Князь Игорь Константинович

[elektronik]

Князь Игорь Константинович
 

Сегодня, что-то более о князьях Константиновичах, чем только их имена, известно немногим, во многом память об их верности своему долгу и Отечеству была старательно стираема на протяжении многих лет.
Князь Игорь Константинович разделил участь своих царственных родственников и стал жертвой большевиков, 18 июля 1918 года он был сброшен в шахту в Алапаевске.
Но несмотря на то, что из-за этого он стал «Алапаевским мучеником» о его жизни рассказывают гораздо меньше, чем о его гибели.

Князь императорской крови Игорь Константинович родился 29 мая 1894 года, 11 июня по новому стилю. Перед рождением Князя Игоря чуть не произошла трагедия – ночью случился пожар от керосиновой лампы в детской комнате в Стрельнинском дворце.
К воспоминаниям его старшего брата Князя Гавриила: «Следующим ребенком моих родителей был брат Игорь, родившийся в 1894 г. Весной, перед его рождением, случился пожар в Стрельне, в детской, в которой жили Татиана, Костя и Олег. Подняла тревогу подняня Паша, слава Богу, детей во время вынесли.
Пожар произошел от керосиновой лампы, прогорел потолок детской. Когда родился Игорь, отец пришел в нашу большую спальню объявить нам об этом. Он был в белом кителе: когда матушка рожала, он всегда надевал белый китель.
Он послал к Государю своего шталмейстера, барона П. А. Рауш фон Траубенберга, известить его о рождении Игоря. Когда Рауш ждал приема в коттедже, в Александрии, попугай, находившийся по соседству, повторял: «Кончено! Кончено!» Это произвело на Рауша очень неприятное впечатление, потому что в то время было известно, что Государь серьезно болен».
Князь Игорь рос вместе со своим братом Князем Олегом Константиновичем, который был старше его на два года. Они много времени проводили вместе, разделяли игры и детские радости. Когда юные Князья приезжали на лето в любимое ими имении Осташёво они целый дни проводили в семьях крестьян, и после умоляли родителей разрешить им и жить в деревенских избах.
 
Малыш на руках няни-Князь Игорь, рядом Князья Олег и Константин, Княжна Татьяна, Игорь Константинович в 1910 году, Князья Олег и Игорь.

