Автор Тема: Белоэмиграция в биографиях  (Прочитано 116428 раз)

0 Пользователей и 11 Гостей просматривают эту тему.

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
Re:Белоэмиграция в биографиях
« Ответ #10 : 15.07.2011 • 18:02 »
Генерал-майор ХАРЖЕВСКИЙ В.Г.
[attachment=1]
4-го июня 1981 года после тяжелой продолжительной болезни умер бывший Начальник
 РОВС-а генерал-майор Владимир Григорьевич Харжевский.
 Ген. Харжевский родился в 1892 году. В 1914 году будучи студентом Горного
 Института Императрицы Екатерины Второй, поступил в Императорскую Армию. Он
 участвовал во многих боях и дослужился до чина штабс-капитана.
 Революция застала В. Г. Харжевского на Румынском фронте. В 1918 году в январе,
 мятежное время заставило полковника Дроздовского формировать отряд, куда и
 поступил В. Харжевский.
 26 февраля 1918 года отряд полковника Дроздовского двинулся в Легендарный поход
 Яссы-Дон. Отряд пошел в гостеприимный, Тихий Дон, на свет ярких звезд Каледина,
 Корнилова...
 Памятен день 25-го апреля - День Пасхи. За город Новочеркасск шел большой бой и...
 вдруг на помощь казакам пришли батареи отряда Дроздовского и открыли меткий
 огонь во фланг залегшей пехоты и конницы красных... Одно время было заколебалась
 наша сторона, но тут подошел и Дроздовский броневик <Верный>> Красные были
 ошеломлены, дрогнули и обратились в бегство ... Новочеркасск был спасен...
 Отряд Дроздовского влился в Добровольческую Армию, Вл. Гр. Харжевский был боевым
 офицером и за боевые успехи дослужился до чина Ген. Майора и был последним
 Начальником Дроздовской Дивизии.
 В 1920 году Белые Воины с Главнокомандующим генералом Врангелем эвакуировались в
 Галлиполи и на Лемнос. Генерал Харжевский попал в Галлиполи и после переехал в
 Болгарию.
 Но жажда к учению не давала покоя и он пешком пошел в Чехию, успешно перейдя ее
 границу. В Чехии В. Г. Харжевский поступил в Горный Институт, кончил его и
 получил диплом Горного Инженера.
 В 1949 году генерал поехал в Марокко, где служил бухгалтером в фирме Рено. В
 1956 году Владимир Григорьевич приехал в Америку - Нью Йорк и поступил в
 строительную компанию проэктировщиком. В 1964 году он вышел на пенсию и
 поселился в Лейк-вуде, Нью Джерси.
 После смерти Начальника РОВС-а Генерала Лампе, Вл. Гр. Харжевский возглавил РОВС
 и в 1980 году по болезни передал управление назначив Начальником РОВС-а капитана
 М. Осипова. Генерал Харжевский был также Председателем Общества Галлиполийцев.
 Спокойный, тихий, малоразговорчивый Владимир Григорьевич был любим и уважаем
 всеми с кем он делил все невзгоды 1-ой Мировой и Гражданской войн и периода
 скитаний, скитаний Белого Воина. Он был прекрасным Офицером Императорской Армии,
 ценившим жизнь каждого воина.
 Тяжело переживает эту потерю супруга Лидия Петровна и с ней вместе все Белые
 воины, особенно Дроздовцы.
 Все мы выражаем глубокое сочувствие вдове умершего, а Офицеру Императорской
 Армии Генерал-майору Владимиру Григорьевичу Харжевскому, да будет Вечная Память!

 Профессор Н.В. Федоров
 Председатель Тройственного Союза Казаков Дона, Кубани и Терека.
 Атаман Донских Казаков в Зарубежья.

 БЛАГОДАРНОСТЬ
 Не имея возможности поблагодарить всех, кто выразил мне сочувствие в постигшем
 меня большом горе, утраты моего супруга генерала В. Г. Харжевского, я прибегаю к
 прессе.
 Благодарю, сердечно, глубокоуважаемых и дорогих О. Валерия Лукьянова и О.
 Митрофана Зноско за их торжественное и проникновенное отпевание и слово о
 покойном генерале и также старосту Александра Невского Храма В. Ст. В. М.
 Ажогина и прекрасный хор при богослужении ...
 Благодарю всех Белых Воинов, которые пришли отдать последний долг своему
 старшему воину и командиру, кадет присутствовавших при отпевании и вынесших на
 плечах гроб с почившим генералом и отнесших его до могилы вечного упокоения.
 Благодарю Галлиполийцев и Белых Казаков, сказавших свое теплое слово и
 приславших мне свое сочувствие, милых дам за их ласковое внимание ко мне в эти
 дни; Заведующую столовой в Ново-Дизеево за прекрасную сервировку на поминальном
 обеде. Особая моя благодарность старшему Дроздовцу Н. Е. Новицкому за его
 большую и прекрасную распорядительность во всем и сестре милосердия Дроздовской
 Дивизии Т. И. Тамм, тяжелому инвалиду. Ее привезли в коляске, чтобы дать ей
 возможность проститься с Ее Командиром.

 С большим уважением ко всем! Л. Харжевская
 Lakewood, N.J. June 28, 1981
[attachment=2]
На фото: Харжевский В.Г. - второй слева
[attachment=3]
Отпевание в церкви. США. 1981г.

ХАРЖЕВСКИЙ ВЛАДИМИР ГРИГОРЬЕВИЧ (1892 – 1981)
 Владимир Григорьевич Харжевский родился 19 мая 1892 г. в семье личного почетного гражданина Литинского уезда Подольской губернии. По вероисповеданию был православным. Окончил Винницкое реальное училище с дополнительным курсом.
 30 сентября 1911 г. Владимир Харжевский поступил на военную службу вольноопределяющимся. 17 октября был приведен к присяге, а 11 декабря произведен в ефрейторы. 18 февраля 1912 г. ефрейтор Харжевский был зачислен в учебную команду 47-го пехотного Украинского полка и 5 ноября произведен в младшие унтер-офицеры.
 По тогдашним правилам унтер-офицеры из вольноопределяющихся могли пройти испытания на чин прапорщика армейской пехоты запаса (этот чин на действительной воинской службе в русской императорской армии был отменен в конце X?X в. и оставался только для офицеров запаса). Когда документы В.Г. Харжевского о производстве в прапорщики были получены и рассмотрены в Главном штабе, петербургское начальство запросило штаб 12-й пехотной дивизии, в которую входил 47-й полк, к какой национальности принадлежит унтер-офицер Харжевский и его однополчанин унтер-офицер Пенджула. Из штаба дивизии в Главный штаб пришел ответ: «Унтер-офицеры Харжевский и Пенджула принадлежат к русской национальности».
 В итоге, выдержав соответствующие испытания в летнем лагере, Владимир Харжевский был произведен в чин прапорщика армейской пехоты запаса и 4 августа 1912 г. уволен в запас с зачислением по Литинскому уезду Подольской губернии. В документе, приложенном к его послужному списку, отмечалось, что он «может быть учителем новобранцев».
 Поскольку в запас Харжевский ушел в августе, то поступать в какое-либо учебное заведение было уже поздно. Вероятнее всего в следующем, 1913 г., он поступил в престижный Екатерининский Горный институт в Петербурге (корпуса этого института и сегодня можно видеть на Васильевском острове, на набережной Невы).
 Учебу прервала начавшаяся 1 августа 1914 г. мировая война. Студент Владимир Харжевский был призван на действительную воинскую службу в чине прапорщика армейской пехоты и направлен в один из второочередных пехотных полков, формировавшихся уже после начала военных действий. В составе этого полка прапорщик Харжевский принял участие в боях на Северо-Западном фронте. Позднее, в 1916 г., его полк среди других частей был переброшен на Юго-Западный фронт, где летом 1916 г. велись наиболее активные операции против австро-германских войск. Позднее полк был переброшен на новый фронт - Румынский.
 С определенными оговорками В.Г. Харжевского можно было бы отнести к категории кадровых пехотных офицеров русской армии, которые почти полностью были выбиты за три года войны (осенью 1917 г. в пехотных полках оставалось по 1 - 2, в лучшем случае по 3 – 4, кадровых офицера из тех, с кем полк выступил на войну летом 1914 г.). За годы войны он был неоднократно ранен. О его храбрости свидетельствует производства в следующий чин и полный набор орденов, полагавшийся офицеру–фронтовику: он дослужился до чина капитана и был награжден орденами Св. Анны VI ст. с надписью «За храбрость», Св. Станислава III ст. с мечами и бантом, Св. Анны III ст. с мечами и бантом, Св. Станислава II ст. с мечами, Св. Владимира IV ст. с мечами и бантом.
 На Румынском фронте и застал капитана В.Г. Харжевского Октябрьский переворот. Армия разлагалась на глазах, хотя на Румынском фронте части сохраняли свою дисциплину и боеспособность дольше, чем на других. В этих условиях офицер–фронтовик вступил в Отряд русских добровольцев Румынского фронта, который формировал в Яссах полковник М.Г. Дроздовский.
 В рядах отряда капитан В.Г. Харжевский совершил поход на Дон. Затем в составе 3-й дивизии Добровольческой армии участвовал во 2-м Кубанском походе, обороне Донецкого каменноугольного бассейна. Весной 1919 г., уже произведенный в чин подполковника, как и другие дроздовцы–первопоходники, был награжден медалью за поход Яссы – Дон.
 Во время наступления Добровольческой армии на Москву летом – осенью 1919 г. В.Г. Харжевский в чине полковника командовал стрелковым батальоном, а позднее 2-м Дроздовским стрелковым полком. В марте 1920 г. вместе с Дроздовской дивизией эвакуировался из Новороссийска в Крым, затем в составе Русской армии воевал в Северной Таврии, за боевые отличия был произведен в генерал–майоры.
 В октябре 1920 г. генерал В.Г. Харжевский временно принял командование Дроздовской дивизией. В этих последних боях большие потери понес именно 2-й Дроздовский стрелковый полк, которым он прежде командовал. 27 октября был получен приказ генерала П.Н. Врангеля о сосредоточении ударной группы, в состав которой были включены 1-й и 2-й Дроздовские стрелковые полки и части генерала Ангуладзе. Начальник Дроздовской стрелковой дивизии генерал–майор А.В. Туркул из-за приступа возвратного тифа выбыл из строя, и дивизию возглавил В.Г. Харжевский; ему же было приказано возглавить и ударную группу. Утром 28 октября началось наступление ударной группы. Прорыв удался, было захвачено около тысячи пленных и два орудия, но красные подтянули резервы, и наступление стало захлебываться. Усилив нажим, красные вынудили дроздовцев отступить. Пришедшая на подмогу белая конница опоздала на два часа и лишь отчасти смогла повлиять на исход боя. Днем красным удалось овладеть Юшуньской и Чонгарской позициями, но усилия дроздовцев не были напрасными: благодаря их отчаянно храбрым атакам красных удалось задержать и дать возможность эвакуацию Севастополя провести организованно (в отличие от Новороссийска и Одессы).
 Пришедшие в Севастополь дроздовские части погрузились на транспорт «Херсон», который 2 ноября 1920 г. взял курс на Константинополь. В числе других подразделений 1-го армейского корпуса генерала А.П. Кутепова дроздовцы высадились на полуострове Галлиполи, где разместились в палатках. В Галлиполи Дроздовская стрелковая дивизия была сведена в Дроздовский стрелковый полк; командиром его был назначен генерал А.В. Туркул, командиром 1-го стрелкового батальона - генерал В.Н. Чеснаков, 2-го стрелкового батальона – подполковник А.З. Елецкий, Офицерского батальона – генерал В.Г. Харжевский.
 В 1921 г. вместе с другими частями Русской армии дроздовцы были перевезены в Болгарию и размещены в городах Свищеве, Севлиево, Орхание (ныне Ботевград).
 В Болгарии В.Г. Харжевский прослужил до 1924 г., когда стало ясно, что весенний поход, планировавшийся первоначально на весну 1921 г., откладывается на неопределенный срок. Уже отбыли в Чехословакию первые сотни студентов–галлиполийцев. В Болгарии и Сербии русские военные уже перешли на самообеспечение.
 1 сентября 1924 г. главком Русской армии генерал-лейтенант П.Н. Врангель издал свой приказ № 82 о преобразовании армии в Русский общевоинский союз. Именно этим днем датируется послужной список генерал-майора Харжевского. С декабря 1923 г. он был заместителем председателя Общества галлиполийцев в Болгарии, должность по службе – председатель суда чести офицеров гарнизона города Севлиева. В послужном списке была, помимо даты, указана болгарская столица – София - как место, где он был составлен и заверен подписями командира Дроздовского полка генерала Туркула и полковника Андреевского.
 Из Софии В.Г. Харжевский в сентябре 1924 г. уехал в Прагу.
 Ко времени его переезда в Праге и ее пригородах проживали несколько сотен чинов белых армий. Главным образом это были студенты–галлиполийцы. В Чехословакии существовали отделы и отделения русских эмигрантских воинских организаций, в первую очередь РОВС и Галлиполийское землячество. Первым председателем Галлиполийского землячества Праги был поручик Г.И. Ширяев. Он приехал из Галлиполи в 1922 г. и тогда же основал землячество. В 1923 г. Г.И. Ширяев был приглашен ассистентом на кафедру ботаники в Брно, в тамошний университет, и новым председателем землячества стал дроздовец капитан П.М. Трофимов. Приехав в Прагу, В.Г. Харжевский поступил в Горный институт. Учебу он совмещал с работой в русских воинских организациях: он возглавил галлиполийские организации в Чехословакии, которые к середине 1920-х гг. образовались в крупных городах по всей стране, включая Подкарпатскую Русь, которая считалась бедной и отсталой окраиной.
 В Галлиполийском землячестве Праги заметную роль играли именно дроздовцы: заместителем председателя был капитан Г.А. Орлов – офицер 3-й Дроздовской артбатареи, в правление избирались капитаны А.К. Павлов и Г.В. Студенцов, поручик М.М. Ситников. В Галлиполийском землячестве также состоял седоусый ветеран четырех войн полковник А.К. Фридман, в прошлом заместитель командира 1-го Дроздовского стрелкового полка.
 Помимо легальной работы – руководство галлиполийскими организациями - генерал В.Г. Харжевский вел еще и нелегальную работу по линии РОВС. Б.Н. Прянишников в своей книге «Незримая паутина» упоминает о том, что после трагической гибели генерала А.П. Кутепова из всего его наследия сохранялась небольшая группа в Чехословакии, подчинявшаяся генералу В.Г. Харжевскому. С некоторой уверенностью можно утверждать, что в состав этой группы входили капитан 1-го ранга Я.И. Подгорный, подполковник В.В. Альмендингер, капитан П.М. Трофимов и подпоручик Д.Ф. Пронин. (Именно Пронин, артиллерист-дроздовец, предупреждал дроздовца П.М. Трофимова накануне его вылазки в СССР о возможном предательстве со стороны одной из иностранных разведок. В конце 1929 г. капитан Трофимов нелегально перешел советскую границу, был схвачен чекистами и погиб. Спустя несколько недель погиб и генерал Кутепов.) Генерал Кутепов, лично знавший Харжевского, неоднократно в 20-х гг. посещал Чехословакию. В январе 1927 г. в сопровождении Харжевского он приезжал в Братиславу. Пробыв в словацкой столице два дня, Кутепов провел многочисленные встречи и беседы с офицерами, солдатами и казаками. Из Братиславы вернулся в Прагу, а оттуда в Париж. В марте 1929 г. он вновь посетил Прагу, где встречался с генералом Харжевским.
 В 30-х гг., после похищения генерала Кутепова и в связи с изменившейся международной обстановкой, нелегальная работа группы генерала Харжевского была свернута. Одновременно активизировалась работа с подрастающим поколением русской эмиграции. Многие эмигранты, жившие в Чехословакии, отдавали своих детей в летние лагеря, которые организовывали галлиполийцы. Воспитательницами в детских садах работали русские дамы – галлиполийки (в частности, супруга полковника Фридмана Вера Александровна Фридман, урожденная Андреянова, и Наталия Геннадиевна – супруга инженера-поручика П.Ф. Умрихина, тоже дроздовца). Многие русские дети были крестниками и духовными чадами архимандрита Исаакия, в прошлом капитана Дроздовской дивизии И.В. Виноградова. Помимо пастырского служения, о. Исаакий работал с организацией «Витязи».
 Тем временем сам генерал В.Г. Харжевский, в 1920-е гг. успешно закончивший Горный институт, работая горным инженером, имел возможность использовать свои служебные командировки для поддержания связей между галлиполийскими организациями в самой Чехословакии и в некоторых других европейских странах. В частности, бывая в Болгарии, он всегда находил время для встреч со своими боевыми товарищами, в первую очередь - с полковником В.П. Коньковым. (Вернувшийся в Россию из германского плена в 1919 г., полковник Коньков добровольно вступил в Вооруженные силы на юге России, из штаба Дроздовской дивизии его направили в Ворожбу, где стоял стрелковый батальон 1-го полка, которым командовал Харжевский, и где состоялось их знакомство. Позднее, уже в Крыму, полковник Коньков командовал батальоном в 1-м Дроздовском стрелковом полку.)
 Так прошли для генерала В.Г. Харжевского 30-е гг. В то время он встречался и с приезжавшим в Прагу генералом Е.К. Миллером, сменившим генерала А.П. Кутепова на посту председателя РОВСа и также похищенным ОГПУ.
 В 1939 г. Чехословакия была оккупирована нацистской Германией. Не желая сотрудничать с немцами, В.Г. Харжевский отошел от дел, тем более что оккупационные власти решили установить свой порядок в русских эмигрантских воинских организациях в Богемско-Моравском протекторате. Часть русских военных, живших в протекторате, признала главенство генерал-майора А.А. фон Лампе, проживавшего в Берлине (германские власти назначили его председателем Объединения русских воинских союзов).
 Неизвестно, встречался или нет В.Г. Харжевский со своим старшим товарищем – генералом Туркулом, когда тот приезжал в Прагу в ноябре 1944 г. и принимал участие в работе съезда Комитета освобождения народов России. В отличие от Туркула, Харжевский уклонился от участия в Русском освободительном движении. Тем не менее весной 1945 г. при приближении советских войск генерал Харжевский, как и многие другие галлиполийцы и чины РОВСа, не сотрудничавшие с немцами и не принимавшие участия в Русском освободительном движении, покинул Прагу: он вполне резонно полагал, что большевики будут сводить счеты со своими противниками и спустя четверть века после окончания Гражданской войны.
 После капитуляции нацистской Германии генерал В.Г. Харжевский какое-то время жил в западной зоне оккупации. Но позднее он переехал в Северную Африку – в Марокко. Там он принял деятельное участие в организации отделений РОВСа и Общества галлиполийцев, став председателем последнего. Так, при его участии в ноябре 1952 г. в Марокко русская эмигрантская колония отметила День непримиримости в годовщину большевистского переворота.
 Спустя несколько лет В.Г. Харжевский смог эмигрировать в США (с начала 1950-х гг. в США, дождавшись эмиграционных квот, эмигрировали из Старого Света многие члены белых армий, как участвовавших в годы Второй мировой войны в Русском освободительном движении, так и уклонившихся от участия в нем). Поселился он в Нью-Йорке. В самом Нью-Йорке, в штате Нью-Йорк и в соседнем штате Нью-Джерси еще в начале 1950-х гг. обосновалось немало русских военных, включая галлиполийцев и ветеранов Дроздовских частей.
 В 50-х гг. генерал В.Г. Харжевский вместе с полковником А.М. Лавровым и капитаном А.К. Павловым выпускал ежемесячный журнал Общества галлиполийцев в США «Перекличка». Была налажена связь с руководством РОВСа в Европе, с отделами РОВСа и галлиполийцами в различных странах мира. Журнал и должен был заменить недостающее звено в цепи, связывавшей ветеранов Белой борьбы, ибо прежние издания галлиполийцев («Галлиполиец», выходивший во Франции, и «Галлиполийский вестник», выходивший в Болгарии), закрытые в годы Второй мировой войны, не возобновлялись. Со своим однополчанином А.К. Павловым Харжевский был знаком хорошо: они вместе работали в пражском Галлиполийском землячестве в 20 - 30-е гг. А.М. Лавров возглавлял Галлиполийское землячество в Братиславе и, как говорили русские люди, знавшие его, в первые послевоенные годы он активно помогал бывшим советским гражданам, которые пытались избежать насильственной выдачи советской стороне.
 К сожалению, на рубеже 1950 - 1960-х гг. между издателями «Переклички» произошло недоразумение, и в итоге капитан Павлов основал свой журнал, который стал называться «Наша перекличка», а подполковник Лавров основал журнал «Единая Россия». Однако обоим изданиям была суждена недолгая жизнь: после выхода одного или двух номеров перестало выходить издание подполковника Лаврова, а в 1963 г. со смертью капитана Павлова закрылся и журнал «Наша перекличка». Возможно, что генерал Харжевский и пытался наладить выпуск какого-либо нового издания галлиполийцев в США, но оно так и не появилось.
 В 1967 г., в связи с кончиной начальника РОВСа генерал-майора А.А. фон Лампе, генерал В.Г. Харжевский вступил в должность начальника РОВСа, одновременно оставаясь председателем Общества галлиполийцев. В это время политический строй СССР казался незыблемым. Демократические правительства Западной Европы и США строили отношения с наследниками кровавого большевистского режима как с равноправными и легитимными партнерами. Во Вьетнаме войска США увязали все глубже и глубже в трясине локальной войны. В Латинской Америке то там, то здесь заявляло о себе левое партизанское движение прокубинской и просоветской ориентации. В этих условиях перед руководством РОВСа вставали иные задачи, нежели до 1945 г., когда Российское зарубежье жило надеждами на новый «Кубанский поход». Теперь нужно было направить усилия на сохранение памяти о Белом движении в надежде на то, что ее удастся в будущем донести до русских людей. Именно поэтому в 70-х гг. столь актуальной задачей стало написание истории Дроздовской дивизии. К тому времени уже были изданы книги о своих прославленных частях корниловцами и марковцами. Теперь очередь была за дроздовцами.
 Еще в 1937 г. в Белграде вышла книга воспоминаний генерал-майора А.В. Туркула «Дроздовцы в огне», в подзаголовке которой стояло: картины гражданской войны 1918 - 1920 гг. в обработке Ивана Лукаша. По свидетельствам детей русских эмигрантов «первой волны», чьи отрочество или юность пришлись на вторую половину 1930-х гг., «Дроздовцы в огне» были их настольной книгой. Уже после Второй мировой войны вышли в свет сборник воспоминаний дроздовцев–артиллеристов «Седьмая Гаубичная, 1918 - 1921» и мемуары бывшего начальника Дроздовской дивизии генерала В.К. Витковского «В борьбе за Россию». Однако дроздовцами, по сравнению с их коллегами – ветеранами именных полков Добровольческой армии, было сделано мало.
 Нельзя сказать, что такой работы не велось вовсе. Сам Харжевский, еще живя в Праге, вел активную переписку со своими однополчанами, жившими не только в Чехословакии, но и во Франции и в Болгарии. Помимо сбора материалов по истории Дроздовской дивизии, Владимир Григорьевич собирал материалы по истории своего полка, в котором служил в войну 1914 - 1917 гг. Однако весь свой архив он вынужден был оставить в 1945 г. Тем не менее что-то удалось восстановить по памяти, какие-то бумаги, по всей вероятности, он смог сберечь.
 Наконец в 1973 - 1975 гг. в Мюнхене вышел двухтомник капитана В.М. Кравченко «Дроздовцы от Ясс до Галлиполи». И среди источников, указанных Кравченко, фигурируют неизданные «Заметки» генерала Харжевского.
 1970-е гг. были годами медленного угасания русских эмигрантских воинских организаций: возраст и нездоровье давали о себе знать.
 В 1979 г. по состоянию здоровья генерал В.Г. Харжевский был вынужден оставить пост начальника РОВСа. Его преемником стал капитан М.П. Осипов, проживавший во Франции.
 Скончался В.Г. Харжевский в городе Лейквуде, штат Нью-Джерси, 4 июля 1981 г. Похоронили его на кладбище Ново-Дивеевского монастыря в Лейквуде. 29 декабря 1986 г. скончалась его вдова - Лидия Петровна Харжевская.
 В 1980-х гг. в «Часовом» появилось сообщение о сооруженном на могиле генерала Харжевского памятнике. Само Ново-Дивеевское кладбище является ныне одним из наиболее значительных воинских некрополей Российского зарубежья.
 Литература:
 Кравченко Вл. Дроздовцы: от Ясс до Галлиполи. Т. 1. Мюнхен, 1973; Т. 2. Мюнхен, 1975.
[attachment=4]
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
Re:Белоэмиграция в биографиях
« Ответ #11 : 15.07.2011 • 18:12 »
Капитан-дроздовец ВИНОГРАДОВ И.В.
[attachment=1]
Родился в Петербурге 12 февраля 1895 года. 16 февраля был крещен и получил имя Иоанн. Отец был учителем в земской начальной школе. Мать тоже преподавала в школе.
 В 1913 г. После окончания 1-го Реального училища в Санкт-Петербурге Иван Васильевич Виноградов блестяще сдал вступительные экзамены в Санкт-Петербургскую Духовную академию. При академии был храм, где в день праздника в честь иконы Казанской Божией Матери 22 октября 1914 года будущий архимандрит был посвящен в стихарь. Однако Ивану не суждено было скорое осуществление заветной мечты стать священником. Ему предстояло еще перенести жестокие испытания. В 1914 году началась Первая мировая война. Ивана Васильевича Виноградова мобилизовали в армию. 1 октября 1916 года Иван Виноградов был произведен в офицеры и направлен на Румынский фронт.
 После октябрьской революции 1917 года началась гражданская война. Будущий архимандрит остался верным присяге Царю и Отечеству. Он вступил в ряды Добровольческой армии – в отряд полковника Дроздовского рядовым. Отряд этот в мае 1918 года влился в состав армии генерала Деникина. В мае Ивану Виноградову присвоили звание капитана. Он был дважды ранен в сражениях под Ростовом-на-Дону, лечился в госпитале. После разгрома армии Врангеля Ивану Виноградову пришлось покинуть Россию. Русская армия за границей оказалась в тяжелейших условиях, средств для существования не было, надежда вернуться на Родину угасала. Капитан Виноградов вступает в Галиполийское землячество, участвует в ряде конференций общины «Христианское движение». В 1926 г. Иван Виноградов был зачислен в Свято-Сергиевский Богословский институт. 20 февраля 1927 года, отмечая большие дарования студента Ивана Виноградова и идя навстречу его желанию, митрополит Евлогий постриг его в монашество с именем Исаакий – в честь преподобного Исаакия Далматского.
 24 февраля, в день 1-го и 2-го Обретения главы святого Иоанна Предтечи в Александро-Невском храме Владыка Евлогий рукоположил молодого монаха Исаакия в иеродьякона..
 18 июня 1928 года, в день празднования в честь Боголюбской иконы Божией Матери, митрополит Евлогий рукоположил иеродьякона Исаакия в иеромонаха.
 После успешного окончания института иеромонаха Исаакия направили служить в Прагу помошником к епископу Сергию (Королеву).
 2 февраля1933 года иеромонах Исаакий был возведен в сан игумена. Через три года, в 1936 году, 14 января, он становится архимандритом. В 1945 году в Праге начались аресты русских эмигрантов. Отец Исаакий был арестован 24 мая 1945 года отделом контрразведки «Смерш» и этапирова в тюрьму №4 города Львова. Военным Трибуналом Львовского военного округа 27-30 июля осужден на основании ст. ст. 58-2, 58-4 и 58-11 к 10 годам ИТЛ. Из Львова архимандрита Исаакия повезли в Карлаг (Карагандинский лагерь). Прибыв на станцию Карабас (Карагандинская ж/д), он попал при распределении в тюрьму в поселке Долинка, где с 23 сентября начал отбывать наказание. Изнурительный труд, невыносимые условия жизни сделали свое дело: отец Исаакий сильно заболел, и после переосвидетельствования тюремной врачебно-медицинской комиссией его госпитализировали (по определению Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 5.02.1946 ). Из лагеря отбыл 4 мая 1946. Все это время епископ Сергий непрестанно ходатайствовал об освобождении архимандрита Исаакия. Тяжелейшее состояние здоровья батюшки, а главное, святые молитвы Владыки и осиротевших духовных чад привели, наконец, к долгожданной свободе. Отца Исаакия освободили 3 мая 1946 года. Постоянным местом жительства ему определили город Актюбинск, где он должен был встать на учет в милиции. Затем архимандрит Исаакий с архиепископом Николаем (Могилевским). Владыка Николай взял архимандрита Исаакия в Алма-Ату, добился для него прописки, назначил настоятелем в Казанскую церковь. Затем отец Исаакий десять лет был настоятелем Никольского кафедрального собора.
 [attachment=4]
 В конце 1957 года в Казахстанскую епархию пришла телеграмма от Святейшего патриарха Алексия (Симанского), в которой он предписывал архимандриту Исаакию прибыть в Москву. 30 декабря 1957 года отец Исаакий покинул столицу Казахстана Алма-Ату. В Москве архимандрита Исаакия тепло принял Святейший Патриарх Алексий, который направил его в Троице-Сергиеву Лавру с намерение оставить там преподавателем. Более трех месяцев отец Исаакий был насельником Лавры, но в прописке бывшему белогвардейскому офицеру, жившему за границей 25 лет, было отказано. Вновь архимандрит Исаакий встречается со Святейшим Патриархом и на сей раз получает назначение в город Елец Липецкой области Воронежской епархии настоятелем и благочинным Вознесенского собора. Получив в Воронеже благословение Владыки митрополита Иосифа, архимандрит Исаакий прибыл в Елец 5 апреля 1958 года, и прослужил там 23 года - до самой кончины.
 Святейший Патриарх Пимен удостоил архимандрита Исаакия права служить при открытых царских вратах. Ему были пожалованы два ордена святого равноапостольного великого князя Владимира – II и III степени. Скончался архимандрит Исаакий 12 января 1981 года. Ныне множество паломников стекается к его могиле. Все служат ему панихиды, просят архимандрита о помощи и получают душевное утешение, телесное исцеление. Примеров тому много.
 *****
Могила архимандрита Исаакия в городе Ельце

