96 лет назад в Иркутске расстреляли адмирала Колчака.
Утром 7 февраля 1920 года на пустынной окраине Иркутска у места впадения в Ангару речки Ушаковка без суда и следствия был расстрелян Верховный правитель России адмирал Александр Васильевич Колчак. Его тело сбросили в прорубь, и оно бесследно исчезло в темных водах великой сибирской реки. Так закончилась целая эпоха в истории Белого движения. И так о ней и об адмирале писали еще совсем недавно.
«Он предъявлял к себе высокие требования и других не унижал снисходительностью к человеческим слабостям. Он не разменивался сам, и с ним нельзя было размениваться по мелочам — это ли не уважение к человеку?».
Так писала о Колчаке Анна Васильевна Тимирева — женщина, разделившая с ним страшную судьбу, но ни разу не пожалевшая об этом.
Анна Тимирева была дочерью директора Московской консерватории, выдающегося русского пианиста, педагога и дирижера Василия Ильича Сафонова, воспитавшего многих известных пианистов.
До 18 лет эта романтичная девушка жила в мире музыки и книг. Потом вышла замуж за 43-летнего адмирала Тимирева, героя Порт-Артура, родила сына.
До встречи с Колчаком жизнь её была размеренной и благополучной, да и у него была надежная семья, в которой тоже рос сын…
«Это Адмирал-Полярный, тот самый», — шепнул Анне Васильевне муж, раскланявшись с проходившим мимо моряком. Так началось их знакомство.
А на следующий день они случайно встретились у друзей и внезапно почувствовали: это — судьба.
— Я так давно искала тебя.
— Разве это было так трудно?
— На это ушла вся моя жизнь.
— Но у тебя впереди еще так много!
— У нас.
— Ты права: у нас.
С этого дня они жили ожиданием встречи. А расставшись, писали друг другу. Сохранились письма, короткие записки на обрывках бумаги:
«Когда я подходил к Гельсингфорсу и знал, что увижу Вас, он казался мне лучшим городом в мире»;
«Я всегда думаю о Вас»;
«Я больше чем люблю Вас»…
Тем временем обстановка в стране накалялась. Офицерам стало опасно появляться на городских улицах. Матросы могли сорвать погоны, а то и просто поставить к стенке. Подчиненные отказывались выполнять приказы.
После отставки с поста командующего и прощания с Черным морем Адмирал-Полярный метался по белу свету: обучал американцев и японцев минному делу, побывал в Англии, Франции, Китае, Индии, Сингапуре. Но от приглашения остаться за границей отказывался.
В это тревожное время разлука с Колчаком была особенно тяжела для Анны. Она жила только ожиданием писем, а когда они приходили, запиралась, читала и плакала…
«Вы, милая, обожаемая Анна Васильевна, так далеки от меня, что иногда представляетесь каким-то сном. В такую тревожную ночь в совершенно чужом и совершенно ненужном городе я сижу перед Вашим портретом и пишу Вам эти строки. Даже звезды, на которые я смотрю, думая о Вас, — Южный Крест, Скорпион, Центавр, Арго — все чужое. Я буду, пока существую, думать о моей звезде — о Вас, Анна Васильевна».
Когда муж Анны Васильевны был откомандирован новой властью на Дальний Восток для ликвидации имущества Тихоокеанского флота, она отправила сына к матери, в Кисловодск, и поехала вместе с мужем.
Она всей душой стремилась во Владивосток, зная, что Колчак в Харбине — там сосредоточивались войска белых. Едва прибыв во Владивосток, она отправила ему через английское посольство письмо, дождалась ответа и, пообещав мужу вернуться, помчалась в Харбин…
— Мы не виделись, по-моему, целую вечность, Анна.
— Мне кажется, больше.
— Неужели через день — два опять на целую вечность?
— Теперь каждый день — вечность, милый.
— А вы не уезжайте.
— Не шутите так, Александр Васильевич.
— А я и не шучу, Анна. Останьтесь со мной, я буду вашим рабом, буду чистить ваши ботинки…
Тимирева написала мужу, что не вернется. Она жгла мосты, не оглядываясь на прошлое. Единственно, о чем болело сердце, — о сыне Володе.
А тем временем в Сибири разгоралось пламя гражданской войны. Столицей Сибири был объявлен Омск, где находились Директория и Совет министров.
