Лариса Юрьева.
Стихотворения из сборника "Поэмы о Колчаке"
Царские погоны.
Господним гневом
праведно горя,
Плыла заря
невиданным пожаром,
И были неожиданным
ударом
Позор и отречение
царя.
Согласно всем
обрядам похоронным
Отпеты и навек
погребены
Потертые имперские
погоны –
Осколочки растоптанной страны...
Офицер.
Какая стать! Какой удел!
Он шел, как предки шли на плаху.
И для расстрела он надел
Простую русскую рубаху.
Не изменившийся в лице:
Так поручил ему родитель.
«Умри достойно, офицер!» -
Его учил его Правитель.
Запястья скручены
назад,
И есть минутка
помолиться,
Но как бы руки
развязать?
Хотя б одну –
перекреститься.
Белые реки.
Гей, колокольный шум!
Гей, колокольный звон!
Белому Иртышу
От Белого Дона поклон.
Гей, барабан бьет!
Флаги побед – вверх!
Белому Дону шлет
Белый Иртыш привет.
Два стихотворения о генерале Гришине-Алмазове.
Одесская быль.
Одесса прорывалась с боем
Под сень колчаковских знамен.
Вблизи от пушечного воя
Порой терялась связь времен.
И генерал уже наметил
На карте место для флажка.
Вдруг офицер, бледнее смерти,
Влетел с наганом у виска.
И в этом жесте, в этой муке
Позор читался и провал.
-Поручик, опустите
руки!
Вас принимает генерал.
Доклад – по форме, как обычно.
Истерики исключены.
-Меня прислал полковник, лично,
Вам доложить:
окружены!
Противник
предлагает сдаться.
Минут на размышленье – пять.
-Что ж, эти сроки вынуждают
Противнику минуту дать!
Поручик щелкнул
каблуками.
Вестей прождали до утра.
Была короткой телеграмма:
«Противник сдался, генерал».
Последний патрон.
Жестокий закон
Диктовала борьба:
Последний патрон –
Непременно в себя!
Осечка! Осечка!
Промазал…
Не тронул сердечка,
Алмазов!
Красные звезды
И тусклый свет.
Поздно, поздно
Явилась, смерть…
Путь в Галлиполи.
Окончен бал. В церквях погасли свечи.
Уходим! И не наша в том вина,
Что целый век в контексте бранной речи
Мы будем слышать наши имена…
Двадцатые.
Серое безбрежье.
Черная дыра.
Белые надежды.
Красная заря.
Черные винтовки.
Серые глаза.
Белые потоки.
Красная гроза.
Черные пороги.
Красная печать.
Серые дороги.
Белая печаль.
Смерть Ленина.
Сплясав на трупе Колчака
Свой дьявольский
победный танец,
Шел в окровавленный
закат
Душою вечный
иностранец.
Всего через четыре
года
На мрамор положили
тело:
Земля российского
народа
Его принять не
захотела…
Аристократы.
Шагнувшие из хижин и дворцов
В шинели добровольческого
кроя,
Аристократы духом и
лицом,
Проклятьем
заклейменные герои,
Аристократы в
золоте погон,
Аристократы с
крестиком солдатским
Раздавлены
плебейскою ногой,
Потоплены эскадрою
пиратской…
Окончившим Белую борьбу в изгнании посвящаю…
Рождественские были
В России запретили Рождество,
Да и саму Россию запретили…
У ели ветры водят хоровод,
Поет пурга Рождественские были.
В окошке не затеплится свеча
И не подарит сердцу утешенье.
Колоколам приказано
молчать
На Рождество, на Пасху, на Крещенье…
А здесь, в чужих далеких городах,
Мы ждем привет с ночного небосклона
И верим, что заветная звезда
Падет на плечи тяжестью погона…
СТИХИ О КОЛЧАКЕ.
Племянник.
Он к первым же попавшимся кокардам –
Смел, безоружен –
Вышел из засады.
И выдавала яркая наружность
Фамилию прославленного дяди.
Да будь ты даже трижды дворянин –
За службу красным белые засадят.
Мол, офицерской чести не хранил,
А каково теперь
герою-дяде?
А он просил о гибели красивой:
Как водится – от
вражеской руки.
А дядя был
правителем России
И знал, что не
подводят Колчаки…
Встреча в Иркутске
(памяти Адмирала и
генерала В.О. Каппеля).
Друзья прощались ненадолго:
Казался легким крестный путь.
До Ангары ведь – не до Волги!
Дойдем-доедем как-нибудь.
Один пустился рысью ровной,
Гнедого шпорами кольнув.