 Вся информация для этого раздела предоставлена историком Дарьей Ивановной Болотиной.

 Город Елец - место последнего постоянного (23 года) служения и упокоения архимандрита Исаакия (в миру - капитана 2-го офицерского ген. Дроздовского полка И.В. Виноградова, автора стихов знаменитого "Дроздовского марша" - "Из Румынии походом..."). Кап. Иван Васильевич Виноградов - участник I-й Мир. войны на Румынском фронте, в Гражданскую войну в отряде Дроздовского практически с момента его основания - и до эвакуации Крыма в Дроздовских частях. Галлиполиец. В 1927 г. окончил прерванное войной богословское образование (до войны учился в СПб. Духовной Академии) в ин-те им. преп. Сергия Радонежского (Париж), пострижен в монашество Митрополитом Евлогием (Георгиевским) с именем Исаакий, рукоположен в иеродиакона, затем в иеромонаха и направлен в Прагу, служил в Соборе Свт. Николая на Старом Мясте и в храме Успения Б.М. на Ольшанском кладбище, законоучитель русских школ Праги и её окрестностей. Главный священник РОВС. В 1945 г. арестован советскими спецслужбами, осужден на 10 лет и отправлен в Карагандинский концлагерь. По ходатайству Святейшего Патриарха Алексия I (Симанского)
 освобождён в 1946 г. (очевидно, лагерное начальство было уверено, что о. Исаакий скоро умрёт). 10 лет служил в Кахастане - сначала в Актюбинске, затем настоятель Алма-Атинского кафедрального собора. В 1958 г. отправлен настоятелем кафедры Вознесенского собора и благочинным в г. Елец. Скончался 14 января 1981 г. в возрасте 86 лет без одного месяца, похоронен на местном кладбище.
[attachment=2]
Крест на могиле отца Исаакия.
[attachment=3]
Памятник отцу Исаакию.

Как добраться до кладбища.
 Кладбище расположено рядом с автотрассой Москва - Воронеж. Междугородным автобусом необходимо ехать до автостанции № 2 (от ж/д вокзала до неё необходимо сначала добраться ещё на городском автобусе № 1, который идёт через весь город, мимо местных музеев, храмов и др. достопримечательностей - можно приметить и потом осмотреть - и мимо Вознесенского Собора, в котором очень даже следует побывать. По размерам легко спорит с Казанским в Петербурге и ХХС в Москве! Много икон, выполненных по благословению о. Исаакия, главная святыня - две большие частицы мощей свтт. Митрофана Воронежского и Тихона Задонского в общем большом золотом ковчеге). У автостанции № 2 перейти по перекидному мосту трассу Москва-Воронеж, идти перпендикулярно ей (за спиной трасса остаётся) около 1 км до кладбищенских ворот (слева по ходу). На площади сразу за воротами свернуть направо - там есть указатель "к могилке о. Исаакия". Это недалеко от ворот, найти труда особого не составляет.
« Последнее редактирование: 17.07.2011 • 13:14 от Игорь Устинов »
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
Re:Белоэмиграция в биографиях
« Ответ #12 : 17.07.2011 • 22:35 »
Архиепископ БЕЛЬГИЙСКИЙ и БРЮССЕЛЬСКИЙ ВАСИЛИЙ (В.А. Кривошеин)
[attachment=1][attachment=2]
НАВСЕГДА С РОССИЕЙ.
     Несколько лет тому назад я была в Брюсселе и брала интервью у архиепископа Брюссельского и Бельгийского Симона (Ишунина). В его кабинете висят портреты предшественников, в разные годы возглавлявшие эту кафедру. Среди них и портрет Владыки Василия (Кривошеина). Судьба его, пастырское и литературное наследие настолько интересны, что сегодня в России многие обращаются к его опыту.
     Мы представляем здесь редкую возможность познакомиться с воспоминаниями Владыки Василия (в миру Всеволод Кривошеин). Они написаны совсем молодым человеком, в те смутные и тревожные годы ему было около девятнадцати лет. Он родился в Петербурге 19 июня 1900 года в семье А.В. Кривошеина, Министра земледелия и землеустройства, в правительстве Государя императора Николая II. Февральская революция застала Всеволода студентом филологического факультета Петроградского университета. Эти события, очевидцем которых он стал, потрясли его. Трое из его старших братьев уже были в действующей армии. Переехав вскоре в Москву, Всеволод решает перебраться на юг, перейти фронт и вступить в ряды Добровольческой армии. " Все в советском строе стало мне к тому времени неприемлемым и отвратным, и вместе с тем я осознал, что для меня нет в нем места. Я не в силах был сидеть сложа руки", - пишет он. Интересен рассказ молодого Всеволода, что перед дорогой его тетушка надела на него нательный образок великомученицы Варвары. Тогда еще будущий монах по своей малоцерковности не знал, что Великомученица Варвара спасает от неожиданной и насильственной смерти, и тем не менее он молился ей всю дорогу как умел. С Божией помощью он уходил от, казалось, неминуемой смерти. Бог спасал его много раз от расстрелов, тюрьмы, ран и стихии. Поражение Деникина, Врангеля и Колчака привело к исходу Белой армии с юга России. Всеволод отступал вместе со всеми, из Новороссийска он прибыл в Каир, а потом в середине 1920 года в Константинополь. В начале 1921 года он оказывается в Париже со всеми оставшимися в живых членами своей семьи. Здесь он поступает в Сорбонну и одновременно принимает участие в съездах православной молодежи. В 1924 году он записывается студентом в только что основанный митрополитом Евлогием Свято- Сергиевский Богословский институт , а через несколько месяцев Всеволод едет с группой студентов на экскурсию на Афон. Это посещение настолько потрясает его, что он решает остаться здесь навсегда. На Святой Горе он проводит более двадцати лет и здесь же принимает постриг. Потом будет Оксфорд, Бельгия и опять Россия.
     Удивительный путь прошел Архиепископ Василий (Кривошеин), от студентапатриота, с нательным образом великомученицы Варвары, до известнейшего архипастыря, доктора богословия, знаменитейшего патролога, написавшего фундаментальные труды об аскетическом и догматическом учении святителя Григория Паламы и преподобного Симеона Нового Богослова.
     Первым его послушанием на Афоне была работа в мастерской отца Матфея по починке облачения, а следующим - за два года выучить греческий язык в совершенстве. Он выучил современный греческий и древнегреческий и владел ими в совершенстве, не хуже чем русским, французским и английским. Вскоре молодого монаха назначили монастырским секретарем-грамматиком, в обязанности, которого входила переписка с афонским Кинодом, Вселенской Патриархией и греческими правительственными учреждениями. Затем монах Василий стал членом монастырского Совета и его почти ежегодно посылали вторым чрезвычайным представителем русского Пантелеимонова монастыря на общеафонские собрания двадцати монастырей, где решались и обсуждались наиболее важные святогорские вопросы. С 1942 года он становиться постоянным представителем монастыря в Киноте (Афонском парламенте), а в 1944-45 годах и членом Эпистафии (Афонского административного округа). Надо сказать, что то были десятилетия, далеко не лучшие для Святой Горы. Если в 1925 году, когда Всеволод Кривошеин попал на Афон вместе с архимандритом Софроний (Сахаровым), братии в русском монастыре насчитывалось 550 человек, то в 1947 году было только 180. Одна из серьезных причин такого сокращения - это ограничительные меры греческих властей против приезда иностранцев на Афон, распространившиеся и на русских эмигрантов. Монах Василий как монастырский секретарь и представитель в Киноте многие годы боролся против таких ограничений. Понятно, что это вызвало недовольство у лиц, враждебных русскому монашеству на Афоне, а потому в сентябре 1947 года отец Василий вынужден был оставить Святую Гору. Прошло тридцать лет, и он опять ступил на эту благословенную землю, но уже как архипастырь Русской Православной Церкви.
     По приезде в Оксфорд о. Василий был рукоположен в иеромонаха; а в 1959 году состоялась в Лондоне его хиротония и он был назначен епископом на бельгийскую кафедру Московской Патриархии.
     Как- то в семидесятые годы, в Пюхтицком Успенском женском монастыре, игумен Серафим с Афона вспоминал с огромной теплотой о последнем приезде владыки Василия на Святую Гору: " Дел у меня в монастыре, как говорится, непочатый край. С утра до вечера хожу, хлопочу. И владыка Василий целыми днями за мной ходил и, очень часто просил поисповедовать его, а я даже удивлялся этому. Видно, святое место обострило духовное зрение человека, чувствовавшего приближение Вечности, и он старался очистить душу от всех нераскаянных грехов". Как тут не вспомнить слова покойного митрополита Нижегородского и Арзамасского Николая об огромном опыте духовного делания Архиепископа Василия (Кривошеина). Действительно, только представить какой непростой путь он прошел, сколько испытаний выпало на его долю, в какие тяжелые обстоятельства на грани физической смерти ставила его жизнь, а Бог был всегда рядом и спасал его!
     Многие кто знали Владыку по жизни, особо подчеркивают, что он никого никогда не осуждал. Но и с несправедливостью смиряться не хотел - тут его голос звучал громко и отчетливо. Историки религиоведы знают, какую большую роль сыграли его выступления накануне Поместного Собора Русской Православной Церкви в 1971 году. Голос Бельгийского Архиепископа был одним из немногих, прозвучавших в пользу тайного голосования при избрании будущего Патриарха Пимена.
     В продолжение воспоминаний о Гражданской войне, мы приводим несколько писем, послушника, инока, монаха Василия к своим близким. Счастье, что эти свидетельства его жизни на Афоне дошли до наших дней и были тоже спасены Богом. Для нас они говорят о многом, не только о трудностях монашеской жизни, но и об огромной любви и привязанности к людям. Но главное, что его жизненный путь освещала вера, которую он в своем научном труде "Преподобный Симеон Новый Богослов" назвал "жемчужиной несравненной ценности".
     В одном из некрологов было написано, что кончина Владыки Василия на родной земле видится как явный знак Божьего благословения за длинную, трудную и многострадальную жизнь архипастыря и богослова в служении Русской Церкви и в свидетельстве правды Христовой. Отпевали Владыку в Преображенском соборе в Ленинграде, где когда-то его младенцем крестили. Похоронен он на Серафимовском кладбище, как он часто говорил " в городе на Неве", а теперь вновь как при его рождении Санкт- Петербурге. Н.И.Ставицкая (текст приводится в сокращении, газета "Православная Москва")
 ============================================================
 Архиепископ Бельгийский и Брюссельский Василий (Кривошеин)
 Эти воспоминания подписаны В.А.Кривошеин (Всеволод Александрович
 Кривошеин), Владыка ставил сознательно свое мирское имя под теми
 воспоминаниями, которые относились к разряду "мирских", или
 "светско-гражданских". В тексте сохранены особенности авторской
 орфографии и стиля.
"СПАСЕННЫЙ БОГОМ"
 Предисловие
 Писать о событиях полувековой давности - дело нелегкое. Как ни
 ярко запечатлелись в сознании действительно потрясающие события и
 переживания грозной эпохи революции и гражданской войны в России -
 все, что я лично пережил, видел и слышал, - время многое вырвало из
 памяти, особенно имена и даты. Да и сами переживания, чувства тех
 времен невольно окрашиваются тем, что мне пришлось испытать
 впоследствии в течение долгой жизни. Я это хорошо понимаю и, тем не
 менее, пишу эти воспоминания, как ни далеко и, казалось бы, даже чуждо
 описываемое в них прошлое, которое так различно со всей моей настоящей
 жизнью, с ее духовными и интеллектуальными интересами. Пишу потому,
 что не могу не писать. Хочется высказаться ведь прошлое все ж таки
 живо, да и мне пришлось многое пережить, а поэтому есть, о чем
 рассказать. Не в смысле, конечно, большой истории, - я был слишком
 молод и слишком незначительно было мое тогдашнее положение, чтобы я
 мог быть деятелем исторических событий. Но то, что я лично видел и
 слышал и что испытал, - это я постараюсь рассказать, может быть не
 достаточно объективно, но правдиво и до конца искренне, ничего не
 замалчивая, даже если это не всем понравится. Я хочу рассказать о
 феврале 1917 года в Петрограде, о начале революции и о кульминационном
 моменте гражданской войны в России осенью 1919 года по обе стороны
 фронта. Рассказать, как Бог неоднократно спасал меня от, казалось бы,
 неминуемой смерти.
 Единственное, что я счел возможным добавить к этим "Воспоминаниям"
 - это ряд примечаний, преимущественно исторического характера. Они
 уясняют обстановку описываемых мною событий и делают более понятным
 мой рассказ.
Книгу В.А. Кривошеина "СПАСЕННЫЙ БОГОМ" в электронном виде можно найти в интернете, например, через поисковую систему www.nigma.ru.
[attachment=3]
АРХИЕПИСКОП БРЮССЕЛЬСКИЙ И БЕЛЬГИЙСКИЙ ВАСИЛИЙ (КРИВОШЕИН): БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