Директория, состоявшая по большей части из эсеров, не могла справиться со все возраставшей анархией, с хаосом. 18 ноября 1918 года военные совершили переворот, передав всю полноту власти адмиралу Колчаку.
Позже его назовут диктатором, но справедливо ли это? К власти он не рвался, да и характером обладал не деспотичным.
Колчак был вспыльчив, но отходчив, прямолинеен, но добр и простодушен, как большинство сильных людей. Внешне суров, но доверчив, порой даже наивен. И не отступал от принципов. Это мешало ему в политической борьбе.
Если бы Колчак объявил, что обещает крестьянам землю, как это делали большевики, его армию удалось бы спасти. Но он считал, что не вправе распоряжаться землей, что этот вопрос может решать только Учредительное собрание, избранное народом.
Если бы Колчак пообещал свободу Финляндии — такое условие выдвигал ему барон Маннергейм, он получил бы военную помощь. Но адмирал отказался, считая, что и этот вопрос может решить только Учредительное собрание.
Он был демократом, свято чтил законность, а во времена борьбы за власть и анархии такая позиция обречена на провал.
После разгрома белой армии в Сибири Колчаку предложили бежать за границу под видом солдата, но он отказался и был арестован.
Анну постигла та же участь. Они сидели в одной тюрьме и иногда виделись на прогулке. На допросах Колчак никогда не называл Анну женой, надеясь отвести опасность от любимой женщины, спасти ее. Только перед расстрелом он попросил о свидании с ней, но получил отказ.
Утром 7 февраля 1920 года Колчака вывели на расстрел. Он отверг предложение завязать глаза и сам командовал своим расстрелом. Тело Колчака бросили в прорубь.
А для Анны с этих пор началась непрерывная череда арестов, тюрем, лагерей, ссылок: Бутырка, Караганда, Забайкалье, Енисейск… В промежутках между арестами она работала библиотекарем, чертежницей, маляром, воспитательницей в детском саду.
В 1938 году узнала об аресте сына, молодого художника Владимира Тимирева. А еще через десять лет на Карагандинском лагпункте услышала страшный рассказ о гибели Владимира. Уголовники забили его насмерть в лагерной бане. Тело сбросили в общую яму за зоной.
Как жить после этого? Но был у Анны Тимиревой какой-то внутренний стержень, который не позволял ей сломаться. Эта женщина удивляла всех — от аристократов до уголовников.
Представитель французской военной миссии в Сибири еще при жизни Колчака писал о ней:
«Редко в жизни мне приходилось встречать такое сочетание красоты, обаяния и достоинства. В ней сказывается выработанная поколениями аристократическая порода, даже если, как поговаривают, она из простого казачества.
Я убежден, что аристократизм — понятие не социальное, а в первую очередь духовное. Сколько на своем пути встречал я титулованных кретинов с замашками провинциальных кабатчиков и сколько кабатчиков с душой прирожденных грандов!..
Я убежденный холостяк, но, если бы когда-нибудь меня привлекла семейная жизнь, я хотел бы встретить женщину, подобную этой.
Как мне стало известно, она близка с Адмиралом еще со времени своего замужества, но даже теперь, когда сама жизнь освободила ее от прежних обязательств и свела их вместе, связь их никому не бросается в глаза, с таким тактом и деликатностью они оберегают эту связь от посторонних взглядов.
Увидеть их вдвоем большая редкость. Она старается держаться в стороне от его дел. Чаще ее можно встретить в швейных мастерских, где шьют обмундирование для армии, или в американском госпитале, выполняющей самые непрезентабельные работы по уходу за ранеными.
Но даже в этих обстоятельствах свойственная ей изящная царственность не покидает ее…».
Эту изящную царственность Анна Васильевна сохранила до старости, несмотря на то, что 37 лет провела в заключении.
Писатель Г.В.Егоров, посетивший ее в начале 70-х годов в московской коммуналке на Плющихе, был немало удивлен, увидев перед собой элегантную, бодрую восьмидесятилетнюю женщину, весьма острую на язык.
«Полжизни она провела в советских лагерях, в том числе и среди уголовников. И тем не менее за 37 лет к ней не пристало ни одного лагерного слова — речь ее интеллигентна, во всех манерах чувствуется блестящее дворянское воспитание.
Единственно, что омрачало общее впечатление, — она курила дешевые сигареты. Курила беспрестанно, через очень длинный, примитивного изготовления мундштук. И одета была бедно. Очень бедно. Но рассуждала самобытно. И очень смело.
