Хочется перенестись в далёкий 1829 год. Возможно на этом героическом примере, подвига экипажа "Меркурия", воспитывалось не одно поколение русских моряков.
Бой брига с турецкими линейными кораблями «Селимие» и «Реал-бей»
[attachment=1]
1828 год. Начинается русско-турецкая война. После Наваринского сражения перед Черноморским флотом встает единственная задача - удержать господство на море. Это означало, что русский флот не должен выпустить из Босфора в Черное море неприятельские корабли...
Двадцать четвертого мая 1829 года 44-пушечный фрегат «Штандарт», 20-пушечные бриги «Орфей» и «Меркурий» 32-го флотского экипажа получили приказ крейсировать у входа в пролив Босфор, наблюдая за турецким флотом. На рассвете 26 мая, в 13 милях от пролива, отряд заметил турецкую эскадру, шедшую от берегов Анатолии. На фалах «Штандарта», где находился командир отряда П.Я.Сахновский, тут же взвились сигнальные флаги - «Меркурию - лечь в дрейф». Пока командир брига выполнял приказ, более быстроходные «Штандарт» и «Орфей» приблизились к турецкой эскадре и принялись пересчитывать вымпелы кораблей.
Узнав, что из пролива движется эскадра в составе 14 кораблей, они повернули назад, спеша доложить об этом командующему флотом. На мачте «Штандарта» вновь заполоскались флаги: «Избрать каждому курс, каким судно имеет преимущественный ход».
Посмотрев на быстро удаляющиеся «Штандарт» и «Орфей», бросив взгляд на приближающуюся эскадру и оценив дующий вест-зюйд-вест, капитан «Меркурия» Александр Иванович Казарский скомандовал: «Курс норд-норд-вест!» Повинуясь повороту руля, судно устремилось прочь от турок. Но из-за малой осадки «Меркурий» имел худшую, по сравнению с другими бригами, быстроходность. Поэтому турецкая эскадра медленно, но неуклонно начала догонять русский корабль. Вперед вырвались два линкора - 110-пушечный «Селиме» под флагом капудан-паши (командующего флотом) и 74-пушечный «Реал-бей» под флагом младшего флагмана. Стало ясно, что через несколько часов они приблизятся к «Меркурию» на расстояние пушечного выстрела...
Следуя приказам адмирала, остальная турецкая эскадра замедлила ход и легла в дрейф, предвкушая скорую победу над непокорным бригом. Никто из турецких моряков и помыслить не мог, что бой при столь неравном соотношении сил может завершиться чем-либо, кроме безоговорочной победы турецкого оружия...
Около двух часов дня ветер почти стих, и турецкие корабли заштилели. Казарский приказал двигаться на веслах, увеличивая разрыв с неприятелем. Но в три часа дня ветер вновь усилился, и «Селиме» с «Реал-беем» открыли огонь по «Меркурию» из погонных орудий.
Не успел еще рассеяться дым от первых выстрелов турецких кораблей, как в кают-компании «Меркурия» собрался офицерский совет. На нем единодушно решили драться до последней капли крови, а если поражение станет неминуемым, то сцепиться с каким-нибудь вражеским кораблем и взорвать «Меркурий». Закончив офицерский совет, командир брига обратился к матросам и канонирам с призывом не посрамить чести Андреевского флага. Команда ответила дружным «ура»...
«Меркурий» начал готовиться к бою. Моряки встали к брасам. Две трехфунтовые пушки были перетащены на корму, заряжены и тщательно наведены. У флаг-фала встал матрос с приказом Казарского стрелять в любого, кто попытается спустить флаг корабля. «Меркурий» сдаваться в плен не собирался. Но и умирать напрасно - тоже. Спасти русских могли только искусство маневра и меткость канониров...
Александр Иванович прокричал: «С Богом!» - и дал отмашку рукой. Две пушки на корме рявкнули, и навстречу туркам устремились русские ядра. Настоящее сражение началось около четырех часов дня. «Селиме» развернулся к бригу левым бортом и дал бортовой залп, твердо уверенный, что на этом бой и закончится. Но вышло иначе. Казарский за несколько минут до разворота турецкого корабля скомандовал: «Поворот», - с намерением продемонстрировать неприятелю только узкий силуэт кормы корабля. Расчет оказался верным - практически все турецкие ядра просвистели мимо...
Далее в течение получаса «Меркурий», искусно маневрируя, иногда помогая себе веслами, вел бой с вражескими кораблями. Но и капудан-паша тоже кое-что смыслил в тактике морского боя. В итоге турецкие корабли предприняли удачный маневр - «Меркурий» был вынужден пройти между «Селиме» и «Реал-беем». 80 с лишним 36-фунтовых орудий, высунувшись из открытых пушечных портов, ухмылялись в лицо «Меркурию». Казарский, посмотрев направо и налево, улыбнулся в ответ.