Деятельное участие в воспитании детей принимал их дядя Великий князь Дмитрий Константинович, дети нежно называли его Дяденька. Дмитрий Константинович имел большое влияние на племянников, и они старались его не огорчать.
Он был страстным лошадником, Князь Игорь также с детства любил животных, особенно лошадей, но видимо у него был свой взгляд в этом деле, поскольку позже Великий князь жаловался, что никто из племянников не унаследовал его страсть к иппологии.
Воспитанием младших детей, Князей Олега и Игоря занимался генерал Николай Николаевич Ермолинский, мальчики очень любили его.
Генерал считал что дети должны расти более самостоятельно и свободно, чем их царственные родственники, именно благодаря его содействию Князь Игорь и его брат Константин поступили в Пажеский корпус, что ранее было не принято в Императорской фамилии. Члены царственного дома не становились пажами до них, но и юных Князей определили в специальные классы.
Князь Игорь по-настоящему взбунтовался и все же стал хотя бы «приходящим» пажом, он был на «ты» с товарищами и на совершенно равном с ними положении. Его – остроумного, легкого и веселого – очень полюбили в училище.
Сохранились его ученические работы, конспекты лекций (РГИА, Ф.436, оп.I, д.6) за 1913-14 учебный год. Немецкий язык, законоведение, военная администрация (мобилизация, довольствие армии), артиллерийские стрельбы и прочее.
До поступления в Пажеский корпус он числился в Петровско-Полтавском кадетском корпусе.
После поступления в Пажеский корпус, Князь Игорь был очень горд тем что теперь военный, и он не скрывал своей радости.
Даже в книге записи, посетителей Князя Иоанна Константиновича от 8 октября 1913 года есть запись: «Честь имею явиться по случаю производства в настоящий чин Пажеского Его Императорского Величества корпуса камер-паж князь Игорь Константинович».
С ним произошла забавная история, когда он только был зачислен в Пажеский корпус и, гордясь мундиром, старался всем представиться в новом качестве...
Князь Игорь
Князь Игорь
Князь Игорь
...Посетив в новом мундире и царскую семью, он хотел было уже традиционно поцеловать Великую княжну Марию Николаевну, но она, вспомнив наставления няни, отскочила в сторону: «Нет, нет. Маленькие девочки не должны целовать солдат». Князь Игорь нисколько не расстроился, а, наоборот, был весьма доволен, что его приняли за настоящего солдата.
Окончив Пажеский корпус, Князь выдержал экзамен на офицера и был зачислен в лейб-гвардии Гусарский полк. Именно в его составе он и отправился на Первую Мировую войну.
Его старшие братья Князья Гавриил и Олег Константиновичи также были офицерами Гусарского полка. Их отец, с не малой гордостью, написал на фотографии где трое его сыновей на фронте: "Наши три гусара".
Князь Игорь был самым юным представителем Дома Романовых на той войне, ему было только двадцать лет, когда он ушел на фронт.
Князь и его братья показали себя храбрыми воинами, способными на быстрые и нестандартные решения. Будучи на фронте они часто вспоминали своего Дяденьку, который в любую погоду занимался с ними верховой ездой. Такие навыки им очень пригодились.
Князь Игорь, как и его братья не раз участвовал в боевых действиях. В одном из первых боев, эскадрон окружили немцы, оставалась одна дорога через топь, Игорь Константинович обходя эту топь, начал увязать и тонуть вместе со своей лошадью.
Князь Гавриил Константинович успел вовремя вытащить брата, но лошадь Князя затянуло, и когда видна была лишь её голова, Игорь, сам погруженный в топь до подбородка, забыв о себе, крестил уходящую в болото свою любимую рыжую лошадь.
Как вспоминал Князь Гавриил их четвёртый эскадрон подходил к лесу, где по русским разведданным неприятеля не было. И вдруг раздался шквальный огонь.
Гусары спешились и рассыпались в цепь. После они начали наступление, но вдруг по какой-то причине пришлось отступить...
И тогда Князь Игорь, что бы гусары не решили что началось отступление, вспомнив, как подбадривал солдат Суворов, стал кричать: «Заманивай! Заманивай!» – а за ним и Князь Гавриил. И это подействовало. Гусары двинулись вперед и скоро нашли свежие окопы, брошенные врагом, отступившим к Тапиау.
Также во время войны Князю были пожалованы Высочайшим указом Георгиевское оружие и орден святого Владимира 4-ой степени.