 Владыка Василий (в миру Всеволод Александрович Кривошеин) родился 30 июля 1900 г . в Санкт-Петербурге. Будучи сыном министра Александра Васильевича Кривошеина, он учился на факультетах своего родного города и в Москве .

 Его сочувственное на первых порах отношение к февральской революции 1917 года приводит его в Белую Армию в 1919-м, но, отмороженные руки и нога заставляют его эвакуироваться во Францию в 1920-м. Там он завершает свое обучение на филологическом факультете Сорбонны, не переставая при этом участвовать в русском молодежном движении. Его жизнь, однако, резко меняется после паломничества в 1925 г . на Святую Гору Афон и он решает принять монашество.
 Монашеские обеты были им даны с наречением имени Василий в русском Свято-Пантелеимоновом монастыре. Там он проникается афонским духом под руководством великих старцев той эпохи. Будучи полиглотом и эрудитом, он быстро переходит к административным послушаниям в своей общине: став секретарем, затем членом монастырского совета, он в 1942-45 гг. представляет его в «парламенте» и, в 1944-45 гг. в «правительстве» Святой Горы. Одновременно он посвящает себя изучению православного богословия, особенно патристике (в 1936 г . выходит в свет его исследование о св. Григории Паламе, которое становится «классическим» в этой области).
 Тем не менее, после II Мировой Войны политический контекст греческой гражданской войны заставляет множество русских монахов оставить Афон. Тот же удел в 1947 г . постиг и о. Василия, после 22 лет, проведенных им на Святой Горе.
 Приняв приглашение быть одним из редакторов «Словаря греческого патристического языка», издававшегося в Оксфордском Университете, о. Василий остается в этом городе, где его позднее рукопологают в сан иеромонаха (в юрисдикции Московского Патриархата) 22 мая 1951 г .
 Российское православие в эмиграции представляло собой разделение на три независимых и противостоящих друг другу группы или «юрисдикции»: Зарубежный Синод, связанный с крайним традиционализмом, обусловленным политическим, культурным и духовным наследием прежнего режима; Архиепископия Западной Европы, политически нейтральная и весьма плодовитая в плане богословия, перешедшая в подчинение Константинопольского Патриархата; и Московский Патриархат, в ту эпоху в значительной степени находившийся под контролем советских властей. Именно с последним и связал свою судьбу отец Василий, желавший оставаться в общении с Матерью-Церковью и прямой связи с Россией и ее народом.
 В Оксфорде иеромонах Василий продолжил свои исследования, публикуя статьи в британских, французских, немецких, итальянских или греческих научных журналах, участвуя в международных конгрессах по патрологии, византинистике и догматическому богословию. Важнейшим творением во время его пребывания в Великобритании стало критическое издание писаний преподобного Симеона Нового Богослова, византийского мистика XI века. Эта работа, на которую у него ушло несколько лет, была издана в 1963-65 гг. в знаменитом патристическом собрании «Sources Chretiennes». Блестяще увенчать ее ему удалось уже в 1980 г . изданием биографии преп. Симеона.
 Возведенный в сан архимандрита в 1957 г ., владыка Василий был вскоре призван Церковью к епископскому служению. По избрании его епископом Волоколамским 26 мая 1958 г ., он посвящается в Лондоне 14 июня 1959 г . и назначается викарием патриаршего экзарха Западной Европы (с местопребыванием в Париже). В своей речи на интронизации, новопоставленный епископ произнес:

 «Я счастлив принадлежать к Русской Православной Церкви, Московской Патриархии, Церкви исповедников веры Христовой, высоко держащей яркий светоч Святого Православия. […] Верю, что наше пребывание в Западной Европе не есть нечто случайное, но определено Промыслом Божиим, и что на всех нас возложена задача свидетельствовать пред народами Запада об истине православной веры, распространять ее в инославной среде, содействовать созданию и укреплению Западного Православия с конечной целью воссоединения всего христианского мира во Едину, Святую, Кафолическую и Апостольскую Церковь».

 Отныне его постоянной заботой станет свидетельство о Вселенском Православии и русской культуре.
 Епископу Василию, однако, не пришлось надолго задержаться в Париже. В 1960 г . уже предполагалось, что он займет место недавно скончавшегося бельгийского епархиального архиерея - митрополита Александра (Немоловского). По своем назначении в Брюссель 31 мая 1960 г ., владыка Василий прибыл в бельгийскую столицу 12 июля того же года. Немного спустя, он совершает поездку в Россию, где 21 июля 1960 г . его возводят в сан архиепископа.
 Епархия Московского Патриархата в Бельгии произошла от старейшего в стране православного храма святителя Николая Чудотворца, основанного в Брюсселе в 1862 г . После прибытия в Бельгию первого православного епископа в 1929 г ., храм получил статус «кафедрального собора», а Брюссель стал «кафедральным» городом православного архиерея. Бельгийское государство утвердило сложившееся положение: королевский указ 1937 г . признал за епархией статус «общественно-полезного учреждения», а за ее главой титул «русского православного архиепископа Брюссельского и Бельгийского».
 С назначением владыки Василия в Брюссель, бельгийская православная епископская кафедра приобрела значительный вес. Действительно, как писал «Вестник русского западноевропейского патриаршего экзархата»:
 «Новый епископ занимает в русской иерархии особое положение. Известный благодаря своим знаниям патрологии, он столь же хорошо знаком с греческим Востоком. […] Его лично знают многие иерархи, включая Вселенского патриарха Афинагора и патриарха Александрийского Христофора. […] Русская Церковь приобрела, таким образом, нового епископа-богослова.
 Именно так, с самого своего назначения, роль архиепископа Василия была ясно определена: «иерарх-богослов» представлял Московский Патриархат на четырех Всеправославных консультациях (на Родосе в 1961, 1963 и 1964 гг., в Шамбези в 1968 г.); он участвовал в богословском диалоге с англиканами и старокатоликами (в Вене, 1965 г .), в работе Всемирного Совета Церквей (на ассамблеях в Монреале в 1963-м, и в Упсале в 1968 г .), а также принимал участие в 25-летнем юбилее монашеской общины Тезэ (28-29 августа 1965 г .). Он являлся участником ежегодных богословских коллоквиумов католического Шеветоньского монастыря, а также «литургических недель» Свято-Сергиевского православного богословского института. Разумеется, владыка Василий участвовал и в различных архиерейских встречах Московской Патриархии в России. Во время одной из них, 14 октября 1964 г ., ему была торжественно присуждена степень доктора богословия Духовной Академии его родного города.
 Будучи человеком высокой культуры, архиепископ Василий обладал при этом, по отзывам его современников, «исключительной верностью Православию». Оставаясь в то же время весьма открытым, он был «одним из тех редких людей, которые понимали, что служение Церкви должно осуществляться в любых исторических условиях, безо всякой подчиненности им или принятия всего как данности».
 Именно он положил основание православным общинам Бельгии, использующим местные языки (французский и нидерландский). В то время как первые эмигранты стремились к сохранению языковой и культурной самобытности, новому поколению – детям, рожденным в смешанных семьях и обращенным в православие европейцам – местные языки стали необходимы для выражения веры. Поэтому 19 мая 1963 г . владыка Василий освятил первую часовню для франкоговорящих верующих в Брюсселе. Вслед за этим, в 1960-1970 гг., появились и другие «западные» общины, среди которых следует упомянуть небольшой монастырь для фламано-говорящих на бельгийском побережье.
 Шестидесятые годы были также отмечены назначением викарного епископа Бельгийской архиепископии для Голландии. Тогда же было предложено расширить титул архиепископии за счет введения в него упоминания о Голландии, однако от этой идеи отказались, «дабы не нарушить закона об историческом старшинстве Бельгийской архиепископии». От этого область пастырского окормления владыки Василия над Голладнской епархией нисколько не умалилась, а его юрисдикция распространилась практически по всему «Бенилюксу».
 Говоря о границах ответственности Брюссельской архиепископии, следует также упомянуть и о «межправославных» связях, главным образом с бельгийской греческой общиной (значительно возросшей в ходе экономической эмиграции 50-х гг.). Если поначалу греки посещали русские храмы, то вскоре ими были созданы собственные приходы, объединившиеся в епархию в 1969 г. При этом взаимоотношения между диаспорами продолжали оставаться братскими.
 Важным моментом в межправославных отношениях в Бельгии, в котором участвовал владыка Василий, стал конгресс, проходивший 27, 28 и 29 октября 1972 г . в аббатстве Сан-Тронд де Маль (близ Брюгге). Более 150 человек, прибывших из Бельгии и окрестных стран, собрались на эту первую встречу православных. Второй подобный конгресс был организован в 1977 г . в Натойе. Архиепископ Василий участвовал также и в V-м Западноевропейском православном конгрессе, проходившем в Генте в 1983 г .
 В архиепископии не забывали и об экуменических связях. Помимо богословских встреч они, в частности, конкретно выражались в период «Недели молитв о христианском единстве». Так, в 1970 г . владыкой Василием, совместно с его духовенством, была отслужена православная вечерня в Кукельбергской базилике (в Брюсселе). В том же году он принял участие в создании «Брюссельского межцерковного комитета» - межхристианского столичного органа, в который входили католики, протестанты, англикане и православные. Твердый в исповедании православной веры, но и открытый к христианскому Западу, русский архиепископ был также связан узами дружбы с католическими иерархами, в частности, с кардиналом Суененсом и апостолическими нунциями в Бельгии. В качестве официального представителя Русской Церкви он дважды участвовал во встречах с папой Иоанном-Павлом II (в Париже в 1980-м и в Мехелене в 1985 г .). Незадолго до этого последнего визита владыка Василий имел радость видеть Православную Церковь признанной бельгийским государством, как были признаны ранее католичество, протестантизм, англиканство, иудаизм и ислам.
 В международном плане архиепископ также совершил ряд важных визитов: в 1977 г . владыка Василий (участвовавший в 1963 г . в венецианских празднествах, посвященных тысячелетию Горы Афон) смог вернуться на Святую Гору и вновь увидеть русский Свято-Пантелеимонов монастырь, который он оставил в 1947 г . Еще раз ему суждено было посетить Грецию в 1979 г ., куда он, как представитель Русской Церкви, прибыл на 1600-летие преставления святителя Василия Великого. Ранее, в 1966 г ., по приглашению Иерусалимского патриарха, он совершил паломничество на Святую Землю, где имел возможность служить литургию на Гробе Господнем в Гефсимании, освящать «воды» Иордана, посетить Иудейскую пустыню, Вифанию и Вифлеем. В то же время владыка с радостью посещал и Россию: вслед за своей первой поездкой в 1956 г ., он был там еще около двадцати раз. На родине он участвовал в богослужениях, посещал храмы и монастыри, памятники истории и древнерусского искусства. Он ценил контакты с верующими соотечественниками, для которых он был связующим звеном между ушедшей и настоящей Россией, между русскими, Россией и эмиграцией. Его происхождение, равно как и его выступления в защиту свободы, обеспечили ему определенную популярность и среди русских диссидентов, для которых он являлся «примером». Его влияние было, быть может, даже большим на родине, чем в эмиграции, где большинство – при всем уважении к нему лично – сторонилось Московской Патриархии, как «заложницы советской власти».
 Отношение к владыке Василию не было однозначным в разных кругах: в то время как на Западе кто-то считал его «красным» по причине его принадлежности к Московскому Патриархату, в Советском Союзе его побаивались как «опасного белоэмигранта», который был «себе на уме» в том, что ему представлялось «полезным» для Русской Церкви. Так, во время консультации архиереев и Поместного собора Русской Церкви 28 мая – 2 июня 1971 г. (избравшего патриарха Пимена и снявшего анафемы со старообрядцев), архиепископ Василий оказался единственным, кто заявил о необходимости тайного голосования в целях придания законности процедуре. Он равно обличал и Устав о приходских советах, принятый в 1961 г ., который был, по его мнению, антиканоничным и разрушительным для Церкви. Он также публично выступал против высылки из СССР писателя Солженицына в 1974 г ., против ареста в 1980 г . священников-диссидентов Димитрия Дудко и Глеба Якунина, или, что весьма для него характерно, против нарушения прав верующих в СССР.
 В эпоху великих трудностей Православной Церкви в Советском Союзе эти действия владыки Василия являли его искреннюю привязанность к Церкви, сочетающуюся с бескомпромиссностью. Внимательно наблюдая за сложными взаимоотношениями между атеистическим государством и Церковью, ее наиболее высокопоставленными представителями (такими, как митрополиты Николай Ярушевич и Никодим Ротов), он стремился сочетать верность церковному руководству с противостоянием давлению со стороны советской власти, и не боялся открыто высказываться от имени Церкви, практически обреченной на безмолвие. Всем, кто его спрашивал о том, что его удерживает в лоне Московского Патриархата при всем его критическом к нему отношении, он отвечал, что, хотя и невозможно «оправдать» все действия последнего, можно, тем не менее, их частично «понять» и «простить». Этой позиции он придерживался всю свою жизнь.
 Конец, тем временем, неминуемо близился. Будучи уже больным, архиепископ Василий совершил в сентябре 1985 г . свою традиционную ежегодную поездку в Россию. Он вылетел в Москву 7 сентября в сопровождении своего секретаря диакона Михаила Городецкого. Следом за участием в различных богослужениях в столице и приемом у патриарха, владыка Василий отправился 10 сентября в свой родной город. Там он совершил несколько служб, встретился с преподавателями и студентами Духовной академии и посетил Новгород.
 15 сентября, в последний день, предусмотренный для его поездки в город на Неве, архиепископ Василий сослужил за Божественной литургией в Преображенском соборе, в той церкви, где он был крещен 85 лет назад. Это было его последнее богослужение: в тот же день он почувствовал себя плохо и был отвезен в больницу, где и угас к утру 22 сентября. Погребение владыки состоялось 24 сентября 1985 года в Ленинграде. Согласно воле его близких, он был похоронен на Серафимовском кладбище своего родного города.
[attachment=4] [attachment=5]
 В Брюсселе память архиепископа Василия почтили торжественной панихидой, отслуженной в Свято-Никольском соборном храме на девятый день его кончины. Возглавил ее митрополит Бельгийский Пантелеимон (Константинопольский Патриархат), которого окружало русское, греческое и румынское духовенство столицы. В храме находилось множество государственных и церковных деятелей, сознающих то, что эта смерть отняла у западноевропейского Православия «просвещенного пастыря», сохранившего верность своей Церкви и родной земле.