Другой с вечернего перрона
Рукой махнул…
Но плакал колокольным звоном
Миг долгожданной встречи той:
Один доехал под конвоем,
Другой – под крышкой гробовой.
Двоих, сдержавших обещанье,
Приход читинский отпевал.
Они друг другу на прощанье
Сказали: «Впереди – Москва!»
У двух судеб – дороги две:
Пересеклись и разошлись.
Один покоится в Москве,
Другому – места не нашли…
Казалось, что победы счастье –
За поворотом, за горой.
Друзья ненадолго прощались:
До Ангары – подать рукой…
Последнее фото.
Фотографу, что приглашен ЧК,
Нехорошо, недобро улыбались:
-Увековечь, историк, Колчака!
Ему недолго жрать паек осталось…
Колчак! Невозмутим и царствен взор.
Так вот каков сибирский белый царь!?
А бестолковый фоторепортер
Все суетился, бегал без конца…
И, дуло объектива наводя,
Фотограф липкий пот
Ладошкой быстрой
Смахнуть не смел…
Хлопок!
Как будто выстрел:
На черно-белом –
В белого вождя…
Последний причал.
Взгляни на пятна старых фотографий,
Взгляни на догоревшую звезду,
И ты увидишь снег кроваво-красный
В двадцатом, Богом проклятом году,
Когда, в последний раз расправив крылья,
Поникли адмиральские «орлы»
И Ангара объятия раскрыла
Навстречу сыну горестной земли…
Таинственно текла и величаво
Река, гордясь могучим кораблем,
Доплывшим до последнего причала,
И все шепталась с небом и землей
О том, как навсегда сложили крылья
В полете адмиральские «орлы»
И как вода объятия раскрыла
Навстречу сыну горестной земли…
Предательница-Русь.
Вождя России
Смыть кровавых
ран
Была уже не в
силах
Ангара…
Кому впотьмах
Проклятья
посылал,
Сорвав папаху,
Белый генерал?
Предательница-Русь!
Ну хоть теперь
Прими, не трусь:
Он все простит
тебе.
Стихи о расстрелянной России.
Россию с колокольным звоном,
Россию с золотым погоном,
Россию с песней ямщика
И с теплотою медяка,
Россию с колосом тяжелым,
Россию с пряником медовым,
Россию меткого словца,
Сорвиголового купца,
Россию с крыльями орла
И с шутками хмельных гуляк
Чекист Чудновский расстрелял
В ночь на седьмое февраля
А. В. Колчак.
Собой заполнив Север,
Юг, Восток
Он принял свою славную кончину:
Он сделал для России все, что мог,
И то, чего не мог, – наполовину…
Анна.
Родная земля окрест.
Запах смерти в ноздрях.
Прорубь и дальний крест…
Анна, надежды нет!
Вера? Темно в церквах…
Только любовь жива,
Анна!
Сын.
В ломбард ушли отцовские награды.
Рыдает мать. Встает из сонной дымки –
Полузабыта, но всегда отрадна –
Далекая отцовская улыбка…
Лежит закладка в книжке: до конца
Не дочитал сынишке, не успел…
Но сыну биография отца
Досталась, словно томик ЖЗЛ.
Софья Федоровна.
Отпустила: а как удержишь?
Впереди – туман, а пока -
Лишь наигранная безмятежность
И чужой за окном закат…
А в газете – вновь
панегирик:
Муж-герой побеждает красных.
-Там про папу?
-Папа в Сибири.
Наступает. Усни, мой ясный!
Износилась даже
надежда,
А о прочем и речи нет:
Что на сыне горит
одежда,
Что чужой за окном рассвет…
Снова давят пудовой
гирей
Передовицы газет…
-Там про папу?
-Папа в Сибири:
Отступает папа, мой
свет!
Ни слова - с дамою
встречной:
Не видеть, не
слышать, не знать!
Давит сибирская речка
Льдами в тяжелых снах…
Три стихотворения о фильме «Адмиралъ»
Белое бессмертие
Товарищ Чудновский,
Товарищ Бурсак!
Вы слышали новость?
Ведь жив Колчак!
Вас долго пинали
"Коллеги" в подвале,
Со стен улыбался
Товарищ Сталин.
Потом волокли вас
В расстрельный подвал,
И пулей товарищ
Кошмар оборвал.
Приказ Ильича
Не исполнен, заметьте!
Расстрелян Колчак?
Нет: отправлен в бессмертье.
Остались вы с носом,
Попали впросак.
Промазал, Чудновский!
Не вышло, Бурсак!
Через век
Я умру, чтоб через век – воскреснуть.