Осенью 1914 года Князь Игорь Константинович стал свидетелем последних дней своего брата Олега.
Он сопровождал раненого князя в госпиталь города Вильно, и все время находился рядом с ним, он читал ему телеграмму о пожаловании князю Георгиевского креста и молился на коленях в ногах брата, когда Князь Олег уходил из этой жизни.
Их отец, потеряв сына, написал: «Во время обедни приехал в новую церковь Игорь. Он с Гаврилушкой отпущен домой на некоторое время. К Игорю я чувствую большую нежность, особенно после смерти Олега, больше, чем к трем старшим сыновьям. К ужину были Гаврилушка, Костя, Игорь».
«Временами нападает на меня тоска. И я легко плачу. Ужас и трепет берут, когда подумаешь, что с четырьмя сыновьями, которым нужно вернуться в действующую армию, может случиться то же, что с Олегом. Вспоминается миф о Ниобе, которая должна была лишиться всех своих детей. Ужели и нам суждено это? И я стану твердить: Да будет Воля Твоя».
После гибели брата, Князь Игорь продолжал службу, но горести и испытания не оставляли его семью. 19 мая 1915 года в бою погиб муж Княгини Татьяны Константиновны- Князь Багратион.
Игорь Константинович сопровождал свою сестру на Кавказ, на похороны мужа, которого похоронили в старинном грузинском соборе, в Мцхете.
Спустя два дня после погребения в Мцхете Князь Игорь получил телеграмму о кончине отца. Он и сестра сразу выехали по Военно-Грузинской дороге. Узнав от шофёра что тело перевезли в собор Петропавловской крепости, они поехали прямо туда.
Оплакав и похоронив отца, он вернулся в полк, но в октябре 1915 года по состоянию здоровья Князь был отправлен в отпуск на лечение, в Петроград.
После смерти отца Князь Игорь взял на себя попечение о всех хозяйственных делах Осташёво, о строительстве там храма-усыпальницы над могилой брата. Документация, сметы на строительство храма во имя Св. Князя Олега и Св. прп. Серафима Саровского хранятся в его фонде. Помимо нового храма, Князь Игорь наблюдал за состоянием местной сельской церкви и давал деньги на ее ремонт.
Также он уделял много внимания и помогал учреждениям названным или основаным в честь его брата Олега Константиновича, в Осташёво, во исполнение желания погибшего брата, был устроен Народный Дом, по примеру Стрельнинского и Князь Игорь помогал ему деньгами.
Он состоял в попечение во Всероссийском союзе деятелей по увековечиванию памяти героев войны и устройству школ-приютов для сирот павших воинов в память Князя Олега Константиновича. Кроме этого Князь был попечителем нескольких школ, в том числе и в Осташёво.

Так как, Князь Игорь перенес серьезную болезнь, врачи запретили ему продолжать службу в строю.
Князь Гавриил Константинович: «Оправившись от болезни, Игорь поехал к Государю доложить ему о решении врачей. Он не знал, что ему делать, раз он не может служить в строю. Ему очень хотелось, чтобы Государь назначил его флигель-адъютантом и чтобы он был отчислен в свиту. Он так повернул разговор (один только Игорь умел это делать), что Государь тут же назначил его флигель-адъютантом и отчислил в свиту, разрешив ему продолжать носить полковой мундир».
Игорь дежурил в Ставке при Государе. Государь очень хорошо относился к нему. Обычно после завтрака в Ставке Государь с наследником и ближайшей свитой делал прогулки на автомобиле. Часто они ездили на берег Днепра, где наследник возился в песке. Государь и Игорь принимали деятельное участие в этом и помогали наследнику, копая для него песок лопатам.
Игорь всегда очень громко говорил, за что дома ему часто попадало. Однажды, в Ставке, за завтраком он тоже был слишком громок, и Государь сказал ему: «Я говорю!»
Игорь не смутился и ответил Императору, что, когда он родился, он был синим, и его начали бить, чтобы привести в нормальное состояние, и вот он с тех пор и кричит.
Александр Спиридович, начальник дворцовой охраны писал:
«23 августа в Могилев приехала Царица с детьми и с А. А. Вырубовой. Все остались жить в поезде. Приезду Великих Княжен, после Государя, больше всех был доволен Князь Игорь Константинович, дежурный флигель-адъютант. Отлично воспитанный, как все Константиновичи, молодой Князь не успел еще схватить правильную манеру почтительного отношения к Государю при посторонних, оставаясь родственником, что безукоризненно и красиво подчеркивали старшие Великие Князья. У Игоря Константиновича это выходило угловато, не в его пользу. Вел. Кн. Дмитрий Павлович забивал Игоря Константиновича своею элегантностью и красивой развязностью». <...>
Но у Князя был добродушный, располагающий характер, Государь был очень рад когда Игорь дежурил у него. Даже сослуживцы на фронте называли Князя «веселый человек».

