвал «детьми серебряного века», Вертинский постепенно завоевал зрителя сначала в Европе, а затем и за океаном. Но тематика его песен изменилась. Если до революции он пел о разных экзотических странах, то теперь его музой стала ностальгия по прошлому. Он поет не о радости души, а о спасении России.

С 1923 по 1927 год Вертинский жил в Польше и постоянно ездил с гастролями по всей Европе. В Сопоте он познакомился с девушкой Ирен, и вскоре она становится его женой. Правда, брак их продолжался недолго. Из Польши Вертинский перебрался во Францию, а затем отправился в США. После удачных гастролей он снова вернулся во Францию, но не остался там надолго, перебравшись оттуда в Китай. Там он женился второй раз, и вскоре у него родилась дочь. Чтобы прокормить семью, артисту пришлось много работать – давать по два концерта в день. Естественно, что в эти годы творчество Вертинского сильно изменилось.

Изменились и его песни. Они превращаются в маленькие баллады. Если раньше его героями были капризные дамы в шикарных манто и клоуны, лорды и бродяги, пажи и кокаинисты, то теперь ими становятся обычные люди. Они неутомимо стремятся к счастью и искренне горюют, потерпев неудачу. В тридцатые годы и годы войны он начинает сочинять песни и на стихи советских поэтов.

Все долгие годы эмиграции Вертинский стремился вернуться в СССР. Он обращался к письмами к Войкову и Луначарскому. Однако все его патриотические настроения неизбежно разбивались о прозу жизни. История возвращения Вертинского в СССР достаточно сложна и драматична. Он несколько раз подавал прошение, но ему отказывали в выдаче визы и паспорта. В 1937 году Вертинскому разрешают вернуться, но без жены, а потом и вовсе отменяют разрешение в связи с начавшимися репрессиями.

Видимо, его возвращение в 1943 году, когда война еще не кончилась, должно было символизировать сплоченность советского народа в борьбе с немецким фашизмом. Вертинский вернулся не один, а с семьей, которую нужно было обеспечивать.

Еще не закончилась война, но люди продолжали жить и уже думали о мире. Поэтому песни Вертинского оказались близки и понятны широкой публике. Он пел для раненых и сирот, колесил с концертами по всей стране, проехал и по Сибири, и Средней Азии. После войны он продолжил сниматься в кино.

Приход Вертинского в кино можно, пожалуй, считать случайным. Вначале он играл в немом кино, дебютировав в 1912 году в роли ангела в фильме «Чем люди живы», вероятно, просто ради заработка и из-за любопытства. Поэтому несколько лет он состоял на различных подсобных работах при съемочных группах в ателье А.Ханжонкова, исполняя в основном небольшие роли.

Но даже если признать верной версию, изложенную в справочнике «Актеры советского кино», что Вертинский снимался в основном в эпизодах, все равно получится, что на его счету будет более десятка подобных ролей. Среди них чаще отмечают те, что сыграны в фильмах 1916 года, – таинственного бродяги Анатоля Северака в картине «Король без венца» и антиквара в картине «От рабства к воле».

В эмиграции актер снимался, по его собственному признанию, в немецких и французских лентах, отчасти благодаря протекции И. Мозжухина. Однако, несмотря на неоднократные предложения, Вертинский не сделал карьеру в Голливуде, поскольку не знал в достаточной степени английского языка.

В России в пятидесятые годы использовали его характерную внешность и, по мнению кинематографистов, врожденный аристократизм, что Вертинский с блеском продемонстрировал в роли князя в известном фильме 1954 года «Анна на шее». Но для того чтобы сняться в фильме «Заговор обреченных» в роли кардинала Бирнча, Вертинскому пришлось глубоко вживаться в далекий от его творческого амплуа образ. Запоминается и работа актера в фильме «Великий воин Албании Скандербег», где он сыграл роль дожа Венеции.

Практически нереализованным остался талант Вертинского как чтеца. Он знал множество стихов наизусть, цитировал всегда много и к месту, любил играть с близкими ему людьми в своеобразную игру – «Откуда это».

В эмиграции Вертинский не нажил состояния, поэтому в 55 лет пришлось начинать все сначала, давать по 24 концерта в месяц, ездить по всему Советскому Союзу, где не всегда создавались необходимые условия для выступлений. Вместе с новыми темами в его песнях звучали и старые мотивы – экзотика, тоска по прежней жизни, жажда новых ощущений.

Но все равно Вертинский чувствовал себя свободным, потому что был востребован. Он работал до последнего дня жизни и умер на гастролях, неожиданно, очевидно от сердечной слабости.