 В своем завещании к пастве владыка Василий писал:
 «Мое неотступное епископское моление и желание, да пребудут наша архиепископия и ее прихожане несокрушимо верны строгому Православию и не приемлют никакого, могущего случиться, догматического компромисса, который может повредить неприкосновенности нашей Православной веры». И еще:
 «Я молю духовенство и паству нашей архиепископии оставаться после моей смерти всегда верными нашей Матери Православной Русской Церкви (Московскому Патриархату) и не переходить ни в какую другую церковную юрисдикцию по собственному почину и без благословения Московского Патриархата в случае, могущем произойти, образования автономной или автокефальной Православной Церкви в Западной Европе или Бельгии».
 Совершенно очевидно, что архиепископ Василий всегда считал Московскую Патриархию не подчиненной советской власти «организацией», а канонической Церковью, унаследовавшей тысячелетнюю традицию России.
 Жизнь владыки Василия, русского православного архиепископа Брюсселя и Бельгии, была продолжительной и плодотворной, но при этом нелегкой. Студент-патриот, эмигрант, позднее монах, он являлся, безусловно, выдающимся архиереем, сделал очень весомый вклад в православное богословие. Тем не менее, он оказался чуждым как определенной части эмиграции, так и России советской эпохи. Его особый путь, избранный вполне осознанно, многими не был понят. И все же, его поразительный «возврат к истокам», его кончина на родной земле, была воспринята многими как благословение Божие. Благословение тому, кто и в изгнании посвятил все свое существование на служение России и Православной Церкви. Священник Сергий Модель
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
Re:Белоэмиграция в биографиях
« Ответ #13 : 17.07.2011 • 22:53 »
Офицер-подводник МОНАСТЫРЕВ Н.А.
[attachment=1][attachment=2]
История русского офицера
 Галли Монастырева
 Бизертинский морской летописец


 «Пройдут годы, прежде чем народы мира и, в первую очередь, - русский народ поймут и оценят наш подвиг»
Нестор Монастырев

 «1887 года ноября шестнадцатого дня родился Нестор, крещен 18 дня. Родители его: присяжный поверенный Округа Московской судебной Палаты Александр Николаевич Монастырев и законная жена его Мария Андреевна, оба православного вероисповедания, восприемниками были: Старший контролер Государственного банка Николай Алексеевич Цветков и дворянка девица, Анна Павловна Понаморева. Крестил Николоборовицкой церкви священник Михаил Демидов с притчтом».
 Всего у Монастыревых родилось одиннадцать детей. О чем в метрических книгах Московской Благовещенской на Бережках церкви и в Московской Николо-Стрелецкой, у Боровицких ворот церкви писано.
 Монастыревы славились своей оригинальностью и выдумками, одни имена, которые они давали своим детям, чего стоили – Сократ, Уалент, Дий, Баян, Таллий, Галли… Все в семье по традиции оканчивали Московский университет. Там, на юридическом факультете, преподавал их отец и муж старшей сестры Марии, Алексей Фаворский; он был уже заметным ученым химиком, друзья и знакомые, в основном, были университетской публикой. Так что путь для всех сыновей был предопределен.

 После окончания гимназии Нестор, конечно же, поступил в Московский университет, где, по семейной традиции, изучал юриспруденцию. Но, после нескольких курсов, неистребимая тяга к морю превращает его в 1909 году из столичного студента в юнкера флота. После сдачи положенных экзаменов по полной программе Морского корпуса Монастырев получает в 1912 году офицерский кортик и погоны мичмана.
[attachment=3] [attachment=4]
На нижнем фото: Нестор Монастырев стоит 6-м справа
Первые годы морской службы прошли на кораблях Черноморского флота. Перед войной Нестор Александрович закончил Офицерский класс подводного плавания на Балтике, но остаться в ряда Балтийского флота ему не удалось. «…принят в Офицерский класс подводного плавания. И, к тому же, собираюсь жениться! Да, да, на той самой девушке, Людмила получила диплом врача…» Вместе с остальными офицерами-черноморцами Монастырев вернулся в Севастополь.
 В первые месяцы Мировой войны на Черном море Нестор плавал на эскадренных миноносцах, поддерживающих фланг наших войск, действующих на Кавказском побережье, а затем получил назначение минным офицером на только что построенный, единственный в мире подводный минный заградитель «Краб». На «Крабе» Монастырев участвовал в знаменитой постановке мин у Босфора. За блестящие успехи Нестор Александрович был награжден Георгиевским оружием и получил из рук императора Николая II высочайший подарок – золотой портсигар.
 Окончательный развал флота застал Нестора командиром подводной лодки «Скат». Заочно приговоренный большевиками к смерти, Монастырев чудом спасся во время массовых убийств офицеров в Севастополе в декабре 1917- феврале 1918 годов.
 Когда Крым перешел под контроль Добровольческой армии, его назначили минным офицером подводной лодки «Тюлень», укомплектованной исключительно офицерским составом. На «Тюлене» Нестор Александрович участвовал в боевых действиях против красных на Азовском море. Последним его кораблем стала подводная лодка «Утка».
 
 К концу 1920 года военная ситуация для Белой армии стала резко ухудшаться.
 «У нас еще оставался Крым, последний клочок русской земли, который мы надеялись отстоять. Генерал Деникин передал командование над остатками армии генералу Врангелю, чье имя пользовалось большой популярностью в армии… Но все понимали, что положение Крыма, отрезанного от всего мира, не имеющего ни денег, ни природных ресурсов, ни запасов продовольствия, было критическим. А помощи ждать было не откуда. Англичане решительно отказались оказать нам какое-либо содействие. Франция, по своему обычаю, решительно не отказалась, но и ничем не помогла, приводя в свое оправдание разную чепуху… Наша несчастная крошечная армия больше не могла держаться, и генерал Врангель, понимая это, отдал приказ готовиться к эвакуации».
 «… Эвакуация прошла успешно… Я получил приказ следовать в Босфор и при входе в пролив поднять французский флаг. Мне объяснили, что Франция берет остатки нашего флота под свою защиту.
 Утром 17 ноября опустился густой туман, который держался до 9 часов утра. Затем солнце рассеяло туман и осветило Севастополь… Корабли и пароходы выходили в море, начав долгий путь трагической русской эмиграции. Даже море присмирело, как бы желая дать нам последнее утешение на нашем крестном пути.
 Малым ходом «Утка» стала выходить из гавани. Все, кто мог, вышли на верхнюю палубу. Последний раз сверкали для нас золоченые купола и кресты русских церквей…
 Прощай, Родина, прощай, моя Отчизна! Прощай, Севастополь, колыбель славного Черноморского флота!»
 21 ноября флот был переформирован в Русскую эскадру, в состав которой вошел и дивизион из 4 подводных лодок с плавбазой «Добыча». Начальником дивизиона стал капитан 2 ранга Н.А.Монастырев.
 8 декабря русские корабли начали свой последний путь в Бизерту.
 Французы, вчерашние союзники по германской войне, дали Черноморской эскадре Врангеля приют в своей колониальной базе в Тунисе.
 «… Я невольно предался воспоминаниям о прошлом… Более ста лет назад эти воды бороздили корабли адмирала Ушакова и Синявина… На островах Адриатики господствовал Андреевский флаг, имя России произносилось порабощенными народами с надеждой и благоговением.
 Но все проходит, и поворачивается колесо истории. И вот мы идем здесь сегодня, ища спасения в чужой стране, разбитые в неравном бою с врагами. Франция, самоотверженно подавшая нам руку помощи, все-таки до конца не понимала, за что мы сражались и насколько опасен большевизм. Да и никто в мире не понимал…»
 К 29 декабря несколькими группами на Африканский континент пришли 33 российских корабля. Настроение у всех было хорошее: главное – пришли и целы. Так что первый тост на новый 1921 год был достаточно радостным: «За скорейшее возвращение!». Тогда еще ни у кого не было ни каких сомнений. Многие верили, что приведут себя в порядок и вернутся на Родину. Они не сбежали из Крыма, а отступили, ушли, как говорили их деды – в ретираду, с походными штабами, знаменами, хоругвиями и оружием. Год за годом на российских кораблях велась служба, поднимались и спускались Андреевские флаги, отпевали умерших и славили Христово воскресенье…
 «… В театре Гарибальди были поставлены одна сцена из «Фауста» и одна из «Аиды». Участвующие – офицеры, и команда, и эскадренные дамы. Спектакль пошел прекрасно… Несмотря на ограниченные средства, благодаря дарованию, присущему русским, наше искусство всегда будет на высоте.
 … На «Георгии Победоносце» были прочитаны лекции…
 …С сокращением штатов оркестр «Генерала Корнилова» перестал играть в городском саду.
 … С сокращением штатов пришлось закрыть класс офицерского подводного плавания (а оставался до окончания курсов всего один месяц)…
 … 26 ноября (9 декабря) состоялся Георгиевский праздник. Утром было торжественное богослужение на «Георгии Победоносце». Служил о.Георгий Спасский со всем духовенством. После службы все георгиевские кавалеры были приглашены на обед к командующему эскадрой… На Рождество Христово были устроены елки для детей на «Георгии Победоносце».
 С лета 1921 года на борту подводной лодки «Утка» начал выходить первый заграничный военно-морской журнал «Морской сборник» под редакцией Нестора Монастырева.
 На его страницах бывшие офицеры Российского флота рассказывали о только что пережитом в Первую мировую и Гражданскую войны, когда все еще было свежо в памяти. А это определило исключительную точность всех деталей, многие из которых, когда они вспоминались спустя годы, становились далекими от того, что было на самом деле. Кроме того, бизертинский «Морской сборник» публиковал документы Русской эскадры и военно-морских организаций в других странах, большинство которых только и сохранилось на его страницах, и еще регулярные обзоры событий на эскадре. Все это делает бизертинский «Морской сборник» уникальным источником русской военно-морской истории, в революционном и послереволюционном периодах которой сохраняется еще немало белых пятен. Как писал сам Нестор Монастырев «… журнал… является единственной книгой, где офицеры, интересующиеся морским делом и историей войны, могут освежить и пополнить свои знания».
 Текст сборника печатался по ночам, когда освобождалась дивизионная пишущая машинка, а тираж изготавливался в литографии Морского корпуса, разместившегося в старом французском форту Джебиль-Кериб и лагере Сфаят. Каким был тираж «Морского сборника», не сообщалось, но можно предположить, что таким способом изготавливалось несколько сотен экземпляров, качество их получалось разным. Журнал распространялся в семнадцати странах. Кроме Туниса, это были Франция, Германия, Англия, Финляндия, высылался сборник также в США, Японию и Египет. Местом отправки указывались даже Дальневосточная республика и Советская Россия. Издававшийся в Ленинграде «Морской сборник» иронизировал: «На эскадре, личный состав которой весьма гордится своим «эскадренным» существованием, даже заведен свой «Морской сборник», которому по иронии судьбы дала приют подводная лодка «Утка».
 Но главное – бизертинский «Морской сборник» три года свидетельствовал всему миру о том, что русские моряки не сломлены.
 И все-таки в октябре 1924 года на всех русских кораблях в последний раз спустили Андреевский флаг.
 «Моя карьера морского офицера закончилась. Не об этом мечтал я в своей юности, выбирая жизненный путь. Я мечтал о дальних походах, о радостных лицах друзей, о славе нашей Родины и ее флота, о славе Андреевского флага.
 Андреевский флаг спущен!.. Теплая звездная ночь окутывает своей тенью корабли, которые мы только что покинули. У меня на душе холодно и пусто. Теперь я окончательно потерял все, что мне было дорого…»
 К этому времени Нестору исполнилось 38 лет, а его жене Людмиле – 34 года. Как и все, прибывшие с русской эскадрой, Нестор назывался теперь «беженцем». Привыкнуть к этому было не легко – слово «беженец» плохо сочеталось с кодексом чести русского офицера. И также было трудно осознать, что они теперь – ничьи. Надо было продолжать жить.
 Врачи были востребованы и французская администрация предложила Людмиле Сергеевне – одной из первых женщин морских врачей, работу в Тунисе. Для этого надо было принять французское подданство.
 Поселились в Табарке, на северо-западе Туниса. Дом построили на красивейшем холме в оазисе, из дверей сразу открывалась лазурная морская даль…
 Начинается новая страница в жизни Нестора Александровича. Проживая в эмиграции он продолжает интересоваться историей Русского морского флота. Из под его безусловно талантливого пера одна за другой выходят на разных языках 10 книг. До сих пор не увидели свет, оставшиеся в рукописи работы: «Одиссея Русского Императорского флота», «Записки морского офицера», «Северные витязи», «К теплым морям».
 За свою плодотворную творческую деятельность Монастырев был награжден французским правительственным Орденом «Пальм Академик».
 В 1935 году журнал «Часовой» в Париже, сотрудником которого Нестор Александрович являлся, напечатал заметку «Морской музей кап. 2 р. Монастырева».
 « Наш сотрудник кап. 2 р. Монастырев, известный подводник и историк русского флота. Здесь, за рубежом на французском, немецком и итальянских языках вышел ряд его интересных и поучительных книг… Надо признать, что среди зарубежных морских писателей Н.А. Монастырев занимает одно из видных мест.
 Этим, однако, деятельность кап. 2 р. Монастырева на пользу русскому флоту за рубежом не ограничилась. Наряду с писательской деятельностью он решил собрать в далекой северной Африке, куда судьба забросила последние остатки нашего флота, музей, ему посвященный… В нем собраны модели кораблей, участвовавших в Великую войну, главным образом подводных лодок, как например «Скат», «Кашалот», «Краб», «Утка» др., а также модели кораблей на которых были совершены географические открытия и плавания… В виде реликвии хранится кормовой флаг «Утки».
 В Табарке Нестора Александровича называли «командор» за офицерскую морскую фуражку, без которой он не появлялся. А появлялся он в городе не часто, предпочитал уединение. В доме было много книг, хорошее пианино…
 Скончался Нестор Александрович от инсульта на своей ферме в городе Табарка в Тунисе 13 февраля 1957 года не дожив несколько месяцев до своего семидесятилетия и похоронен на местном кладбище. В некрологе Общества офицеров Российского императорского флота в Америке он оценивался как «крупный морской историк, писатель, большой русский патриот
 И деятельный член Исторической комиссии Общества».
 Через полгода скончалась Людмила Сергеевна. Они прожили вместе почти 45 лет…
 В 1998 году Российский фонд культуры вместе с Центральным музеем Вооруженных Сил привез из США бесценные сокровища: Американо-русское историко-просветительное и благотворительное общество «Родина» (г. Лейквуд, штат Нью-Джерси) передало России оставшуюся часть своей коллекции, первые две части были переданы музею в 1994 и 1996 годах. Эту коллекцию собрали наши соотечественники, верившие, что постоянным местом ее хранения должна стать «национальная Россия, которой они и завещали передать то, что бережно сохранили во всех перипетиях изгнания. В составе коллекции общества «Родина» находилось собрание Общества бывших русских офицеров в Америке, возникшего в Нью-Йорке в 1923 году (с 1953 года именовавшегося Обществом офицеров Российского Императорского флота в Америке). В 1950-х годах это обширное собрание, которому уже не хватало места в залах «Дома свободной России» в Нью-Йорке, было перевезено в Лейквуд и размещено в здании, специально построенном для него обществом «Родина», которому в 1974 году было передано морское собрание. В его составе и вернулись в Россию двадцать шесть выпусков бизертинского «Морского сборника», датированных 1921-1923 гг. В собрании «Родины» нашлись также неопубликованные «Записки морского офицера», в которых Нестор Александрович пишет: «Лето 23-го прошло без каких-либо событий и перемен, только состав эскадры неуклонно уменьшался… Издание «Морского сборника», в которое я вложил все, должно было прекратиться.»…
 Листая страницы сборника невольно начинаешь понимать, чего хотел Нестор Монастырев, в немыслимых условиях, часто на свои скудные средства издавая «Морской сборник». И он, и все офицеры эскадры, тяжело переживая произошедшее в России и свою оторванность от нее, тем не менее, твердо надеялись на возрождение ее флота под Андреевским флагом. И считали своим долгом с пользой для Российского флота употребить накопленный военный опыт, сохранив его на страницах «Морского сборника» до того времени, когда он будет востребован.
 Андреевские флаги вновь развеваются над российскими кораблями. И вот, в 2003 году, спустя ровно 80 лет, к новому поколению, живущему уже в XXI веке, из века прошлого стараниями выдающегося историка и журналиста Владимира Лобыцина вернулись статьи русских морских офицеров, в которых они рассказывают о пережитом, ожидая часа, когда в России их прочтут потомки. К счастью, этот час наступил!

 * В статье использованы материалы рукописи Нестора Монастырева «Записки морского офицера»
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
Re:Белоэмиграция в биографиях
« Ответ #14 : 17.07.2011 • 22:59 »
Первый русский ас В.М.Ткачев
[attachment=1]
Вячеслав Матвеевич Ткачев родился 24 сентября (6 октября) 1885 года на Кубани, в станице Келлермесской. Обучался в Нижегородском аракчеевском корпусе, затем в Константиновском артиллерийском училище. В 1906 году оканчивает его и служит во 2-й Кубанской батарее (потом, по некоторым данным, он был офицером-воспитателем в Одесском кадетском корпусе). Увидев в одесском небе полеты аэроплана увлекается авиацией и в 1911 году Ткачев заканчивает одесскую частную авиационную школу. В 1912, по рекомендации великого князя Александра Михайловича, сотник Ткачев направляется в офицерскую севастопольскую школу авиационного отдела воздушного флота. Во время учебы сотник Ткачев - лучший ученик, у него больше всех часов налета, т.о. школу он оканчивает с отличием (за блестящую учебу награжден орденом Святой Анны 3-й степени). После окончания севастопольской школы Ткачев направлен в Киев. Дружит с Петром Нестеровым и Игорем Сикорским. В 1913 году Ткачев на "Ньюпоре" совершает рекордный перелет Киев-Одесса-Керчь-Тамань-Екатеринодар. Газета "Кубанский край" от 12 октября 1913 года писала:
 "В Екатеринодар прилетел военный летчик киевской авиационной роты В.М. Ткачев, подъесаул 5-й Кубанской казачьей батареи. Он совершил перелет большой дальности - из Киева в Одессу, через Керченский пролив на Тамань и в Екатеринодар. За этот перелет Киевским обществом воздухоплавания В.М. Ткачев был удостоен золотого жетона с надписью: "За выдающийся полет 1913 г.". Несколько дней он демонстрировал в городе воздушные полеты на аэроплане "Ньюпор".
 Героя принимал наказной атаман Бабыч. Был дан праздничный ужин. В общем, слава и почет в краю родном. Три дня Ткачев демонстрировал летное мастерство в небе над Екатеринодаром. Горожане закрывали свои лавки, служащие отпрашивались с работы. Когда еще такое увидишь! "А дитям яка радость!"
 Во времена службы в Киеве Ткачев участвует в формировании и подготовке первой крупной авиационной единицы русской армии - 3-й авиароты в Киеве, где проходил службу в 11-м корпусном авиаотряде вместе с П. Н. Нестеровым. Перед началом войны он получил новое назначение: 1 августа 1914 года он уже был командиром 20-го корпусного авиационного отряда, входившего в состав расположенной в Лиде авиароты.
 В первой половине августа подъесаул Ткачев вылетел на разведку в австрийские тылы. Когда он собрал необходимую развединформацию и стал возвращаться назад, то обнаружил, что линия фронта изменилась (австрийцы перешли в наступление), подъесаул стал поднимать машину и в этот момент попал под обстрел, одна из пуль пробила бак с касторовым маслом. Понимая, что не сможет долететь до своих (масло вытечет и мотор заклинит), Ткачев исхитрился сползти на пол, ногой закрыть пробоину и в таком положении добраться до русских позиций. Здесь, взяв коня, помчался в ближайший населенный пункт, где имелся телефон, передать разведданные. Но на этом его приключения не окончились. Когда он вернулся к своему аэроплану, то обнаружил, что австрийцы продолжают наступление, еще чуть-чуть и они захватят аэроплан. Ткачев быстро находит телегу, грузит на нее аэроплан и вывозит из под носа у наступающих австрийцев. За эту разведку Ткачев награждается Георгиевским крестом IV-й степени и становится первым летчиком России - георгиевским кавалером.
 В декабре 1914 года подъесаул В.М. Ткачев становится первым летчиком России, сбившим в воздушном бою вражеский самолет, т.к. аэропланы в то время не были оснащены оружием, то Ткачев из личного пистолета расстрелял немецкий "Альбатрос". Этому примеру последовали и другие летчики - стали ставить на свои аэропланы пулеметы и сбивать противников. Ткачев же стал не только первым летчиком России, сбившим неприятеля, но и первым ассом России (по тем временам асс - летчик, сбивший не менее пяти вражеских самолетов).
 В августе 1916 года Ткачев возглавил 1-ю истребительную авиагруппу, в которую вошли 2, 4 и 19-й авиаотряды. Свое первое боевое крещение летчики авиагруппы получили во время прорыва воздушной блокады немецкой авиации в сентябре 1916 года под Луцком. Тогда отважным русским пилотам удалось добиться существенного перелома в борьбе за господство в воздухе.
 В начале 1917 года полковник Ткачев был назначен командиром авиадивизиона, потом - инспектором авиации Юго-Западного фронта, а с 6 июня 1917 года Ткачев стал начальником Полевого управления авиации и воздухоплавания при Штабе Верховного Главнокомандующего, по сути - главой авиации России.
 В 1917 году Ткачев завершил работу над первым в своем роде в истории развития русской авиации пособием - "Материалы по тактике воздушного боя", составленным на основании боевой практики в Луцком районе осенью 1916 года. В этом документе, как показал дальнейший ход событий, он заложил фундамент для развития тактики истребительной авиации в России.
 Во времена гражданской войны Ткачев на стороне "белых". Создает авиаотряд, сражается с Красной Армией, получает ранение в боях под Царицыным, выздоравливает и возвращается в строй, награждается за воинскую доблесть английским военным орденом D.S.O, в 1920 году командует авиацией армии барона Врангеля. Потом годы эмиграции в Югославии, демонстративный отказ от сотрудничества с фашистами, но, несмотря на это, по возвращении на Родину Ткачев получает десять лет лагерей.
 Отсидев от звонка до звонка, Ткачев возвращается на Кубань… Пенсии нет, на работу взяли только переплетчиком за 27 рублей 60 копеек. Подрабатывает - пишет заметки в газеты, книгу "Русский сокол" о своем друге - Нестерове. Помогает живущая в Париже жена. 25 марта 1965 года легенда русской авиации, первый летчик-истребитель России, первый ас России, организатор первой истребительной авиагруппы в России, первый генерал авиации России кубанский казак В.М. Ткачев умирает в нищете.
[attachment=2]
« Последнее редактирование: 11.08.2011 • 23:08 от Игорь Устинов »
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
Re:Белоэмиграция в биографиях
« Ответ #15 : 17.07.2011 • 23:13 »
Памяти Б.В. Прянишникова