Казалось, просидев тридцать семь лет, можно потерять не только смелость, потерять личность. А она сохранила себя. Она была в курсе культурной жизни страны, если уж не страны, то во всяком случае столицы — это точно. Голова у нее была светлая…».
Действительно, на закате жизни, в 82 года, она была так же молода душой, как в тридцать. По-прежнему любила тех, кого потеряла, хранила в себе их любовь и писала стихи об этом.
Утром 7 февраля 1920 года на пустынной окраине Иркутска у места впадения в Ангару речки Ушаковка без суда и следствия был расстрелян Верховный правитель России адмирал Александр Васильевич Колчак. Его тело сбросили в прорубь, и оно бесследно исчезло в темных водах великой сибирской реки. Так закончилась целая эпоха в истории Белого движения. И так о ней и об адмирале писали еще совсем недавно.
Сейчас уже мало кто вспоминает, что роковую роль в судьбе адмирала сыграли чешские легионеры, некогда бывшие его ближайшими союзниками и обеспечившие несколько убедительных побед Сибирской армии в боях против большевиков. Именно чехи выдали Верховного правителя в обмен на гарантии своей безопасности. Впрочем, продажными братьями-славянами двигало не только стремление сохранить собственную шкуру. Были и более весомые аргументы…
К концу 1919 года положение Колчака сделалось незавидным. Красные наступали по всем фронтам и теснили остатки Сибирской армии все дальше на восток. Союзники практически прекратили военную помощь. Некогда лояльные к адмиралу чехи практически самоустранились от участия в боевых действиях и думали только о том, как бы поскорее выбраться из охваченной хаосом России. По большому счету, власть некогда всемогущего Верховного правителя России распространялась теперь только на его собственный штабной вагон да на эшелон с золотым запасом Российской империи, постоянно следовавший за поездом Колчака.
Новый год адмирал встретил в Нижнеудинске. Проехать дальше было невозможно. Железная дорога оказалась в руках восставших рабочих. Его поезд загнали на запасной путь. В первых числах января Колчак получил из Иркутска воззвание собственного кабинета министров с требованием незамедлительно сложить полномочия Верховного правителя и передать всю полноту власти генералу Антону Деникину. День спустя командующий группировкой войск союзников генерал Пьер-Шарль Жаннен направил Колчаку телеграмму, в которой заверил, что в случае отречения адмирала эшелон с золотом перевезут в безопасное место, а сам он будет под надежной охраной доставлен на Дальний Восток. Тем самым Жаннен взял на себя ответственность за безопасность адмирала как частного лица.
4 января 1920 года Колчак издал указ о передаче власти генералу Деникину и согласился с требованием чехов на перевод в отдельный вагон. Этот вагон был прицеплен к поезду 1-го батальона 6-го чешского полка. Над новой резиденцией адмирала подняли американский, английский, французский, японский и чехословацкий флаги. Через неделю Колчак выехал из Нижнеудинска на восток. В пути его сопровождали чехи, превратившиеся, по сути, из охраны в вооруженный конвой.
Между тем обстановка продолжала накаляться. В Иркутске в начале января произошло восстание. Власть перешла в руки так называемого Политцентра, весьма лояльного к большевикам. Чехословацкие легионеры оказались в затруднительном положении. Их эшелоны растянулись на несколько сот километров от Красноярска до Иркутска. Дальнейшее продвижение оказалось под вопросом. Политцентр, по согласованию с большевиками, выдвинул предельно жесткие требования. Чехам было предложено незамедлительно выдать Политцентру адмирала и эшелон с золотым запасом. В противном случае восставшие грозились взорвать байкальские береговые тоннели. Исполнение этой угрозы означало, что многотысячной группировке чехов будет отрезан путь на восток. Это сейчас поезд проходит путь от Иркутска до Слюдянки у южной оконечности озера Байкал за пару часов. В 20-е годы единственная дорога была проложена узкой кромкой вдоль берега Байкала через сложнейшую систему тоннелей. Миновать их было невозможно. Адмирал, сам того не ведая, превратился в выгодную разменную монету, которая могла обеспечить отступление чехов и союзников.
Сделка состоялась в штабе генерала Жаннена в присутствии главнокомандующего чехословацким корпусом генерала Яна Сыровы. Чехи, любой ценой желающие обеспечить свой проезд через опасный прибайкальский район, не раздумывая согласились с требованиями большевиков. Поставленный перед фактом Жаннен счел возможным отказаться от данных ранее гарантий и санкционировать решение о выдаче адмирала. 15 января поезд с Колчаком прибыл в Иркутск.