Не забывая свою любовь к лошадям Князь Игорь постепенно, к началу Первой Мировой войны приобрел лошадей, которые составили основу его конного завода в Осташёво.
В 1915-16 годах Главное Управление Российского Коннозаводства запрашивало у Князя дополнительные сведения для внесения в заводскую книгу орловских рысаков, находившихся на заводе Князя Игоря в Осташёво.
Он должен был в 1917 году получить свидетельство коннозаводчика Московской губернии. На заводе числилось 30 кобыл и 5 жеребцов. Некоторые лошади получили спортивные дипломы. Сохранились и личные планы на отдельных лошадей по образцу Дубровского конного завода, который принадлежал Дмитрию Константиновичу.

Когда случилась Февральская революция Князь был в Петрограде. В день переворота Игорь Константинович несколько раз звонил по телефону в Александровский дворец, и говорил с Великой княжной Марией Николаевной, которая тогда еще не была больна корью, как ее сестры. Князь Игорь спрашивал, что у них происходит, и предлагал им свои услуги, и услуги братьев, так как Государь был в Ставке и Царская Семья была одна. Их благодарили, но от услуг отказались.

Несмотря на новые обстоятельства, отсутствие еды и высокие цены, положение дел не обязывало Князьям быть настороже за свою жизнь. Но все последствия нарастающей смуты затронули и их...
Князь Игорь был дружеских отношениях с Князьями Вяземскими, в том числе его другом был Князь Борис Леонидович Вяземский, историк, политик, управляющий семейным поместьем Вяземских в Лотарево.
24 августа (6 сентября) 1917 года на станции Грязи Князь Борис Вяземский был убит разъяренной толпой солдатов. Игорь Константинович встречал поезд с гробом друга и сопровождавшую его вдову, Княгиню Вяземскую, на вокзале в Москве...
После прихода к власти большевиков, в Петроград дошла весть о том, что большевики арестовали Великого князя Михаила Александровича.
За что был арестован Великий князь и его секретарь Джонсон, было неизвестно. Их продержали несколько дней в Смольном институте и под конвоем солдат выслали в Пермь, причем говорили, что на Николаевском вокзале Великого князя и Джонсона втолкнули в вагон 3-го класса и заставили ехать стоя.
Игорь Константинович, вопреки тревожным вестям продолжал заниматься делами семьи, не переставал заниматься благотворительностью. Известно, что 21 ноября 1917 год, он посетил вместе с Великой княгиней Елизаветой Федоровной Успенский собор в Москве, на котором происходило Настолование святейшего патриарха Тихона.
13 марта 1918 года Князь представляет к награде причт церкви Спаса-Преображения, ходатайствуя перед протопресвитером Александром Дерновым.

Братья Князья Константин и Игорь (слева)
Некоторое время прошло спокойно, но скоро в газетах появился декрет: всем Романовым явиться в комиссию по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией (чека).
Со всех Романовых была взята подписка о не выезде и их отпустили по домам. Но скоро все разъяснилось: появился новый декрет — в течение трех дней все Романовы должны были явиться в комиссию для получения инструкций по поводу высылки их из Петрограда. Порядок высылки был установлен следующий: Великие князья Николай Михайлович, Дмитрий Константинович и Павел Александрович должны были выехать в Вологду, Иоанн, Гавриил, Константин и Игорь Константиновичи, Сергей Михайлович и Князь Палей — в Вятку или Пермь. Из Москвы Великая княгиня Елизавета Федоровна и из Финляндии Великий князь Георгий Михайлович, арестованный там же, должны были присоединиться к высылаемым.
Князь Игорь с братьями сначала был доставлен в Вятку, где, однако, было довольно свободно и местные жители принимали ссыльных благожелательно и с сочувствием, вероятно, это и стало причиной последовавшей ссылки на Урал.
После узники провели несколько месяцев в Екатеринбурге, хотя и там жители не относились к царственным особам негативно.Тогда Князь заметил: «Я чувствую, что нам здесь жить не позволят. В Вятке к нам тоже хорошо относилось население, и нас оттуда сюда перевели. Отсюда тоже переведут».
В Екатеринбурге Игорю Константиновичу предлагали бежать, один из доброжелателей предлагал ему паспорт. Но он отказался, сказав: «Я не сделал Родине ничего худого». Князь считал, что он не может прибегать к таким мерам.
Их доставили в Алапаевск 20 мая 1918 года.