19 июля 2002 года в Силвер Спринг (Мэриленд, США) скончался, не дожив всего два дня до своего столетия, казак Б.В. Прянишников - Георгиевский кавалер, основатель и первый редактор журнала “Посев”.
[attachment=1]
Борис Витальевич происходил из потомственных дворян области Войска Донского станицы Новочеркасской. Он родился 21 июля 1902 г. в семье офицера, ставшего к февралю 1917 г. полковником и командиром 4-го Донского запасного полка.
 Уже в ноябре-декабре 1917 г. 15-летний кадет, пятиклассник Донского кадетского корпуса Борис Прянишников принял участие в первых боях с большевиками. Летом 1918 г. он поступил добровольцем в Партизанский пеший казачий полк (впоследствии Алексеевский), с которым прошел весь 2-й Кубанский поход, был награжден Георгиевской медалью IV степени.
 Учеба в Донском кадетском корпусе, дважды тиф, Атаманское военное училище, эвакуация в Крым, семь месяцев боев... В августе 1920 г. Прянишников был ранен, но остался в строю, награжден Георгиевским крестом IV степени. После эвакуации - Лемнос, Болгария... 12 июля 1922 г. в Ямболе - производство в первый офицерский чин.
 В мае 1925 г. Борис Витальевич перебрался во Францию, в Лион. В феврале 1933 г. вступил в Национальный Союз Русской Молодежи (НСНП, затем НТС - Народно-Трудовой Союз), стал членом правления Лионской организации, с 1936 г. печатается в союзной газете “За Россию”. В 1936-37 гг. активно участвует в создании Общества друзей Национальной России, созданного для мобилизации общественного мнения на борьбу с советским коммунизмом.
 В начале 1938 г. по заданию НТСНП Б.Прянишников переезжает в Германию, где участвует в создании подпольного издательства “Льдина”, выпускавшего материалы для распространения в СССР. В ноябре 1939 г. перебирается в Белград, став помощником редактора “За Россию”.
 В июле 1940 г. руководство НТС направило Прянишникова в Бухарест для подпольной работы на “Льдине-2”. На сей раз под руководством Г.С.Околовича было организовано нe только подпольное издательство, но и передовой командный пункт, занимавшийся переброской членов НТС в СССР.
 Удалось даже выпустить 3 номера журнала “Oгни”, заменившего закрытую властями Югославии “За Россию” (и, в свою очередь, тоже закрытого).
 С началом советско-германской войны “Льдина-2” утратила свое значение, и в августе 1942 г. Прянишников отправился в Берлин. Работая корректором в газете “Новое слово”, он принял деятельное участие в работе берлинского подполья НТС. В 1944 г. вступил в Комитет Освобождения Народов России, став членом редколлегии газеты “Воля Народа”. В феврале 1945 г. Прянишников по заданию КОНР перебирается в Гамбург, чтобы ходатайствовать перед союзниками о невыдаче бывших подсоветских людей Сталину.
 В августе 1945 г. в беженском лагере Менхегоф Прянишников зарегистрировал еженедельник “Посев” (став под псевдонимом Б.Серафимов его главным редактором). Первый номер вышел 11 ноября. “Посев” выходил до 31 октября 1946 г, когда возникла проблема перерегистрации в американской администрации. После странствий по Германии супруги Прянишниковы поселились в Регенсбурге, где Борис Витальевич издает газету “Эхо” Регенсбургского отделения НТС.
 В августе 1949 г. - переезд в США. До сентября 1951 г. Б.В.Прянишников был председателем Северо-Американского отдела НТС, оставив этот пост по болезни. В 1954 г. он вместе с рядом членов Нью-Йоркского отделения НТС вышел из Союза и некоторое время печатал на ротаторе “Трибуну свободных солидаристов”.
[attachment=2]
В 1968 г. деятельность этой организации окончательно прекратилась, и раскрылся талант Прянишникова как писателя. В 1979 г. в США выходит его книга “Незримая паутина”, описывающая действия ОГПУ-НКВД против русской эмиграции (в 1992 г. переиздана в России), а в 1986 г. вторая книга - “Новопоколенцы”, в которой приведены интересные факты из ранней истории НТС. В середине 90-х годов Борис Витальевич передал свой архив в ГАРФ.

 Талантливый и мужественный человек, верный сын России, донской казак Борис Витальевич Прянишников навсегда останется в нашей памяти! А. Штамм, гл. редактор журнала “Посев”
 *******
 "Прянишников Борис Витальевич, р. 21 июля 1903 в Вилюне Калишской губ. Сын офицера ВВД. Кадет 5-го класса Донского кадетского корпуса. В Добровольческой армии. Участник боев за Ростов в нояб.1917. В мае 1918 в Партизанском (Алексеевском) полку. Участник 2-го Кубанского похода. С дек.1919 снова в Донском кадетском корпусе, с янв.1920 юнкер в Атаманском военном училище до эвакуации Крыма. Ранен под Каховкой. Эвакуирован на корабле "Лазарев". Был на о. Лемнос. Георг. кр. 4 ст. 28 июля 1921. Окончил Атаманское военное училище. Хорунжий (22 июля 1922). Осенью 1925 в составе училища в Болгарии. В эмиграции с 1925 во Франции, Германии, Румынии. Основатель и редактор журнала "Посев" (1945-1946), газеты "Эхо" (с 1947). С 1949 в США, председатель отделения НТС в Нью-Йорке. Жена Ксения Николаевна (ум. 4 мар.1985 в Сильвер-Спринге, США). Соч.: Незримая паутина; Новопоколенцы; воспоминания, статьи. Отец Виталий Яковлевич (28 апр.1865 - 1942 на Кубани; полковник), мать Софья Ивановна (Дударева), брат Георгий (1909-1990), сестры Надежда (1912-1986), Мария (р. 1914; Барабанова) – остались в СССР."
 Волков С.В. Первые добровольцы на Юге России. – М.: НП «Посев», 2001

 *******
Прянишников Б.В. Новопоколенцы
 Прянишников Б.В. Новопоколенцы. - Силвер Спринг. - 1986. - 296 С.
 Книга "Новопоколенцы" - не история Национально-Трудового Союза в буквальном значении
 этого слова. Я не ставил перед собой задачи составления истории НТС, ибо для такой работы
 необходимо большое количество документов и свидетельств многих участников движения.
 Тем не менее, как участник движения Нового Поколения эмиграции двадцатых-тридцатых
 годов и Власовского движения в сороковых, я был свидетелем многих событий и сам
 принимал в них деятельное участие. В то же время моя книга, несомненно, многими
 читателями будет воспринята и как мемуары. Это верно, но отчасти. Правильнее сказать, это
 мои воспоминания, но на фоне исторических событий той поры, когда эмиграция надеялась
 на скорое свержение коммунистической власти в России. В тридцатые и сороковые годы у
 меня были моя собственная судьба, мой собственный путь, мои собственные наблюдения и
 переживания. Многое, изложенное в книге, естественно, носит личный характер. Но там, где
 была малейшая возможность использовать документы и свидетельства, мои личные мнения
 как раз и находят подтверждение в этих документах и свидетельствах. Также многое,
 известное только мне, впервые станет достоянием всех, кто интересуется тем периодом в
 жизни русской эмиграции, когда она высоко несла знамя борьбы с коммунизмом. В наше
 время, время восьмидесятых годов XX века, многое забыто, а многое намеренно
 замалчивается теми, кто хорошо знает прошлое НТСНП. В книге я уделил большое место
 личности и роли профессора Михаила Александровича Георгиевского, погибшего в застенках
 Лубянки и незаслуженно забытого. В борьбе за Россию пали многие члены НТСНП, имена
 большинства из них мне неизвестны. Погибли сам А.А. Власов и многие участники
 Власовского движения. Их светлой памяти я посвящаю этот мой труд. Вкратце о себе. В
 доброе старое время было бы написано: Борис Витальевич Прянишников, из потомственных
 дворян Области Войска Донского, казак станицы Новочеркасской. Родился 21 июля 1902 года.
 Конечно, в наше время не приходится говорить о сословиях, уничтоженных революцией 1917
 года. В наши дни нет дворян, казачество же "расказачили" по рецепту Льва Троцкого. А в
 сословное время мой дед и бабка, Яков Павлович и Мария Михайловна, урожденная
 Ушакова, во второй половине XIX века и в начале XX владели имением в семнадцати верстах
 от станции Чертково Юго-Восточных железных дорог. В молодые годы дед окончил
 юридический факультет Московского университета, женился и поселился в имении.
 Хозяйством он занимался по-новаторски, покупал новейшие машины Мак-Кормика, следил
 за новостями в сельском хозяйстве. Его племенное овцеводство в свое время было хорошо
 известно и за пределами Области Войска Донского. После обильных урожаев немало
 товарного зерна вывозилось из имения на станцию Чертково. Но в какой-то момент, как и у
 многих помещиков, хозяйство стало хиреть, а революция 1905 года нанесла свой удар, после
 которого оно уже не встало больше на ноги. Хотя не было бедности, но и прежних достатков
 не стало. Мой отец Виталий Яковлевич женился на Марии Николаевне, урожденной
 Мухиной. Моя мать скончалась от чахотки в сентябре 1906 года, когда я был малышом. Год
 спустя отец женился на Софии Ивановне, урожденной Дударовой, у них родились мои
 сводные брат Георгий и сестры Надежда и Мария. Отец верой и правдой отслужил двум
 государям - императорам Александру III и Николаю II. Вскоре после начала Первой мировой
 войны он был сильно контужен в бою под Остроленкой и отчислен для службы в тылу. Узнав
 об отречении императора Николая II, тогда командир 4-го Донского запасного полка в
 станице Нижне-Чирской, всю ночь проплакал, предчувствуя недобрые для России времена. В
 1917 году я был кадетом пятого класса Донского Императора Александра III кадетского
 корпуса в Новочеркасске. Семья и корпус научили меня любви к России, внушили понятия
 чести и долга. И когда в ноябре 1917 года в Ростове-на-Дону вспыхнуло восстание
 большевиков, захвативших город, я и мои друзья-одноклассники, Андрей Решетовский и Саша
 Горбачев, бежали из корпуса на фронт. На станции Кизитеренка мы присоединились к
 юнкерам-артиллеристам, бежавшим из Петрограда после "великого октября". Восстание
 ростовских большевиков было подавлено, но в первом же бою от смертельной раны погиб
 Саша Горбачев. Летом 1918 года, против воли отца, я использовал каникулы для борьбы с
 большевиками. Тайно покинув дом, на повозке, груженной снарядами для Добровольческой
 армии А. И. Деникина, я добрался до станицы Мечетинской. Тут я поступил добровольцем в
 Партизанский пеший казачий полк, впоследствии переименованный в Алексеевский.
 Командовал им тогда полковник П.К. Писарев, приятель отца по совместной службе, в
 дальнейшем генерал и командир Сводного корпуса в Русской армии генерала П.Н. Врангеля.
 Проделав с полком второй Кубанский поход от Лежанки до Ставрополя и Невинномысской, я
 вернулся в Новочеркасск и с некоторым опозданием приступил к занятиям в шестом классе
 корпуса. За участие в походе был награжден георгиевской медалью 4-й степени. Поражение
 армий генерала Деникина, оставление Новочеркасска, поступление всего моего XXXI
 выпуска в Атаманское военное училище, два тифа, выздоровление, уход в Крым. После
 семимесячной борьбы на последнем клочке владений белой армии - расставание с Россией. В
 боях под Каховкой в начале августа 1920 года был легко ранен, но остался в строю, за что по
 статуту был награжден георгиевским крестом 4-й степени. После сидения на острове Лемносе
 - городок Ямбол в южной Болгарии. Тут 12 июля 1922 года в числе 170 других юнкеров был
 произведен в первый офицерский чин. Увы, по-настоящему офицером не служил, ибо
 началась эмигрантская жизнь, с ее тяготами, тоской по России, с острым желанием
 скорейшего возвращения в нее, к родным, там оставшимся, Верилось, что прозябание за
 рубежом ненадолго. Вот и сидели эмигранты на чемоданах, в ожидании счастливого дня,
 когда в России каким-то чудом не станет большевиков. В мае 1925 года переезд во Францию,
 первые шаги в приютившей русских изгнанников стране были нелегкими. Все же осталось
 много приятных и благодарных воспоминаний об этой стране, где и началась моя
 политическая деятельность в рядах Нового Поколения эмиграции. Об этом - в книге. Автор
 ******
РАЗОРВАТЬ ПАУТИНУ!

 Осмысливая опыт Бориса Витальевича Прянишникова
 Недавно в России переиздана знаменитая книга белогвардейского контрразведчика Б.В. Прянишникова «Незримая паутина» (первое постсоветское издание было в 1993 году). В связи с этим событием наш соратник Алексей Широпаев опубликовал новую рецензию, где с полным основанием показал русистам актуальность осмысления опыта «внутренней линии» и «операции Трест». Времена меняются, но тактика у чекистов используется старая: проникнуть внутрь интересующей их организации, войти в доверие, по возможности возглавить руководство, а затем и направить саму эту организацию в необходимое русло.
 Менее известна в современной России другая книга Прянишникова – "Новопоколенцы", вышедшая в 1986 году в США. Это мемуары более широкого плана, где автор рассказывает о своём восприятии драматических событий прошлого, излагает забытые страницы истории таких организаций, как Русский Обще-Воинский Союз (РОВС), Национальный союз русской молодёжи (позже НСНП – Национальный союз нового поколения), Русская Освободительная Армия (РОА), Народно-Трудовой Союз (НТС), описывает наиболее важные личные встречи.
 Напоминая о героических страницах нашего национально-освободительного движения, о старых, как мир, хитростях антифашистов, мы хотим предложить вашему вниманию уникальное интервью, которое успел взять у Бориса Витальевича Прянишникова в Вашингтоне ещё при жизни известный историк Павел Тулаев. Тогда ветерану Белой армии, любившему называть себя «оголтелым белогвардейцем», исполнялось 95 лет. Теперь он уже в миру Ином, вместе со своими славными предками и соратниками. Вечная память Русским героям!