Известный российский историк Валерий Краснов так описывает арест адмирала: «Чехи торопились, просили, чтобы арест был проведен как можно скорее. Заместитель командующего войсками Политцентра Александр Нестеров немедленно связался с Центральным штабом рабоче-крестьянских дружин и попросил приготовить надежный конвой для Колчака и сопровождавших его лиц. Штаб ответил, что арест Колчака поручается Нестерову, а люди для этой операции будут немедленно направлены на вокзал. Когда Нестеров прибыл на вокзал, темнота уже окутала все кругом. Конвой ждал распоряжений. Около восьми часов вечера из здания вокзала вышли чешский офицер и Нестеров. Не торопясь, они направились к освещенным вагонам на ближайших путях. Первым в вагон поднялся чешский офицер. Вслед за ним вошли Нестеров и еще несколько вооруженных человек. В купе на диване сидел Колчак в окружении группы офицеров и нескольких человек в штатском. Чешский офицер на русском языке, но с сильным акцентом, объявил Колчаку, что получил приказ генерала Жаннена передать адмирала и его штаб местным властям. В купе стояла гнетущая тишина. Офицеры и штатские испуганно переглядывались, осторожно посматривая на Верховного правителя. Колчак продолжал сидеть молча. «Господин адмирал, — нарушил затянувшееся молчание чешский офицер, — приготовьте ваши вещи. Сейчас состоится ваша передача местным властям». С этими словами Колчака как будто ударило током. Он вскочил с горящими глазами и буквально закричал с отчаянием в голосе: «Как! Неужели сотрудники выдают меня? Это предательство!.. Так вот цена гарантий, данных мне Жанненом…». Чешский офицер промолчал. Адмирал стал нервно и суетливо одеваться. Выйти из вагона было предложено только двоим — самому Колчаку и председателю Совета министров Пепеляеву».
Адмирала поместили в одиночную камеру иркутской тюрьмы. События тем временем шли своим чередом. 21 января Политцентр прекратил свое существование. Власть в городе полностью перешла в руки Иркутского военно-революционного комитета. Чехи восприняли смену власти спокойно. Более того, представители чешского командования лично присутствовали на заседании, где большевики в очередной раз заверили легионеров, что они могут не беспокоиться. Все было оговорено заранее.
В час дня 6 февраля председатель Сибирского ревкома Смирнов подписал с чехами мирное соглашение о беспрепятственном проходе чешских частей к Байкалу. В этот же день в иркутской тюрьме состоялся последний допрос адмирала Колчака. Вечером было принято постановление о его расстреле: «Обысками в городе обнаружены во многих местах склады оружия, бомб, пулеметных лент и таинственное передвижение по городу этих предметов боевого снаряжения, по городу разбрасываются портреты Колчака. С другой стороны, генерал Сергей Войцеховский, отвечая на предложение сдать оружие, в одном из пунктов своего «ответа» упоминает о выдаче ему Колчака и его штаба. Все эти данные заставляют признать, что в городе существует тайная организация, ставящая своей целью освобождение одного из тягчайших преступников против трудящихся — Колчака и его сподвижников. Восстание это, безусловно, обречено на полный неуспех, тем не менее, может повлечь за собою еще ряд невинных жертв и вызвать стихийный взрыв мести со стороны возмущенных масс, не пожелавших допустить повторения такой попытки. Обязанный предупредить эти бесцельные жертвы и не допустить город до ужасов гражданской войны, Иркутский военно-революционный комитет постановил: бывшего Верховного правителя адмирала Колчака и бывшего председателя Совета министров Виктора Пепеляева расстрелять. Лучше казнить двух преступников, давно достойных смерти, чем сотни невинных жертв».