Вновь переплетется нить времен!
Я помолодею лет на десять,
В кобуру запрячу телефон.
Портсигар, подаренный матросу,
Заблестит опять в моей руке!
Дым от не последней папиросы
Я сожму, как птицу, в кулаке.
Мой клинок всплывет со дна морского,
Золотым тиснением гордясь!
Я «Вдову Клико» открою снова
И станцую не прощальный вальс.
Я опять всмотрюсь в морские бездны
И увижу землю впереди,
Буду целоваться, как Хабенский,
И святых согрею на груди
Другие глаза
Я слышал, как залаяли винтовки.
И я шагнул вперед, а не назад.
Но отразились воды Ушаковки –
Еще не минул век – в других глазах:
Они чуть веселее, чуть моложе…
Февраль считать учился до семи,
А я был
трехлинейкою стреножен…
И тем глазам я отдал этот мир,
Чтоб видели острей, смотрели строже
И были на мои чуть-чуть похожи…
Стихи об Иркутске
Ангаре
Ты двадцать лет мне тихо песни пела,
Что ж ты не рассказала, Ангара,
Как твоему притоку отдал тело
Высокопревосходный Адмирал?!
Как мы перешагнули через них:
От Сталинграда - к битве Бородинской!
Среди хвалой исписанных страниц
Оставили местечко в серединке.
Зачем войну у отчего крыльца
Нам разбирать: кто прав, кто виноват.
Мол, брат на брата, сын, мол, на отца.
Ни обелисков, ни имен, ни дат…
Печать молчанья:
"Смутная" пора.
Спой о своей
печали,
Ангара!
Полуостров скорби
Там, где осень деревцам-солдатам
Нашивает золото погон, -
Белый крест, украденный когда-то
У меня… Теперь он возвращен!
Видно, воры захотели сами,
Этот символ скорби мастеря,
Здесь поплакать белыми слезами,
Помолясь у стен монастыря…
500 шагов в бессмертие
Далеко ль миг погибели, близко ли?
Вес и вкус у минуты – другой!
От тюремных ворот и до выстрела –
Лишь полтысячи крупных шагов.
От младенческой теплой купели –
До смертельной купели во льду –
Все объять те минуты успели!
Нынче я той дорогой иду:
В пелене колокольного гула,
В листопадном сентябрьском разгуле…
Прощание с Иркутском
Пышный букет напутствий.
Поезд «Усолье – Кая».
Ливневый дождь в Иркутске –
Словно стена живая.
Зонтик расправил крылья.
Траурнее погоста,
Произрастает былью
Тропка на полуостров.
Если с душою светлой
Снова сюда придешь –
Стихнет в минуту ветер
И прекратится дождь.
Белые, как невесты,
Машут гвоздик головки.
И на прощанье крестит
Холмик на Ушаковке.
Преемственность.
Зовет Вчера – и никуда не деться,
И не укрыться ни в
какой обители
От глаз
позавчерашнего кадета –
Вчерашнего
Верховного правителя.
Поизносились, поистерлись
были,
Но в россыпи легенд
– шаги незримых:
Тех, что себе
преемников взрастили,
Таких же дерзких и
непримиримых…
Таинственный зов.
Белой России
таинственный зов
Дрожью священной
Странных,
нездешних, немыслимых слов
Льется по венам…
Может быть, звон
колокольный проплыл –
Тихий, печальный?
Может, с погон
Адмирала орлы
В окна стучались?
Может, по дебрям, играя иглой
Хвойных гигантов,
Эхо блудило и вот – донесло
Выстрел нагана?
Белой России таинственный
зов
Дрожью священной
Странных, нездешних, немыслимых слов
Льется по венам…
Четвертое ноября
( 136 лет со дня рождения А. В. Колчака)
Растаяв тенью, прахом, пылью,
А духом став еще сильней,
Воскреснув небылью и былью,
Сменив лицо в потоке дней,
Он даже темной ночью –
Светел,
Он даже без канона –
Свят;
Уже багровые знамена
Не маршируют на парад,
Когда взрывает телесети
Тревожным словом «Адмиралъ»,
Когда отчет сдает по смете
Угрюмый казначей Байкал,
От любопытных, дерзких, смелых
Скрывая слитки Колчака…
И вот – сомнения ни тени –
Мы пьем за жизнь. Ведь, смерть поправ,
Звенеть бокалам «С днем рожденья!»
Велел под вечер Адмирал…
Седьмое февраля
Сдвигаем бокалы средь будничных дел
За светлую память о Белом вожде,
За русское племя,
За Белое дело,
За все, что болело,
Да не отболело…