 Павел Тулаев. Уважаемый Борис Витальевич, Вы прожили сложную, полную исторических событий жизнь. Вами написаны две большие книги воспоминаний, а также другие произведения. В России Вас знают и читают. И всё же мне хотелось бы задать Вам несколько личных вопросов в виде интервью, чтобы Вы ещё раз поделились с нами своим опытом и размышлениями.
 Борис Прянишников. Пожалуйста, спрашивайте. Я постараюсь ответить на Ваши вопросы.
 П.Т. Прежде всего, прошу Вас рассказать, хотя бы коротко, о своей молодости. Откуда Вы родом, какое получили образование? Чему посвятили первые годы своей жизни?
 Б.П. Родом я из Новочеркасска, казак станицы Новочеркасской. Учиться начал в пансионе О.И.Петровой, затем дома готовился к поступлению в приготовительный Донской пансион. В 1913 году держал экзамен в Донской Императора Александра III кадетский корпус. Окончил его в 1920 году и был переведён в Атаманское военное училище. Его окончил в 1922 году уже за границей, в болгарском городке Ямбол.
 П.Т. Где Вас застала революция?
 Б.П. Революция застала меня в 5-м классе кадетского корпуса. Февраль навеял печаль... В 1918 году я вступил в ряды Добровольческой армии ген. А.И.Деникина. Был участником Второго Кубанского похода, после которого вернулся в 6-й класс корпуса.
 П.Т. А как Вы оказались в армии ген. П.Н.Врангеля? Встречались ли с ним лично?
 Б.П. В русской армии ген. Врангеля я оказался после переезда в Крым. Врангеля я видел не раз, но вблизи только однажды, когда он посетил наш лагерь на о. Лемнос. Это был настоящий вождь – Божьей милостью. Жаль, что пришёл он слишком поздно. Как раз такой был нужен России.
 П.Т. Расскажите о первом этапе эмиграции. Чем жили Ваши единомышленники, какими чаяниями и надеждами?
 Б.П. Эмиграция была нелёгкой. Жили тоской по Родине. Безотчётно надеялись на какие-то события, ведшие к падению советской власти, на "весенние походы". Постепенно эти надежды развеялись, как дым. Старались жить, как будто ничего не произошло.
 П.Т. А каким образом зарабатывали на жизнь?
 Б.П. Приходилось браться за любую работу: трудился на постройке дома, фигурантом на исследовании трассы железнодорожной ветки Ямбол-Елхово, на кирпичном заводе, в шахтах Перника. В мае 1925 года я, вкупе с другими "оголтелыми белогвардейцами", переехал во Францию и заключил контракт на сталелитейном заводе в Кнютанж. Отбыв шесть месяцев на не слишком тяжёлой работе, переехал в Лион, где жил мой дядя Иван Яковлевич.
 В Лионе, помимо работы на фабрике прорезиненных корсетов и бюстгальтеров, занялся пополнением образования, поскольку не удалось, из-за отсутствия средств, поступить на медицинский факультет Софийского университета. Изучал текстильную химию, читал книги научного содержания, слушал лекции профессоров на темы политики, экономики, кооперации, военного дела, включая Высшие курсы ген. Н.Н. Головина. Так я набрался многих знаний.
 П.Т. Русские как-то держались друг друга? Не порывали старых связей
 Б.П. Разумеется. Мы всегда старались поддерживать друг друга, особенно в случае болезни или нужды. По старинке развлекались балами, куда являлись в с трудом заработанных смокингах... Крепкой была эмиграция, особенно Русский Обще-Воинский Союз.
 П.Т. Расскажите поподробнее о НСРМ-НСНП и близких им по духу организациях?
 Б.П. О РОВСе, наследнике традиций легендарной армии Врангеля, много написано. Национальный союз русской молодёжи – НСРМ был основан в 1929 году в Югославии на основе Союза русской национальной молодёжи, включавшего в себя несколько эмигрантских кружков. Цель союза была в продолжении "белой борьбы" и освобождении России от власти III Интернационала. В Союз вступали не только молодые люди, но и старшие годами “оголтелые белогвардейцы”.
 На втором съезде в Белграде в 1931 году программа была уточнена, был введён возрастной барьер и принято новое название – Национальный союз нового поколения (НСРП). Союз освобождался от "пагубных влияний прошлого" и заявлял о себе как о силе, независимой от старшего поколения русских политиков. Об этом подробно написано в моих книгах "Новопоколенцаы" и “Незримая паутина”. Помимо РОВСа и НСРМ-НСНП, мне духовно были близки Имперский Союз, скауты и разведчики.
 П.Т. Как вели себя по отношению к русским патриотам советские спецслужбы?
 Б.П. ГПУ старалось вклинить в наши ряды свою агентуру, в том числе из среды эмигрантов. Излюбленным приёмом ГПУ была провокация.
 П.Т. Какова была Ваша личная роль в разоблачении так называемой "внутренней линии"?
 Б.П. Я первым установил, что генерал Е.К.Миллер не знал о наличии в лоне РОВСа "Внутренней линии". Распознать её удалось моему другу Ростиславу Петровичу Рончевскому, штабс-капитану Дроздовской артиллерийской бригады. Позже в Париже мною был прочитан доклад о "Внутренней линии", составленный совместно с Рончевским. Так я стал в некотором роде эмигрантской знаменитостью.
 П.Т. Какие события в среде русской эмиграции накануне 2-й мировой войны Вы считаете наиболее важными?
 Б.П. Трудно сказать. В целом – политическая и общественная жизнь “первой эмиграции” состояла в борьбе "левых" с "правыми", монархистов с республиканцами. Последние – охвостье февраля 1917 года – были в явном меньшинстве,
 П.Т. Каково было Ваше отношение в Третьему Рейху?
 Б.П. Я жил в Третьем Рейхе и до войны, и до его краха, и после войны. Если социальную (не социалистическую!) политику НС партии в целом я одобрял, то Гитлера считал бесноватым, нацеленным на "жизненное пространство" России, с патологической ненавистью к "унтерменшам" и намерением истребить народы России для удобрения "высшей расы".
 П.Т. Верили ли Вы в успех Р.О.А. и доверяли ли лично ген. Власову?
 Б.П. В успех РОА я не верил. Власову я полностью доверял. Он был патриотом и считал возможной борьбу со сталинским СССР. Но Гитлер его просто ненавидел и был склонен к тому, чтоб убить Власова. Конечно, он был блестящим военным: не попади он в плен, войну закончил бы маршалом Советского Союза.
 П.Т. А как складывалась Ваша жизнь после войны? С кем из известных деятелей Вам в этот период довелось столкнуться и вместе работать?
 Б.П. Будучи ещё малышом, я стал газетчиком. Думал: какие это умные дяди пишут в газетах. В кадетском корпусе, в 6-м и 7-м классах, выпускал "Утреннюю" и "Вечернюю" почту. Совершенствовался во Франции и стал журналистом с октября 1933 года. В Мёнхеговском лагере ДИ-ПИ мне удалось основать еженедельник "Посев", хотя я мечтал о довоенной "За Россию". Затем редактировал еженедельную газету "Эхо" в Регенсбурге. Встречи были со многими деятелями эмиграции – как из “левых”, так и из “правых”. Однажды беседовал с Керенским, часто – с меньшевиком Б. Николаевским, с писателем Р. Гулем. С последним у меня были дружеские отношения. Одно время, с 1958 по апрель 1964 года, был нештатным членом русской редакции “Радио Свобода”. И хотя в той среде не было открытых сторонников расчленения России, наши попытки как-то повлиять в лучшую сторону натолкнулись на препятствия, которые преодолеть нам было не под силу.
 П.Т. Кого Вы считаете наиболее выдающимися деятелями русской эмиграции среди военных, политиков, мыслителей, литераторов?
 Б.П. Среди военных – генерала Н.Н. Головина. Среди политиков – П.Б. Струве, М.А.Георгиевского (расстрелян на Лубянке). Среди мыслителей – И.А. Ильина. Среди писателей – И.А. Бунина.
 П.Т. Как Вы оцениваете личность А. Солженицына, В. Набокова, Г. Климова, других писателей, кого Вы считаете необходимым упомянуть?
 Б.П. Солженицын – сложная личность. Несомненно, большой талант, мужественный человек. Не все его сочинения мне нравятся. Особенно "Август четырнадцатого", где я обнаружил не слишком хорошее знание дореволюционного Ростова. Литературный герой полковник Воротынцев – надуманная личность в духе "соцреализма". Таких офицеров в царской армии не было. Набоков – блестящий писатель. Насчёт Климова могу сказать, что он талантлив, но характер у него отвратительный. Я почитаю талант Бориса Зайцева – друга Бунина, интересовался Мережковским.
 П.Т. Были ли у Вас дружеские связи с выходцами из советской России?
 Б.П. Конечно. И во времена Власовского движения, и после войны, когда "новая эмиграция" сливалась в одно со “старой”. Друзей среди выходцев из советской России у меня было много. Увы, многие из них уже покоятся на кладбищах чужбины.
 П.Т. Кого из советских деятелей Вы оцениваете достаточно высоко?
 Б.П. Трудный вопрос... Если говорить о высших государственных руководителях, то всё же Хрущёва считаю наиболее полезным для России, хотя его стремление "догнать и перегнать Америку", а к 80-м годам "построить коммунизм", я всегда считал утопичным. Жестокое преследование религии в эпоху Хрущёва я тоже осуждаю.
 П.Т. Как Вы оцениваете западную жизнь? Что в ней для Вас приемлемо, а что – нет?
 Б.П. Мне не приемлем западный материализм, особенно американский. Претит и аморальность, потоки которой изливает Голливуд. Вся эта мерзость перекинулась теперь в Россию. А вид рекламы на английском языке, которая заполонила Москву, возмущает меня до глубины души. Где наша национальная гордость? Разумная свобода мне нравится, но, увы, не всегда она разумна, когда нет чётких критериев "добра" и "зла". А зла слишком много…
 П.Т. Рады ли Вы нынешним переменам в России? Что для Вас кажется неприемлемым?
 Б.П. И рад тому, что нет больше коммунистической власти, и не рад тому, как всё случилось. Я и мои друзья считаем, что масона Горбачёва и Ельцина следует отдать под суд. Развал страны, реформы по подсказке Запада, катастрофическое состояние экономики, анархия в Чечне и “шляпство” военных – всё это по их вине…
 П.Т. И заключительный вопрос. Что бы Вы хотели пожелать нам, новому поколению русских людей?
 Б.П. Воскресения национальной России, возврата её могущества.
 Впервые опубликовано в газете «Русский Вестник»
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
Re:Белоэмиграция в биографиях
« Ответ #16 : 18.07.2011 • 20:18 »
Сага о ТРАНЗЕ

 Право, история этой семьи стоила бы эпического сказания. Оно охватило бы по меньшей мере последнее столетие со всеми его морскими бурями, битвами, войнами, голгофами и терниями.
 В Таллинне на берегу моря высится прекрасный памятник "Русалке" - броненосцу береговой обороны, погибшему в штормовом море в 1893 г. Список погибших моряков открывает имя их командира - капитану 2 ранга Иениша. Но скорбное это место на бронзовой доске предназначалось для имени совсем другого человека - отца братьев Транзе - капитана 2 ранга.
 От рокового похода Александра Транзе-старшего спас житейский пустяк: за сутки до выхода в море он слег с высокой температурой - ангина. И на "Русалке" отправился Иениш.
 Но не каприз судьбы уберег Транзе от гибели, а заговор от смерти на водах. Известно, что в пору офицерской молодости Транзе-старшего, которую он провел на Дальнем Востоке, он часто бывал в Японии. В то время она была сущей Меккой для наших морских офицеров. Именно из этой, самой загадочной и самой экзотической страны привозили они и удивительные вещицы, и поразительные истории, и изящные татуировки. Сыны холодного Петербурга, туманной Балтики, они вкушали диковины сказочного Востока со всем пылом юности и недавнего мальчишества. Наверное, не было ни одного соблазна, которого бы они не испробовали - от курильни опиума и кумирни предсказателя судеб до пристанища колдунов. Мичман Транзе тоже не избежал искуса.
 Заговор этот столь силен, что распространился на всех сыновей Транзе. Ни один из них не погиб в море, хотя попадали в ситуации аховые.
[attachment=1]
Капитан 1 ранга Александр Александрович фон Транзе с сыновьями-гардемаринами Александром (сидит), Николаем (стоит справа) и Владимиром

 Первым после отца испытал спасительное воздействие охранной мантры старший сын - Александр. В Цусиму мичман Транзе пришел на броненосце береговой обороны "Адмирал Ушаков". Этот геройский и несчастный корабль был растерзан японскими снарядами и ушел в пучину, затопленный собственной командой.
 В "Цусиме" Новикова-Прибоя можно прочесть: "...верхняя палуба стала быстро заполняться матросами. Все шлюпки были разбиты. Поэтому люди с поспешностью хватали матрацы, набитые накрошенной пробкой, спасательные пояса и круги. Одни сразу бросались за борт, другие медлили, словно не решаясь на последний шаг. У дальномеров на штурманской рубке задерживались мичманы Сипягин и Транзе вместе с сигнальщиками. Находясь совершенно открыто, они каким-то чудом (выделено мной. - Н. Ч.) уцелели от неприятельских снарядов и бессменно простояли на своем боевом посту. Старший артиллерист Дмитриев, увидев их, крикнул: "Вы больше там не нужны. Скорее спускайтесь вниз - спасаться!" Один за другим они начали сбегать по трапу..."

 Всего лишь единожды упомянут Транзе в романе. Много позже этот офицер сам взялся за перо. Правда, к тому времени он был уже скромным копенгагенским переплетчиком, но никогда не забывал, что он капитал 2 ранга российского флота. По скромности Транзе не написал, что под конец боя он, отдавший свой спасательный пояс матросу-сигнальщику, был тяжело ранен, и произошло еще одно чудо - совершенно беспомощный человек уцелел на воде, посреди Японского моря. Ему помогли его матросы...
[attachment=2]
Мичман Александр Александрович фон Транзе. 1904 г.

 Так же везло и Николаю. Во льдах моря Лаптевых он перенес два сильнейших приступа аппендицита, но выжил. Уцелел на "Молодецком" во всех боях на Балтике, не сгинул в шторм, когда на катере контрабандиста заглох мотор.
[attachment=3]
Лейтенант Николай Александрович фон Транзе. 1912 г.

 И Леонид вышел живым из ледового плена, пощадило его море.
 Повезло и четвертому сыну в семье моряка - Стефану. Правда, в Морское училище он не поступил - подвело здоровье. Но с началом войны студент политеха был произведен в прапорщики. За храбрость в боях против германских войск молодой офицер был награжден солдатским Георгием. Позже поручик армейской артиллерии принял участие в походе генерала Юденича на Петроград и честно разделил участь Северо-Западной армии. Затем жизнь эмигранта во Франции и США.
[attachment=4]
Прапорщик Стефан Александрович Транзе. 1914 г.

 Правда, один из братьев - Владимир (второй по старшинству), гардемарин выпускного курса, погиб, но не в море... В январе 1904 г. император Николай II посетил Морское училище по случаю начала русско-японской войны и произвел досрочное производство старшекурсников в офицеры. Они обступили Государя и Государыню и стали умолять всех их сейчас же отправить в Порт-Артур на эскадру. На это Государь возразил, мол, кто же тогда будет служить на кораблях в Балтийском и Черном морях. Только десять первых, которые по положению могли выбирать вакансии, он разрешил отправить в Порт-Артур. Остальные были разочарованы, но понимали, что иначе и быть не могло. Затем они стали упрашивать Их Величества дать им что-нибудь на память и, не удержи их окружающее начальство, разорвали бы шубу Государыни и пальто Государя. Все же царские пуговицы, носовые платки и перчатки исчезли в одну секунду.
 Наконец Их Величества оделись и, еще раз попрощавшись со всеми, стали выходить. Гардемарины бросились за ними и облепили карету. Несколько человек даже взобрались на козлы, но их оттуда согнали.
 Мороз был около 10 градусов, а они выскочили без фуражек и в одних голландках, однако это им не помещало, когда карета тронулась, с криками "Ура!" броситься за нею. Около Николаевского моста они стали уставать, но и не думали прекращать проводы. Тогда Государь остановил карету и взял к себе ближайших, испугавшись, что они могут простудиться. Некоторых взяли лица свиты, а остальные вскочили на извозчиков.

 Так они и продолжали сопровождать царскую карету, и все время кричали "Ура!". Публика в удивлении останавливалась, но, поняв, в чем дело, только кричала и снимала шапки. Вид получался совершенно необычный, и, наверное, полиция была очень смущена и не знала, что и предпринять.
 Наконец вся кавалькада подъехала к подъезду Зимнего дворца на набережной. Их Величества стали упрекать гардемаринов за то, что те по морозу, без всякой верхней одежды совершили это путешествие, и приказали в таком виде назад не возвращаться. В ожидании же присылки шинелей из Корпуса Государь велел им войти во дворец и отдал распоряжение, чтобы всех напоили горячим чаем и вином.[*]
 И все-таки один из гардемаринов простудился, заболел и умер. Этот печальный жребий выпал на долю Владимира Транзе.

 В том же печальном году родился самый младший из братьев Транзе - Авенир. Быть бы и ему моряком, но грянул октябрь 17-го.
 Остатки некогда большой семьи обосновались в Эстонии. Авенир навсегда сохранил интерес к флоту, к морякам. Прочитал, пожалуй, все книги в нарвской городской библиотеке о морских путешествиях, Порт-Артуре, Цусиме, войне на Балтике. Кто бы мог подумать, что библиотечный формуляр с длиннющим списком морских книг станет для него роковым документом? В сорок первом, за неделю до начала войны, чье-то бдительное око усмотрело в его читательских пристрастиях антисоветские настроения (среди прочитанных книг были и мемуары офицеров белого флота), и Транзе-младшего забрали в НКВД. Но тут разразилась война. Всех арестованных погрузили в эшелон для отправки на Восток.

 Спасение пришло воистину с неба. Состав стоял на запасных путях Нарвы, когда неподалеку немецкая авиабомба попала в эшелон, груженный морскими минами. За минуту до чудовищного взрыва он еще беседовал со своими спутниками - бывшим директором эстонского банка и нарвским протоиереем. Заслышав вой падающей бомбы, он инстинктивно бросился под нары. Вагон разнесло вдребезги. Он вылез из-под горящих обломков и, припадая на раненую ногу (осколок прошил мякоть ягодицы), бросился туда, куда бежали оставшиеся в живых, - прочь от горящего эшелона. Морские мины рвались одна за другой. Впереди бежал солдат из охраны. Авенир видел, как ему снесло голову, но солдат еще пробежал несколько шагов. Рельсы и вагонные колеса долетали аж до Ратушной площади.

 Авенир добрался до домика дальней родственницы. Она не сразу узнала в бритоголовом, окровавленном зэке Авенира Транзе, а затем спрятала его в дровяном сарае и сообщила об этом его жене. Несколько дней раненый прометался в бреду. Стоны его могли услышать посторонние. Тогда женщины открылись хозяину дома, и тот ночью перетащил на себе Авенира в подвал. Там он и пролежал до входа в город немцев. Авенир перебрался в Таллинн. Работал подмастерьем на суконной фабрике.
 5 марта 1944 г. в его дом попала авиабомба. Из вещей уцелел только подстаканник. Но его самого судьба незадолго до этого вывела из дому. Умер Авенир Александрович в 1982 г. в Таллинне.
 Теперь о женщинах этого рода. Тамара Транзе, та самая, что переправила брату его фотоархив. И в ее судьбу тоже вмешалось море. Когда во льдах Финского залива затерло бот брата Леонида, и тот по льду добрался до эстонского берега, его рыбацкую лодку выбросило по ту сторону кордона - на советскую территорию. Пока младший брат лежал в больнице, Тамара хлопотала о возвращении лодки ее владельцу. Несколько раз приезжала она в нарвскую таможню. Ее энергия и распорядительность произвели впечатление на начальника таможни Шнейберга. В конце концов все уладилось, и мореходный бот вернули в Тойлу. Каково же было изумление Тамары, когда однажды в их таллиннский дом постучал начальник таможни. В руках он держал огромный букет. Предложение Шнейберга было принято. Это случилось в мае 1926 года.
 Полунемец-полуэстонец, Шнейберг слыл человеком неподкупным. Когда однажды братья жены Александр и Николай приехали из-за границы в гости и привезли подарков чуть больше дозволенного, он конфисковал излишек.
 - Но ведь это мы привезли тебе! - убеждал его Николай.
 Слуга закона был непреклонен. Свой подарок он недрогнувшей рукой отправил в казну.
 Бог не дал им детей. Тамара Александровна фон Транзе скончалась в эстонском городе Пайде в 1975 г.
 Сестра Юлия умерла от голода в сорок втором в Ленинграде.
 Другая сестра - Елена закончила свой век во Франции.
 В середине 50-х годов советские военные корабли посетили с дружественным визитом Данию. И там произошло то, что нередко повторялось потом в других портовых городах, где доживали свой век на чужбине офицеры русского флота.
 Старый копенгагенский переплетчик принес на советский крейсер небольшой сверток. Он развернул его в кают-компании: тускло блеснуло золото орденов, кортика, серебро старинного портсигара с эмалевым Андреевским флагом и накладным силуэтом броненосца "Адмирал Ушаков". Он попросил офицеров передать эти вещи в музей военно-морского флота, а кортик бросить в море возле памятника "Русалки". Моряки выполнили его просьбу, но не полностью.

 Кортик в море не бросили, а все вещи передали в Центральный музей ВМФ в Ленинграде. Там эти реликвии и по сию пору лежат в запасниках. А разыскал их все тот же неутомимый Верзунов.
[attachment=5]
Леонид Александрович Транзе. 1940 г.

 Голос у Леонида Александровича сел вместе с батарейкой диктофона. Мы стали прощаться. И тут Верзунов сделал старику царский подарок.
 - А вы знаете, что в Карском море есть острова Транзе?- Как... Транзе? - растерялся тот.
 - Неужели вы не знали? Вот смотрите... - Верзунов развернул подробную карту Северной Земли и показал два небольших острова в проливе Вилькицкого. Над ними, словно нимб, нет, словно радуга, шла типографская надпись: "Острова Транзе".
 Руки у Леонида Александровича затряслись, губы задрожали, он стащил с головы вельветовый картуз. Карта не уточняла, что это были острова Николая Транзе. В тринадцати буквах надписи увековечилась память всех братьев Транзе и их отца.
 Спустя несколько недель после нашего визита Леонид Александрович тихо скончался. Погребли его на Песчаном кладбище в Таллинне.

 [*] - Этот случай довольно подробно описан в главе девятой книги "Моряки" Гаральда Карловича Графа (автора книги "На "Новике"), вышедшей в "Библиотеке альманаха "Корабли и сражения" в 1997 г. - Виктор Галыня.
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
Re:Белоэмиграция в биографиях
« Ответ #17 : 18.07.2011 • 20:44 »
фон Вах Борис Эммануилович
[attachment=1] [attachment=2]
26 июня 1958г. умер полковник Борис Эммануилович… помянем героя-белоповстанца в наших молитвах:

 Выброшенные волной советского безвременья, сквозь годы и дали, среди чужих, а порой и враждебных людей, они сохранят русское Национальное достоинство. Вот кому должны ставить памятники во Владивостоке и всем Дальнем Востоке.