В ночь на 7 февраля 1920 года адмирал вышел под обрывистый берег Ангары, спокойно выкурил папиросу, застегнул все пуговицы мундира и принял стойку «смирно». От предложения завязать глаза он отказался. Предпочел встретить смерть достойно, глядя ей в лицо. После первого залпа грянуло еще два — для верности. Существует легенда, что адмирал сам скомандовал своим палачам: «Пли!». Безжизненное тело Верховного правителя России на санях подвезли к огромной полынье напротив иркутского Знаменского монастыря и сбросили в воду…
На рассвете того же дня в точном соответствии с договоренностями чешские эшелоны стали выезжать из Иркутска на восток. Вместе с собой они увозили немалую часть золотого запаса Российской империи, которую большевики великодушно позволили им взять с собой в качестве вознаграждения за голову адмирала. По некоторым данным, золото, прихваченное чехами, оценивалось в 63 миллиона царских рублей, что в пересчете на нынешние деньги составило бы около миллиарда долларов. Такова была цена, уплаченная за голову человека, о котором Иван Бунин написал: «Настанет время, когда золотыми письменами, на вечную славу и память, будет начертано Его имя в летописи Русской земли».
Могила Колчака. До недавнего времени считалось, что тело расстрелянного адмирала было спущено в прорубь и бесследно исчезло в водах Ангары. Между тем недавно в Иркутской области обнаружились неизвестные документы, касающиеся расстрела и последующего захоронения Александра Колчака. Документы с грифом «секретно» были найдены в ходе работы над спектаклем «Звезда адмирала» по пьесе бывшего работника органов госбезопасности Сергея Остроумова. Согласно найденным документам, весной 1920 года местные жители нашли труп Колчака, который течение вынесло на берег Ангары в 20 км от места расстрела. Прибывшие представители следственных органов произвели дознание, идентифицировали тело расстрелянного адмирала и тайно похоронили его. Могила Колчака была обозначена крестиком на карте, составленной следователями. В настоящее время все найденные документы находятся на экспертизе. Сам Остроумов не сомневался в их подлинности. Статья взята
http://www.taishet24.ru/?p=11427&replytocom=3328#respond 
Светлая Память Вам Александр Васильевич ... ======================================================================================================
Интересный комментарий под этой статьей, оставил Владимир Руденко, копирую полностью без изменений.
Владимир Руденко
07.02.2016 в 14:48:15
В 1977-м году я обучался в Иркутском авиационном техникуме, был комсоргом группы. Накануне празднования 7-го ноября мой классный руководитель Ольга Павловна Мащук объявила, что познакомит нас (меня и старосту группы Геннадия Непомнящих) с замечательным человеком. Этим человеком оказался Александр Герасимович Нестеров — человек-легенда, как мы окрестили этого человека ещё в те далёкие годы. Александр Герасимович — это тот самый Нестеров, который руководил арестом адмирала Колчака, а всего лишь сутки спустя руководил расстрелом адмирала. Никакого СИЗО, никакого следствия — ничего подобного не было — всё это чушь, вымысел. Вагон, в котором находился Колчак, под видом ремонта отцепили от поезда и закатили в депо ремонта вагонов. Арестовали троих находящихся в купе: Колчака, его женщину и чинушу Пепеляева и доставили в отдел жел.дор.ЧК в здании вокзала. (В 1977-м году в этом помещении располагалась комната матери и ребёнка). В этом помещении арестованные провели около суток. Чекисты ожидали распоряжений из центра в отношении арестантов. К ночи пришло телеграфное распоряжение за подписью т.Свердлова Я .М., в котором значилось: Колчака и Пепеляева расстрелять. После полуночи приговорённых вывели из здания вокзала и по замёрзшей Ангаре (в то время Ангара замерзала, т.к. ГЭС ещё не существовала)по тропинке привели к стенам действующего женского монастыря, где арестантов и расстреляли. Александр Герасимович Нестеров в своём рассказе неоднократно отмечал мужественное, благородное, достойное настоящего мужчины поведение Александра Васильевича Колчака ,его большой вклад в деле морских исследований, в вопросах военно-морского дела. После расстрела Колчака и Пепеляева возник вопрос: куда девать тела? Остановились на проруби, из которой монашки черпали воду. По словам А.Г.Нестерова, прорубь оказалась мала размерами и расстрельщикам пришлось винтовочными штыками расширять её. Так закончился жизненный путь Колчака Александра Васильевича, известного в своё время учёного, морского исследователя, грамотного военного инженера.
Р.S. Все арестанты, сидевшие в СИЗО, расстреливались во внутренних дворах и только после этого вывозились в лесной массив, где и захоранивались (например, в район Пивоварихи). Так что рассказы о том, что Колчак сидел в иркутской тюрьме, да ещё демонстрация камеры Колчака — это полнейший бред, сплошная фальсификация. Во всех грехах обвиняли Советскую власть. Сейчас вранья, дерьма, обмана в разы больше. Безграмотность просто […антимат…]!