Там их поселили в Напольной школе. В школе было невероятно грязно, и место не было обустроено для жизни. Оказавшись там, Князья сами отскребли пол от грязи.
Чекист Алексей Кабанов, который сопровождал ссыльных в Алапаевск позже рассказывал:«На второй день я пошел посмотреть, как содержаться князья и княгини. Они все лежали на полу в одном классе училища, из которого вся мебель была вынесена. К каждому окну и двери, и внутри помещения были выставлены посты вооруженной охраны из местных рабочих».
Позднее их разместили в пяти комнатах; обстановка была простая, только самое необходимое железные кровати с жесткими матрасами, несколько простых столов и стульев.
Первое время пребывания в городе режим заключения был относительно свободен. Всем заключённым были выданы удостоверения личности с правом передвижения «только по Алапаевску», для выхода из здания было достаточно уведомить разводящего караула.
Ссыльным разрешалось вести переписку, посещать церковь, гулять в поле возле школы, Елизавета Фёдоровна много молилась, рисовала и вышивала. Узниками был разбит небольшой сад, где они иногда пили чай на свежем воздухе.
Князя Иоанна сопровождала его жена Княгиня Елена Петровна. После она выехала из Алапаевска, что бы ходатайствовать о освобождении мужа. Но до Петрограда она не доехала, попав в заточение в Перми.
21 июня из Екатеринбурга поступило указание о переводе арестованных на тюремный режим: «было конфисковано всё их имущество — обувь, бельё, платье, подушки, золотые вещи и деньги; оставлено было только носильное платье и обувь и две смены белья…». Им были запрещены прогулки по городу и переписка, а также ограничен продовольственный паёк.
Запретили выходить в сад, окружающий школу, и, несмотря на дикую жару, они были вынуждены сидеть взаперти.
В ночь на 5 (18) июля 1918 года узники были вывезены из Напольной школы в неизвестном направлении. Их вывели в коридор, завязали глаза и связали им руки за спиной. Великий князь Сергей Михайлович был единственным, кто пробовал сопротивляться. Оказавшему сопротивление Великому князю прострелили руку и посадили в экипаж.
Узников вывезли за город к одной из заброшенных шахт железного рудника Нижняя Селимская и после удара обухом топора по голове сбросили в шахту.
28 сентября 1918 года Алапаевск заняла армия адмирала А. В. Колчака. Были начаты поиски в окрестностях Синячихинской шахты и рудника.
19 октября была найдена фуражка одного Князей, а затем и сами тела, которые в течение четырёх дней извлекали из шахты:
21 октября — Федора Ремеза.
22 октября — инокини Варвары и Князя Палея;
23 октября — Князей Константина Константиновича и Игоря Константиновича и Великого князя Сергея Михайловича;
24 октября — Великой княгини Елизаветы Фёдоровны и Князя Иоанна Константиновича.
Сначала их похоронили в склепе храма в Алапаевске, но когда Белая армия оставляла город она вывезла с собой тела мучеников.
Сначала их спрятали в Чите в женской обители, а спустя несколько месяцев начали перевозить в Китай. На одной из станций большевики захватили вагон с телами мучеников, но его удалось отбить.
Далее их сопровождали под конвоем японских и китайских военных.
3/16 апреля 1920 года, в Светлую пятницу в два часа утра гробы с телами Алапаевских мучеников прибыли в китайскую столицу.
Ровно в восемь часов утра в этот день вагон с 8 гробами Алапаевских мучеников был подан к Аньдинмэньским воротам. Там их уже ожидал архиепископ Иннокентий (Фигуровский) с крестным ходом, вышедшим рано утром с территории Миссии прямо из храма Всех Святых Мучеников. Из дипломатов, заранее предупрежденных, не пришел никто…