 Во время боя под Ольгохтой у полковника фон Ваха пулей был разбит бинокль, а другой обожжен подбородок (потом смеялись, что он был ранен в бороду навылет).

 Уходя из Ольгохты на восток, полковник фон Вах увидел на полотне железной дороги раненного в ногу подпрапорщика Добровольческого полка, который идти сам не мог. Полковник фон Вах протащил его на себе примерно примерно от полверсты до одной версты. Полковник уже выбился из сил, когда он наткнулся на трех пеших воткондивцев и передал им подпрапорщика. Воткондивцы вытащили этого подпрапорщика, и последний был отправлен во Владивосток, где ему была ампутирована нога. Фамилия подпрапорщика, к сожалению, забылась. Но не все раненые белоповстанцы были так счастливы, как означенный подпрапорщик, раненные бросались, и вот через несколько дней, при новом наступательном движении белых, последние подбирали не один зверски изуродованный труп; это были бывшие чины 3-го отряда, попавшие в руки красных во время или после боя под Ольгохтой.

Фон Вах Борис Эммануилович, р. 10 мая 1888г. Ротмистр. В белых войсках Восточного фронта; с зимы 1918/19г. в Воткинской дивизии, на 9 мая 1919г. начальник штаба 15-й Воткинской стрелковой дивизии, летом 1919г. начальник той же дивизии (с января 1920г. подполковник). Участник Сибирского Ледяного похода, провел дивизию через Сибирь и в Чите командовал ею, по превращении ее в “Воткинский стрелковый отряд”, затем командир Воткинского полка в Дальневосточной армии до осени 1922г. Полковник. В эмиграции в Китае (в 1923г. в Гирине), затем в США. Умер 26 июня 1958г. в Сан-Франциско. (Б.Филимонов. Белоповстанцы. Последние бои на Дальнем Востоке)
[attachment=3]
фото: Документ-удостоверение из коллекции А.А.Хисамутдинова. Взят с форума http://sammler.ru/
[attachment=4]
фото: Общество русских ветеранов Великой войны в Сан-Францисско, 1932г. 1.Генерал В.Молчанов. 2. Фон Вах.

 Суровые погребальные деревья стоят в замкнутом молчании, свесив свои кроны над могилой полковника Фон Ваха. Только пальцами прощупывается размытое временем и природой место его рождения - Петергоф.
[attachment=5]
фото: Сербское православное кладбище неподалеку от Сан-Франциско, где покоятся белогвардейцы и их потомки (тут нашел место упокоения и полковник Фон Вах).
[attachment=6]
фото: Монумент построен в честь Георгиевских Кавалеров. Надпись гласит: "Вечная Память Георгиевским Кавалерам Императорской России"
[attachment=7]
фото: Со своим уважаемым и любимым генералом Викторином Молчановым. Сколько вместе прошли эти люди. Полк. Ефимов, ген.Молчанов, полк. фон Вах. Гирин, весна 1923г.

 Вечная память рабу Божию воину Борису !
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
Re:Белоэмиграция в биографиях
« Ответ #18 : 18.07.2011 • 20:53 »
Николай Георгиевич Бутков
[attachment=1]
Бутков Н.Г. в Галлиполи

 П.Н. Бутков
 15 февраля 2006 г.
 Мой отец, заслуженный Военный Протоирей Николай Георгиевич Бутков. Родился 6-го декабря 1889 г. Духовного звания, уроженец Донской области. Окончил по первому разряду Духовную Донскую семинарию в г. Новочеркасске, - Россия.
 Пишу по послужному списку, составленному в 1921 в Галлиполи начальником Дроздовской дивизии генерал-майором Манштейном, когда мой отец был Благочинным Дроздовской дивизии и главным священником лагерного сбора в Галлиполи при ген. Кутепове, который командовал тогда Первым Aрмейским корпусом (т.н. «цветным») и всех воинских соединений, которые тогда находились на острове Галлиполи Белой армии («Русской армии»).
 По этому послужному списку я перечислю также все все ордена и духовные награды, ко-торые мой отец получил за период войны: 1914 г. – 1917 гг. и затем Гражданской войны: 1918 г. – 1920 гг. «Белой Армии».

 Ордена:
 Св. Анны 3-й ст., с мечами.
 Св. Анны 4-й ст., с мечами.
 Св. Владимира 4-й ст., с мечами.
 Знак отличия 1-го Кубанского похода ген. Корнилова, 1-й ст. за №3748.

 Духовные награды:
 Набедренник, Скуфья, Камилавка,
 Золотой наперсный крест на Георгиевской ленте.
 Сан Протоиерея.

 Должность на службе: Благочинный Дроздовской дивизии.
[attachment=2]
Бутков Н.Г. с детьми. Болгария 1927-28гг.
 Закончил Духовную Донскую Семинарию по 1-му разряду в 1912 г. Высокопресвященнейшим Владимиром Архиепископом Донским и Новочеркасским посвящен в сан Священника и назначен настоятелем Рождество-Богородицкой церкви в селе Степановка-Реми, Таганрогского округа, Донской области – 1913 г. Июня месяца.
 Отец очень хотел пойти в военное духовенство, но это было очень трудно, благодаря же прекрасной богословской подготовке и ораторским способностям отца, а также, физической импозантности (выше среднего роста, плечистый, блондин с кудрявыми волосами, небольшой окладистой бородкой и усами) он сразу же завоевал симпатии у своих прихожан, а также у высшего духовенства. Получил прекрасные рекомендации и был приглашен в С.-Петербург на встречу с начальником всего военно-морского духовенства Протопресвитером о. Георгием Шавельским, который также был и личным духовником Императора Николая II-го.
 Отец, об этой встрече в С.-Петербурге с Протопресвитером о. Георгием Шавельским нам рассказывал, но не так красочно, как о. Георгий Шавельский, будучи уже Директором Софийской Русской Гимназии и так же нашим Законоучителем, тогда о. Георгий рассказывал всем в нашем классе о этой встрече с моим отцом будучи в С.-Петербурге начальником военно-морского духовенства…. Так осенью 1913 года мой отец явился на эту встречу и вот как нам рассказывал о. Георгий Шавельский: «Ко мне вошел настоящий русский богатырь, красавец, в голубой шелковой рясе, я был просто очарован этим визитом молодого о. Николая Буткова и по его просьбе сейчас же был зачислен в исторический 17-го ген. Бакланова Донской полк, который считался одним из лучших донских казачьих полков и туда назначались лучшие офицеры Дона.
 И так, отец, приказом Протопресвитера и начальника военно-морского духовенства Российской Императорской Армии и флота, о. Георгия Шавельского, назначен полковым священником в 17-й Донской ген. Бакланова полк Ноября 18-го 1913 г. (по послужному списку отца). Наступил роковой 1914 год, когда в жаркие Августовские дни началась кровопролитная мировая война…
 Россия не была достаточно подготовлена к этой войне и особенно в техническом отношении, но все же в первые месяцы войны русская армия успешно наступала по всему фронту и передовые части армии, состоящие из блестящих кавалерийских и казачьих частей, своими лихими атаками гнали врага. В этих непрерывных атаках отец был ранен и отправлен на излечение (сентябрь 1914 г.), прибыл в полк после излечения от ран в апреле 1915 г. И вступил в исполнение своих обязанностей. За доблестную и самоотверженную службу награжден орденом 3-й ст. Св. Анны с мечами.
 Приказом Протопресвитера военно-морского духовенства за отличную – усердную службу и труды понесенные по обстоятельствам военного времени, награжден набедренником 4-го октября 1915 г.
 Приказом начальника 2-й Сводной Казачьей Дивизии ген. Краснова объявлена благодарность за сооружение и оборудование походного храма и оформление полкового хора. Здесь я хочу добавить. Что во время тяжелого ранения отца (в лоб осколком неприятельской шрапнели) и, находясь в военном тыловом лазарете на излечении, раненных посещала одна из старших дочерей Императора Николая II-го и подходила к койке, где лежал мой отец, это невероятно подняло дух моего отца и он вскоре вернулся к исполнению своих обязанностей на фронт…
 Также, особым приказом за проявленную высшую доблесть и беспримерную доблесть в боях, награжден орденом Св. Анны 2-й степени с мечами…
 В Столице в газетах появились укоры того, что меньше всего потерь на фронте несет военное духовенство, - тогда, чтобы пресечь эти нападки Протопресвитер и начальник военно-морского духовенства послал чудотворную икону с духовенством на фронт, чтобы обходили по траншеям боевые части под сильным неприятельским артиллерийским огнем, и были сразу большие потери военного духовенства, что, по-видимому, удовлетворило недовольных в столице…
 Это было уже во время «окопной» войны и на фронте у русской армии не хватало снарядов, чтобы отвечать на ураганные артиллерийские обстрелы русских позиций. Тогда отец был награжден высшим орденом за высокую доблесть, орденом Св. Владимира 4-й ст. Приказом Протопресвитера военно-морского духовенства, назначен Благочинным 2-й Сводной Казачей Дивизии с оставлением в должности полкового священника 17-го ген. Бакланова полка (1917 21-го октября), тогда же награжден Камелавкой, за усердную службу. Приказом по Донской Армии 17-й Донской казачий полк им. ген. Бакланова, свернут в «партизанский отряд» имени ген. Бакланова, начав военные действия против большевиков (18 ноября 1917 г.). Приказом по Баклановскому Отряду, полковой священник о. Николай Бутков, бывшего 17-го Баклановского полка, зачислен в строй рядовым, в партизанский конный отряд (22-го октября 1917). Приказом по Добровольческой армии, Партизанский Донской отряд им. ген. Бакланова влит в конный партизанский полк Добровольческой армии, под названием Баклановской сотни с которым и вышел мой отец в 1-й Кубанский (Ледяной) поход, имени ген. Корнилова, февраль 1918. Отец был ранен и оставался в строю. Командир этой Баклановской сотни был есаул Власов, старый, близкий друг отца по Баклановскому полку, с которым отец вышел на войну в 1914 году. В этом кровавом и «Ледяном» (как его назвали за свирепую зиму 1918г.) 1-м Кубанском походе был тяжело ранен и скончался этот храбрейший офицер и гордость казачества (высокого роста, атлетического сложения, красавец Тихого Дона).
 Приказом Добровольческой армии Главного священника, отец был назначен военным священником в Самурский пехотный полк (конец 1918 г.) Этот полк был сформирован из новых добровольцев и входил в состав Дроздовской дивизии.
 За отменную доблесть, самопожертвование и высокий пастырский долг представлен к золотому наперсному кресту на Георгиевской ленте с представлением ходатайства командира направлено в штаб Главнокомандующего Белой Армии 18 мая 1919 г. Распоряжением начальника военного и морского духовенства назначен Благочинным военного горнизона в г. Юзовке (Сталино) с сохранением своей должности полкового священника Самурского полка (1919 г. май).
 За отменную доблесть и беззаветную самоотверженность и высокий пастырский подвиг представлен в Сан Протоиерея. Представление направлено Протопресвитеру военного и морского духовенства 14 ноября 1919 г.
 В составе Самурского полка на транспортном пароходе «Св. Николай» из Новороссийска прибыл в Крым, где Самурский полк влился в состав Дроздовской дивизии (май 1920 г). Распоряжением Епископа Армии назначен священником в Дроздовскую дивизию (май 1920 г.).
 В воздаяние доблести и самоотверженности, и высокий пастырский подвиг проявленный в апреле 1919 г., награжден Золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте. За беззаветную самоотверженность и высокий пастырский подвиг, проявленный в ноябре 1919 г. награжден саном Протоиерея.
 В составе Дроздовской дивизии участвует в боях 1-го Армейского корпуса под начальством ген. Кутепова в Северной Таврии, когда была разбита конная бригада большевиков Жлобы.
 Отец свидетель этому разгрому красной бригады Жлобы, когда ядро Белой Армии, т.н. «цветной корпус» под начальством ген. А.П. Кутепова: Корниловцы, Дроздовцы, Марковцы, Алексеевцы, окружили под Каховкой красную бригаду Жлобы и просто с колена расстреливали метущихся в окружении всадников…
 Распоряжением Епископа Белой Армии, Протоиерей о. Николай Бутков назначен Благочинным Дроздовской дивизии (июнь 1920 г).
 В это время начальником Дроздовской дивизии был невероятной храбрости молодой генерал-майор Туркул, который примером своей храбрости восторгал и вдохновлял к победам над большевиками, своих соратников, а враг панически разбегался… Вот в эти трагические и решительные месяцы кровавой Гражданской войны огромные массы беженцев из С.-Петербурга, Москвы и других крупных городов России, русской интеллигенции, бежали на юг, в Крым, где был последний этап отступающих белых частей, где можно было укрыться от большевицкой расправы. Последний Главнокомандующий Белой армии, или как тогда она была переименована в «Русскую армию», старался защитить последнюю пядь русской земли от полного уничтожения…
 Ген. Врангель знал, что ему не отстоять этой последней пяди русской земли и готовился в крымских портах для эвакуации…
 На бывших союзников, французов, англичан и американцев, нельзя было рассчитывать и только лишь оставалась надежда на остатки Белой армии, которые не щадя своих жизней защищали героически массы гражданского населения, которые под защитой белых частей старались спастись от полного уничтожения большевиков.
 Генерал Врангель, также старался спасти остатки Белой армии и ему удалось организовать целую флотилию кораблей, на которых были спасены остатки Белой армии и сотни тысяч беженцев, и с честью ушли на чужбину … в полную неизвестность.
 Вот в эти критические месяцы Дроздовские дивизия со своим начальником ген. Туркулом и показала свой героизм… Когда 1-й Армейский корпус ген. Кутепова вынужден был отступать из Северной Таврии в Крым, под натиском многочисленных большевистких полчищ, командующий 1-м Армейским корпусом ген. Кутепов дал приказ Дроздовской дивизии стоять на Перекопском валу и не дать большевистким полчищам войти в Крым до тех пор, пока из Крыма не будут эвакуированы отступающие белые части и десятки тысяч гражданского населения, желавших эвакуироваться с белыми частями.
 Вот мой отец, как Благочинный Дроздовской дивизии, близко сошелся с ген. Туркулом и пережил тогда с дивизией последнее жестокое, но героическое испытание, благодаря упорным и кровавым боям с большевиками, которые рвались через Перекопский перешеек в Крым, атакуя непрерывно дроздовцев, где ген. Туркул лично поднимал своих дроздовцев в контратаки и, идя во весь рост, и держа в руке свою фуражку, с песнями: «кого-то нет, кого-то жаль, и чье-то сердце мчится вдаль»…. И тогда Дроздовцы устояли и дали возможность эвакуироваться своим соратникам и тысячам гражданского населения… Потом уже, будучи в Европе ген. Туркул написал свои мемуары: «Дроздовцы в огне»…, которые получили известность во всем мире и также уже и в теперешней России… Сами же Дроздовцы с многочисленными потерями, с кровавыми боями, смогли отступить и погрузиться 31-го октября 1920 г. на судно «Херсон», которое благополучно дошло до Босфора, и на котором и мой отец-герой вместе с остатками чудо-богатырей-Дроздовцев, расположились на предоставленном французами полуострове Галлиполи, где был размещен весь 1-й Армейский Корпус – «цветной»: корниловцы, дроздовцы, марковцы и алексеевцы, а также различные военные училища. Галлиполи совершенно заброшенный полуостров с малочисленным населением из греков, во время войны был почти разрушен. На нем не было достаточного числа помещений для расселения более чем 20-ти тысячной армии, и только благодаря невероятной энергии генерала Кутепова при сохранении строгой дисциплины войска, смогли устроиться в самых примитивных условиях.
 Другие же части, главным образом казачьи, под командованием генерал-лейтенанта Ф.Ф. Абрамова, были отправлены на другой остров - Лемнос, который находился ближе к Константинополю.
 За это французы получили почти весь флот, который вышел из Крыма. Цивилизованный мир и бывшие союзники России тогда не уделили никого внимания трагедии России. Ген. Врангель, который последним оставлял русский берег Крыма обратился ко всему миру и сказал: «Оставленная всем миром обескровленная Армия не только за наше русское дело, но и за дело всего мира, оставляет родную землю. Мы идем на чужбину, идем не как нищие с протянутой рукой, а с высоко поднятой головой, с сознанием выполненного до конца долга. Мы вправе требовать помощи тех, кто свободой и своей жизнью обязан этим жертвам».
 Последний Главнокомандующий Белой армии, ген. Врангель, смог при полной дисциплине погрузить не только все воинские части оставшейся армии, но и всех гражданских лиц, которые находились в портах Крыма. Ген. Врангель смог посадить на 126 военных и транспортных кораблей 145.693 человека. Суда были просто облеплены людьми и смогли взять всех, кто хотел оставить Крым. Эти все корабли благополучно в начале ноября 1920 года прибыли в Константинополь.
 Вот на этих островах Средиземного моря, где были размещены остатки Белой Армии, как я уже выше сказал, на полуострове Галлиполи разместился 1-й Армейский корпус – «цветной» корпус во главе с ген. Кутеповым и на острове Лемнос, где разместились казачьи части, во главе с ген. Абрамовым. Несмотря на настойчивые требования французов разоружить части белых, ген. Кутепов сохранял в войсках дисциплину и полную боевую готовность, особенно когда французы решили высадить свои сенегальские части на острове Галлиполи. Также не допускать ген. Врангеля к общению со своими частями, генерал Кутепов вместе с ген. Абрамовым поставили ультиматум французам, что если они будут продолжать настаивать на разоружении белых частей и отправки их в советы , а также не будут пускать генерала Врангеля к своим частям (ген. Врангель находился тогда в Константинополе), то белые части пойдут на Константинополь… Французы и их союзники поняли, что с белыми «шутить» нельзя и прекратили свои домогания к белым. Ген. Кутепов в знак пребывания на полуострове Галлиполи приказал всем частям принести по камню, и соорудить памятник частям, пребывавшим на полуострове Галлиполи (1920-1921 г.г.) Мой отец был очень близок к ген. Кутепову, он являлся старшим священником лагерного сбора Галлиполи. Отцом была оборудована походная лагерная церковь, и также организован церковный хор…
 Союзники всячески старались сокращать помощь белым, продовольственные пайки были сведены до минимум, люди просто голодали… Ген. Врангель, не теряя времени вел переговоры с Балканскими странами, Болгарией и Югославией, чтобы они приняли Белую армию из Галлиполи и Лемноса. Генералу Врангелю это удалось, договорившись с Болгарией и Югославией, но для перевоза частей у ген. Врангеля не было денег, казна Белой армии была пуста, а для переезда и размещения частей в этих странах нужны были большие деньги. Но, к счастью, нашелся еще русский патриот в лице русского посла в Америке – Бахметьева, который собрал 400 тысяч долларов и передал ген. Врангелю. Это тогда была очень крупная сумма денег, которой хватило на перевоз всей армии ген. Врангеля на Балканы в 1921 г.
 В Болгарии они были расквартированы в различных городах Болгарии по предоставленным болгарским правительством казармам, которые пустовали после роспуска болгарской армии по условиям заключенного послевоенного мира. Болгария была побежденной тогда страной и не имела права держать армию, и эти все пустующие казармы были предоставлены белым. Весь 1-й Армейский корпус ген. Кутепова из Галлиполи был перевезен в Болгарию и также большая часть казачьего корпуса ген. Абрамова с Лемноса. Кавалерийские же части из Галлиполи ген. Барбовича и также остальные казачьи части были перевезены в Югославию и приняты на пограничную службу, которая нуждалась тогда в охране своих новых расширенных границ, как победительница после войны. В воздаяние духовного подвига и труда военного протоиерея о. Николая Буткова, понесенным в период операции в Крыму и Северной Таврии, начальником Дроздовской дивизии ген. Туркулом представлен к Палице. Представление отправлено Преосвященному Вениамину Епископу Армии (декабрь 1920 г.) Приказом по 1-му Армейскому корпусу должность священника лагерного сбора в Галлиполи упраздняется (11 мая 1921 г.)
 В составе Марковского полка прибыл в Болгарию на судне «Кирасунд» и принял должность Гарнизонного священника в г. Орехово с оставлением за собой места штатного священника Марковского пехотного полка (декабрь 1921 г.)