Вот как всё это впоследствии описывал митрополит Иннокентий: «16 апреля, в Пасхальную пятницу, в 2 часа утра вагон с гробами прибыл на главный вокзал г. Пекина; а в 8 часов был передан на площадку у Аньдинмыньских ворот. Здесь прибытия вагона с останками Великих Князей ждал крестный ход из Духовной Миссии во главе со мной. Никто из представителей Российского посольства на встречу не явился. Бросалось [в глаза] также отсутствие русских резидентов, проживавших в Пекине. Даже некоторые духовные лица, проживавшие в стенах Миссии, пытались уклониться от встречи, но под угрозой выселения из Миссии вынуждены были принять участие. Зато много было китайцев. День выдался тихий и солнечный. Медленно подошел поезд к площадке и остановился. Мы вошли в вагон и были поражены. Вагон с останками Царственных мучеников оказался простым товарным вагоном, грязным, не убранным даже внутри. Гробы были простые деревянные и грязные. Не видно было никакого проявления уважения к останкам мучеников. В вагоне не было ни аналоя, ни иконы. Все это производило удручающее впечатление. Всем стало стыдно за тех, кто допустил такую небрежность. Удрученные всем виденным, мы постарались поскорее вынести гробы из вагона и в сопровождении крестного хода перенести их в церковь преп. Серафима Саровского на миссийском кладбище.
Но когда гробы с останками Царственных мучеников были внесены в церковь и когда раздалось пение тропаря "Да воскреснет Бог", настроение наше резко изменилось и на душе стало радостно. Верилось, что Господь не допустит окончательной гибели России, и Россия вновь восстанет в прежних величии и мощи, славя Воскресшего из Мертвых».
Первыми интерес к Алапаевским мученикам проявили иностранные дипломаты, как рассказывал митрополит Пекинский Иннокентий: «После погребения останков мучеников долгое время никто не выказывал никаких знаков внимания. Только несколько месяцев спустя на кладбище прибыл первый секретарь Английского посольства в сопровождении Российского посланника кн. Кудашева. Прибытие указанных лиц было вызвано полученным из Лондона распоряжением о перевезении тела Великой княгини Елизаветы Феодоровны в Иерусалим, куда оно впоследствии с телом ее послушницы Варвары и было перевезено.
Вскоре после прибытия в Пекин тел Алапаевских мучеников о всех обстоятельствах их перевозки узнали брат и сестры Великой княгини Елизаветы Федоровны.
«Когда Принцесса Виктория, – писал игумен Серафим, – узнала о кончине своей Августейшей сестры Великой княгини Елизаветы Феодоровны, то пожелала перевезти ее тело вместе с гробом послушницы Варвары в Иерусалим. Виктория просила меня сопровождать гробы».
Принцесса Виктория сообщала брату, Великому герцогу Гессен-Дармштадтскому Эрнсту-Людвигу 31 декабря 1920 г.: «Один хороший игумен Серафимо-Алексеевского монастыря Пермской епархии, отец Серафим, сопровождает гробы в Иерусалим. Ему было поручено генералом Дитерихсом руководить их перенесением из собора в Алапаевске, где они находились до тех пор, пока Белая армия не должна была эвакуироваться из этого района. И он уже не оставлял их с тех пор. Они двинулись из Алапаевска в июле 1919 года и после многих препятствий достигли Пекина в апреле 1920 года. Действительно, преданный человек...»
Через восемь месяцев после временного упокоения под сенью храма Китайских мучеников, благодаря хлопотам Принцессы Виктории, гробы Великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары 17/30 ноября 1920 г. были отправлены из Пекина, они проделали большой путь и достигли Иерусалима, где и нашли покой.
Тела тех, кто разделил их участь, Великого князя Сергея Михайловича и Князя Палея, и трех братьев Константиновичей, а также Федора Ремеза до сих пор находятся в Китае, они погребены в тайне, людьми кто заботился о них, и об их памяти после смерти, тогда, когда многие забыли.