 Отец в Болгарии.
 Прибывшие в Болгарию части Русской армии ген. Врангеля должны были существовать на свои средства, но полностью сохраняя свою военную дисциплину и оружие. В Югославии было лучше, т.к. многие части были приглашены на пограничную службу, охранять новые границы победившей Югославии. В Югославию также переехал штаб главнокомандующего Белой армии ген. Врангеля и также различные гражданские учреждения эвакуированные из Крыма.
 В Болгарии в это время было прокоммунистическое правительство Александра Стамболийского, которое без особой симпатии относилось к белым русским и старалось также разоружить их, попросив высшее начальство этих частей покинуть Болгарию. Ген. Кутепов с другими высшими офицерами должен был переехать в Югославию. Напряженная обстановка в Болгарии продолжалась до весны 1923 года, когда в результате государственного переворота правые болгары во главе с очень умным и волевым премьер-министром Александром Цанковым свергли прокоммунистическое правительство Александра Стамболийского и захватили власть в Софии. Но через несколько месяцев вспыхнуло хорошо организованное восстание коммунистов Георгия Димитрова и Коларова. Пришлось белым принять участие в подавлении этого восстания. Было уничтожено более 20-ти тысяч коммунистов, а сам Георгий Димитров сбежал в Советскую Россию. Во Вторую Мировую войну он вернулся в Болгарию на штыках Красной армии и стал таким же диктатором, как и Сталин в СССР.
 Умный и решительный премьер-министр Александр Цанков, который возглавил партию «демократический сговор», восстановил традиционную конституционную монархию в Болгарии с законным Царем Борисом III. Цанков провел очень умные аграрные реформы, которые обеспечивали полное благополучие Болгарии на 20 лет, до Второй Мировой войны. Отец рассказывал, что во время коммунистического восстания происходили жестокие бои марковцев с коммунистами, которые тогда находились в горах у города Белоградчика, на северо-западной границе Болгарии с Югославией. Коммунисты непрерывно атаковали марковцев в их казармах. Отец же, служивший тогда при марковских частях в своем одеянии священника (такое же у болгарских священников) очень удачно поддерживал связь с другими белыми частями и главным штабом в Болгарии. Белые воины в Болгарии не могли просто так жить в казармах, а стали выходить на различные работы. Работали группами, на дорогах, кто был знаком с полевыми работами - по деревням, куда могли устроиться, чтобы заработать себе на пропитание. Ввиду такого распыления воинских частей, ген. Врангель, будучи уже в Брюсселе, издал 1-го сентября 1921 г. приказ о создании Русского Обще-Воинского Союза – РОВСа, чтобы сохранить части по всей Европе. Первым Начальником РОВСа был ген. Кутепов, который тогда находился в Париже, где уже также находились высшие чины Белой Армии. Первый отдел РОВСа был в Париже (ген. Шати-лов), второй – Берлин (ген. фон Лампе), третий – София (ген. Абрамов), четвертый - Белград (ген. Барбович), затем был открыт пятый отдел - в Брюсселе. Бывшие чины Белой армии сохраняли свои воинские ячейки во всех городах, где находились, подчиняясь своему непосредственному начальнику, который в свою очередь подчинялся начальнику отдела той страны, где они находились. Таким образом ген. Врангель и ген. Кутепов сохраняли в своих воинских частях полный порядок и дисциплину. Все эти отделы вели работу на местах, помогая создавать православные храмы, различные культурные заведения, школы для детей, гимназии, особенно обращая внимание на молодежь, чтобы готовить себе молодую смену. Так, в это время в Болгарии, собралось до 100 тысяч русских вместе с белыми частями, беженцев, среди них было много опытных педагогов и стали открываться русские учебные заведения, где также преподавателями и воспитателями стали белые офицеры. В 1925 нам тоже посчастливилось вместе с братом. Наша мать не смогла эвакуироваться из Новочеркасска, когда ген. Богаевский эвакуировал Новочеркасск, главным образом те семьи, у которых отцы или родственники сражались против большевиков. Белая Армия отступала на юг, к Крыму. Мать заболела тифом и меня с братом передали нашему дедушке (отцу нашего отца), который был тогда архиерейским наместником в большом селении и станции Амвросиевке, где жила в красивой усадьбе у реки Миуса вся семья Бутковых. Я об этом пишу подробно в моей книге «За Россию» (изд. 2001 г.). После того, как чудом спаслась из под расстрела большевиков в Новочеркасске (1923 г.), мать «бежала» из Новочеркасска и забрала нас у дедушки и уехала в Одессу, где скрывалась с нами, терпя холод, голод и страх…, и одна полупарализованная женщина приютила нас в своем бывшем красивом особнике на ул. Нежинской №75 (как я пишу подробно об этом в своей книге «За Россию», что ее фамилия была Гудлед - из англичан), мать за ней ухаживала и она смогла через английского консула выхлопотать нам документы. Этот консул уже знал, где находится эвакуированная Белая Армия на Балканах, посадил нас на пароход, который плавал через Босфор в Грецию, в Пирей, где мать на берегу и связалась с болгарским консулом, который получил распоряжение от своего правительства (тогда уже Царя Бориса III), чтобы помогать русским беженцам, посадил нас на болгарский пассажирский параход «Царь Фердинанд», который к счастью тогда стоял в Пирейском порту и отправился в болгарский порт на Черном море Варну, где нас, дорогой наш отец и встретил, получив извещение от болгарских властей о нашем прибытии…
 Вот тогда я впервые увидел своего дорого отца и героя, о котором лишь знал по рассказам матери и семьи Бутковых в Амвросиевке… Отец тогда проживал еще в Белоградчике, как военный священник Марковских частей, которые жили еще в бывших болгарских военных казармах, но выходили на различные работы, чтобы добывать себе средства на пропитание. Вот мой отец также уже служил в болгарской церкви в Белоградчике. Потом, вскоре после нашего приезда, марковцы постепенно разъехались, отец также получил по болгарской духовной иерархии приглашение перейти на постоянную службу в болгарскую Епархию. Отец не старался служить в болгарских городах, т.к. в отношении материальном, болгарские городские священники скудно зарабатывали, и содержать уже целую семью было гораздо дороже. Вот отца и тянуло в деревню, где можно было заняться хозяйством, с которым отец был хорошо знаком по России и вел, как старший сын семьи Бутковых все хозяйство в Амвросиевке. Вот получив такой приход в южной части Болгарии, недалеко от Черного моря у известного порта Бургас, с очень плодородными землями в большом селении Руссокастро (исторические места, где проходила русская Армия, за освобождение Болгарии от Турецкого ига) с приветливыми и трудолюбивыми людьми.
 Отец быстро освоился и, благодаря большому опыту, организовал приход и обновил старую церковь. Выбрал подходящих и церковных людей себе в помощники, которые привлекли к церкви православных крестьян. Благодаря тому, что у отца был красивый голос и церковные службы он вел торжественно и проникновенно, что привлекало молящихся к православным праздникам и традициям православной церкви. Отец также был хоро-ший проповедник, и это помогло ему привлечь симпатии и авторитет прихожан. Православные Богослужения в болгарских церквах также были на церковно-славянском языке, а сам болгарский язык отец очень быстро освоил, и болгары очень хорошо его понимали. Отец также не терял времени и развел хозяйство: куры, свиньи, лошадь, огороды и затем взял в аренду большой участок земли и сеял различные хлеба, и особенно ценно было просо, которое не всем удавалось выращивать, но отец сумел добиться, и завоевал этим себе рынок на экспорт проса, которое с жатвы прямо везли в порт Бургаса, на Черное море, где грузили на пароходы…, это для нас с братом было самое интересное время, когда после жатвы этого волнистого на полях проса, грузили на телеги и везли в порт, в чем и мы принимали участие, сидя на высокогруженных телегах с мешками в теплые августовские ночи под звездным небом ехали целой вереницей… А потом после сдачи проса в порту и получении крупной суммы денег отцом, мы проводили весь следующий жаркий день купаясь, и особенно отец, который умел хорошо плавать, заплывал далеко по волнам оживающего моря. И вот этих вырученных хороших сумм денег нам хватило, чтобы к осени полностью одеться и приготовиться ехать в гимназии. Вот так мы с братом росли в такой обстановке и природе, помогал отец во всем. В это время в Болгарии уже существовали несколько русских гимназий, и мы с братом отправились в Пещерскую Крестовоздвиженскую гимназию, которая находилась в горах, в горах Родопского хребта.
 Когда же приезжали на летние каникулы, отец нам после дневных хозяйственных дел в тихие летние вечера, просто лежа на пахучей траве под звездным небом рассказывал все о России, как он учился, особенно про войну, Первую Великую, гражданскую, все с такой любовью и грустью о потерянной России, родном крае, дорогих родных, близких друзьях, которые отдали свои жизни за свое Отечество и веру Православную…
 У нас была наша семейная икона Николая Чудотворца, с которой отец пошел в Первую Великую войну на фронт, затем в Гражданскую войны и уже с нами в Болгарии перед которой отец всегда молился, отмечая наши все семейные праздники и также тогда, когда находил время, чтобы общаться со своими соратниками, которые осели в различных городах Болгарии, создав свои воинские ячейки по приказу своих начальников и организации РОВСа.
 Отца приглашали на различные исторические даты, которые белые воины отмечали, и где отец служил перед своей иконой и выступал со своим красноречивым словом. Мы с братом также сопровождали отца в такие «боевые» поездки с нашей иконой и помогали отцу в служении.
 Отца переводили на различные приходы в различных местах Болгарии, где он также создавал свои приходы и построил несколько церквей, в чем и мы с братом принимали деятельное участие.
 Когда мы с братом стали учиться в университете и работать с молодежью (организация НОРР – Национальное Организация Русских Разведчиков) и летом бывать с молодежью в лагерях, горах, под Софией, мы уже с отцом мало виделись и отец не занимался больше хозяйством, т.к. у него появилась язва желудка и он вскоре должен был уйти с этих приходов и переехал с матерью в Софию, где стал служить в русской церкви русских эмигрантов и то непостояно, отец встречался со старыми своими соратниками, которые в Софии создали свои организации и клубы.
 Мировые события быстро развивались, и уже на западе Европы немцы своими молниеносными военными ударами разгромили все сопротивление союзников и дошли до Атлантического океана, у нас же немцы забирали также все в свои руки и готовились ударить по СССР…
 Наш же III-й отдел РОВСа тоже лихорадочно готовился к своей мечте, вернуться на свою Родину и помочь своему народу встать на борьбу с ненавистной властью Сталина и коммунизма.
 Вот и для меня пришел также этот счастливый момент и с благословения моего отца, который также мечтал вернуться, но его болезнь сильно измотала и осталось ему лишь молиться за нашу борьбу.
 Как я пишу в своей книге «За Россию», что ранней осенью 1941 г. я вместе с группой белых офицеров пошел в Россию…
 Я не мог попрощаться с моим дорогим отцом, т.к. мой отъезд был такой мгновенный и секретный, будучи в России в разных местах, на юге я посылал весточки моим родителям, особенно отцу, который очень интересовался всем, что происходило у меня в России. Я же все чаще получал нехорошие вести о здоровье моего дорогого отца. Положение в Софии становилось все хуже и хуже, т.к. англичане и американцы бомбили Софию и жизнь для людей, особенно больных, становилась невозможной. У отца уже была операция желудка, но благодаря недостаткам лекарств не вылечили его от этой язвы и госпиталь в Софии, где делали отцу операцию, был эвакуирован в горы под Софией - «Владаи», где расположился в местной школе. Когда я прибыл из России весной 1944 г. мои родители с семьей брата были эвакуированы под Софию в горное село Германово, вот там в тесной комнатке крестьянского домика я застал уже в постели всего изможденного отца. Мать встретила меня у порога, обняла и тихо плача, показала рукою на лежащего в кровати больного отца.
 Мать очень похудела после всех переживаний с отцом. Отец же, как всегда улыбался сквозь запорожские усы, лицо его было бледным и большие впадины на щеках придавали ему страдальческий вид.
 Отец старался быть веселым и разговорчивым, но, по-видимому, все делал через силу. Я сел на кровать рядом с ним и отвечал на бесчисленные вопросы, которые мне задавали родители. Они рассказали, как им пришлось бегать от бомбежек, как Володя вывез их из разбитой Софии…, вообще, эта встреча была совсем не радостной. Я решил долго не задерживаться и пошел в другую хату, которую мне указал мой брат Володя, чтобы там переночевать. Все последующие дни я проводил с моими дорогими родителями и особенно с моим отцом.
 Отец меня все расспрашивал о России... Отцу была назначена вторая операция на 23 июля и это было самое тяжелое время ожидания для всей семьи. Отец также не забывал наши семейные праздники, и на мой день Ангела и рождения 12-го июля также со всей семьей молился перед нашей иконой Св. Николая Чудотворца, которая стояла у изголовья кровати отца.
 Пришло время операции, которой мы очень боялись, т.к. отец был очень слаб, кроме того не было нужных лекарств, и главное антибиотиков для операции, не хватало даже хирургических инструментов для серьезных операций. Хотя проф. Матеев был очень известным хирургом, он сам нам сказал, что не знает, как все будет. Мы с матерью и братом отвезли за несколько дней до операции и поместили отца в общую палату – бывшую классную комнату. К нашему удивлению, там лежал один из секретарей советского полпредства, который заболел желтухой. Отец с ним подружился и часто, сидя на пригорке, мирно о чем-то беседовал. Нам отец рассказывал, что они говорили о войне, о тех местах, где в то время шли бои с немцами. После операции мне пришлось нести отца на руках, т.к. не хватало служащих. На следующий день наш любимый отец скончался от сильного заражения крови… Когда я шел к госпиталю, увидел сидящего на пригорке на том же самом месте советского секретаря. Проходя мимо его, я заметил у него на глазах слезы… и он молча проводил меня взглядом. Отца я нашел в подвале здания, лежащего на какой-то подстилке, а вокруг прыгали и кудахтали куры. Рядом висели седла и конские сбруи, что отцу так нравилось… Я не мог сдержать рыданий и бросился к нему, причитая, «дорогой папочка», но его лицо было совершенно спокойным и мои рыдания были напрасными. Судьба благоволила к нему, его хоронил его духовный начальник по России Протопресвитер о. Георгий Шавельский, бывший духовник последнего Российского Императора Николая II, во время Первой Мировой Войны, он был начальником военного и морского духовенства Российской Армии и Флота.
 О. Георгий Шавельский находился тогда в том же горном местечке под Софией - «Владаи», в монастыре с знаменитым тогда Митрополитом Софийским Стефаном. Я попросил о. Георгия похоронить моего отца. Отец Георгий обнял меня и крепко прижав к себе, сказал: «Господня воля, крепись». И Владыка Митрополит Стефан вышел ко мне и благословил… Похороны состоялись на русском инвалидном кладбище в Княжево, под Софией. Отец Георгий Шавельский в присутствии матери, брата и меня и небольшого количества близких друзей отпевал отца. Не буду рассказывать, что мы тогда пережили…, мать же не забыла привезти нашу семейную икону Св. Николая Чудотворца, спутницу отца по всей его жизни, перед которой о. Георгий Шавельский молился у гроба отца. Тогда я у гроба отца, рыдающей матери поклялся, что я ее никогда не оставлю. И свое слово сдержал до конца. Мать со мной была всюду: и под бомбежками в Германии, затем в Париже, Аргентине и США, где ее похоронили в 1975 г. в Лейквуде, Нью-Джерси. Также и наша икона Св. Николая Чудотворца всюду была с матерью и с нами, и теперь перешла к нам и висит в нашей гостиной в углу с образами и лампадкой в новом киоте, который был специально сделан в Св. Троицком монастыре в Джорданвилле. Мы также молимся перед ней в наши радостные и тяжелые моменты нашей жизни в нашем имении «Павловское», Фрихолде, Нью-Джерси, США.
[attachment=3]
Могила на русском инвалидном кладбище в Княжево, под Софией.
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
Re:Белоэмиграция в биографиях
« Ответ #19 : 18.07.2011 • 20:56 »
Послесловие.
 После многих лет скитаний по «белу-свету», уже из США мне удалось связаться с некоторыми друзьями из Болгарии, которые уцелели через них и старался узнать о могиле моего отца, похороненного под Софией на русском инвалидном кладбище в Княжево, или как теперь его называют «белогвардейским». Долгие годы мы с братом не могли добиться каких-либо данных о могиле нашего отца. Мы точно узнали, что это «белогвардейское» кладбище совершенно разрушено, могилы провалились, кресты попадали. Мало могил осталось, которые можно узнать, кому они принадлежат. Осталась кладбищенская церковь Св. Пантелеймона и рядом несколько полуразрушенных построек, где ютились последние инвалиды и несколько старушек…
 Это все остатки бывших «белогвардейцев», или военной, когда-то мощной организации РОВСа.
 И вот, благодаря, моим личным друзьям, еще по былой организации молодежи, уцелевшей семьи, с очень преклонным возрастом отца, которые мне помогли договориться с кладбищем поставить мемориальную плиту моему отцу. Мой друг смог найти себе помощника из этой кладбищенской церкви Св. Пантелеймона, довольно еще бодрого, который при этой церкви всем оставшимся старикам помогает, благодаря им удалось получить разрешение на установку этой памятной плиты и моему отцу рядом с вновь поставленным паматником… Это большой крест с изображением на нем Пресв. Богородицы и по бокам два русских святых: Борис и Глеб с церковнославянской прописью: "со Святыми успокой" … вот рядом было расчищено место и была установлена памятная плита моему отцу.
 Я послал свой проект для выделки в Софию фирме по установке памятников, которая под наблюдением моего друга в короткое время поставила на указанное месте памятную плиту моему отцу и к нашему приезду с моей супругой Любовь Павловной было назначено освещение на 29 сент. 2002 г. Несмотря на дождливую и неприятную погоду в Софии, мы отправились на «такси» в Княжево на «белогвардейское» кладбище, где собралось до 20 человек наших старых друзей по Софии и панихиду с освящением памятной плиты совершил болгарский священник…
 На этой плите размещен портрет моего отца с крестом на Георгиевской ленте и всеми его орденами: Военный Протоиерей Николай Георгиевич Бутков, род. 6-го декабря 1889 г. умер – 23 июля 1944 г., также девиз 17-го Донского ген. Бакланова полка: «Чаю воскресения мертвых» ДОРОГОМУ ОТЦУ, ДЕДУШКЕ И ПРАДЕДУШКЕ, СЫН, ПАВЕЛ И ВСЯ СЕМЬЯ.
[attachment=1]
Донская армия, 1918 год.
 Молебен Атаманского полка.
 На этом фото запечатлены:
 - о. Николай (на первом плане),
 - Атаман П.Н.Краснов (через двух человек от о. Николая, левее),
 - Командующий Донскими армиями г. ш. генерал-лейтенант Денисов С.В. (генерал через четыре человека левее от Краснова),
 - Командир Атаманского полка г. ш. генерал-майор Абрамов Ф.Ф. (правее Денисова),
 - начальник штаба Донских армий г. ш. генерал-майор Поляков И.А. (левее Денисова).
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