В 1931 году мученики по свидетельствам были перенесены в новые гробы. В 1938 году, в связи с угрозой начавшейся оккупацией Японией Китая, тела Алапаевских мучеников были перенесены из Свято-Серафимовской кладбищенской церкви в склеп при храме во имя Всех Святых, от века Богу угодивших, на месте упокоения честных останков православных китайских мучеников за Христа убиенных во время боксерского мятежа 1900 года, находившийся непосредственно в стенах Духовной миссии.
В этом же склепе было погребено тело митрополита Иннокентия (Фигуровского), так много сделавшего для увековечения памяти Китайских и Алапаевских мучеников.
Заботами эмигрантских комитетов были заказаны и сделаны мастерами-китайцами в Тянцзине новые пять гробов из толстого цинка, на красивых медных ножках.
В 1943 году произошло освидетельствование и переоблачение мощей мучеников, была созвана Комиссия в составе 12 человек. Все тела были найдены нетленными.
По окончании трудов Комиссии архиепископ Виктор отслужил панихиду по мученикам, потом все гробы снова унесли в храм святых мучеников и поставили в нишах на старые места покрыв черными покрывалами.
Освидетельствование и переоблачение мощей Августейших мучеников было произведено в преддверии ожидавшихся грядущих перемен. Когда они наступили, мощи решено было скрыть.
Летом 1945 года Япония сдалась. Китайская коммунистическая армия, остававшаяся пассивной во все время японской оккупации, вылезла из разных щелей и прервала все пути как железнодорожные, разобрав не только рельсы, но убрав и шпалы, так и грунтовые дороги. Японские войска заперлись в своих базах.
Все сообщения были прерваны, и архиепископ Виктор решил «Ввиду возможного прихода советских войск спрятать гробы с Великими Князьями». Было решено: четыре гроба перенести в нижний храм и спустить в готовые клетки под полом, дном которых была земля, на которой стоял храм. Гробы с Князем Владимиром Палеем и Федором Ремезом оставили на прежних местах
До нас дошли воспоминания принимавшего участие в перезахоронении полковника Шайдицкого:
«Эта ночь была черная. Высоко в небе ярко горели звезды. Кругом была полная тишина. Игумен с зажженной свечой, огонь которой абсолютно не колыхался, сопровождал впереди каждый гроб отдельно, а мы – шесть, напрягая физические силы, поддерживаемые исполняемым долгом, с молитвой в мыслях, совершали последний этап погребения.
Гробы Князей Константина и Игоря мы со страхом и болью в сердце поставили рядом, каждый на ребро, но так, чтобы лица братьев смотрели друг на друга – ширина клетки не вмещала».
Окончательно их захоронили только в 1947 году, скрывая их тела от идущей Красной армии.
В западной части храма вырыли общую могилу для всех пяти гробов: два аршина глубина, четыре длина и четыре аршина ширина.И на все гробы Князей положены медные доски, каждая на свой гроб.
Могилу покрыли каменными плитами – 4 аршина длины, ¾ аршины ширины и 3 вершка толщины примерно.
Плиты покрыли песком и зацементировали; сверху положили искусственные плиты 8х8 вершков, коими выложен весь пол храма, и залили, соединили цементом.
Никаких внешних признаков могилы не осталось.
Так трудом нескольких добрых человек и благодаря Божьей милости, есть надежда, что в назначенный час о них вспомнят и те, кто был верен своей падшей Родине вновь вернутся и найдут покой на родной земле.

Когда в 1943 году открыли гроб Князя Игоря Константиновича там нашли незабудку, она была столь свежа, если бы только была сорвана в поле.

Князья Игорь и Константин Константиновичи
спасибо - http://www.liveinternet.ru/users/lan_ka_k/post148574352/