Когда все пушки взревели почти одновременно, русским морякам показалось, что разверзлись небеса. Простые, картечные и сцепленные ядра обрушились на палубу «Меркурия», сметая с нее все живое, разрывая в клочья такелаж и паруса, пробивая борта. Вопли раненых и пронзительные крики отдающих команды офицеров потонули в грохоте канонады. Одна из гранат, пущенная в русский бриг, подожгла его, но с пожаром удалось быстро справиться...
[attachment=2]
Но капитан-лейтенант Казарский недаром был награжден за бои под Варной золотой саблей и не напрасно считался одним из самых отчаянных офицеров Черноморского флота. Он отлично знал, что у гигантов, наряду с мощным корпусом, есть и ахиллесова пята. Это - рангоут, такелаж и паруса, представляющие собой огромную мишень. Поэтому, подойдя к турецким кораблям еще ближе, русские артиллеристы обрушили на них меткий орудийный и даже ружейный огонь. В ответ с палуб турецких кораблей понеслись проклятия...
[attachment=4]
Вскоре одно из русских ядер с хрустом врезалось в грот-брам-стеньгу «Селиме». Важно покачнувшись, грот-мачта переломилась почти в середине и упала на палубу, давя матросов. Линкор сбился с курса и начал двигаться прочь от «Меркурия». Турецкие моряки с дикими криками кинулись в мешанину из снастей и тросов, стремясь как можно быстрее освободить от них свой корабль и вновь вступить в бой. Маленький «Меркурий» тем временем на прощание посылает в «Селиме» полный бортовой залп и поворачивает к «Реал-бею». Обалдевшие от такого поворота событий турки даже не пытаются маневрировать...
Впрочем, командир турецкого линкора быстро оправляется и раз за разом поливает «Меркурий» продольными залпами. Турецкие ядра вихрем проносятся над палубой от носа до кормы, сшибая людей, в щепки разбивая палубные надстройки и сбивая с лафетов пушки. Русский бриг мужественно отстреливается, но силы его тают...
Однако высокая выучка русских артиллеристов помогла и здесь. Вскоре у «Реал-бея» с оглушительным треском валится за борт фор-марса-рей, заодно прихватив с собой лисели и кливер. Управление кораблем резко ухудшается, что заставляет турецких моряков в половине шестого полностью выйти из боя. «Благодарные зрители», то есть турецкая эскадра, даже не пыталась прийти на помощь своим флагманам. Такова воля Аллаха, решили они.
Артиллерийская канонада смолкла. «Штандарт» и «Орфей», посчитав, что «Меркурий» уничтожен, в знак траура приспустили флаги. В этот момент несломленный русский бриг продолжал упрямо двигаться к Сизополю... Раненый Казарский подсчитывал потери: четверо убитых, шесть раненых, 22 пробоины в корпусе, 133 - в парусах, 16 повреждений в рангоуте, 148 - в такелаже, все шлюпки разбиты. Чтобы затем починить корабль, потребовалось четыре года...
Об этом бое до наших дней дошла запись в судовом журнале одного из капитанов турецких кораблей, участвовавших в сражении, которая ярко характеризует и бой, и поступок русского экипажа: «Во вторник с рассветом, приближаясь к Босфору, мы приметили три русских судна. Мы погнались за ними, но догнать смогли лишь одно. Корабль капудан-паши и наш открыли тогда сильный огонь. Дело неслыханное и невероятное — мы никак не могли заставить его сдаться! Он дрался, уклоняясь и маневрируя, со всем искусством опытного капитана до того, что, стыдно сказать, мы прекратили сражение, а он со славой продолжал свой путь. Бриг этот должен был потерять не менее половины своего экипажа, потому что однажды он был от нас на расстоянии ружейного выстрела. Если на свете и существуют герои, чье имя достойно быть начертано золотыми буквами на Храме Славы — то это он, и называется он капитан Казарский, а бриг — „Меркурием“. С 20 пушками, не более, он дрался против 220 ввиду неприятельского флота, бывшего у него на ветре.»
Газеты того времени писали: «Подвиг сей таков, что не находим другого ему подобного в истории мореплавания: он столь удивителен, что едва можно оному поверить. Мужество, неустрашимость и самоотверженность, оказанные при сем случае командиром, офицерами и экипажем «Меркурия», славнее тысячи побед обыкновенных...»
[attachment=3] [attachment=5]
Экипаж «Меркурия», вписавший новую страницу в книгу русской морской славы, был щедро награжден и обласкан. А. И. Казарский и И. П. Прокофьев получили по Георгию IV степени, остальные офицеры — ордена Владимира IV степени с бантом, все матросы — знаки отличия военного ордена. Офицеров произвели в следующие чины, а Казарский еще получил и звание флигель-адъютанта. Всем офицерам и матросам была назначена пожизненная пенсия в размере двойного жалования. В офицерские гербы Департамент Геральдии Сената внес изображение тульского пистолета, того самого, что лежал на шпиле брига перед люком крюйт-камеры, а матросские штрафы были исключены из формулярских списков. Бриг получил вторым из русских судов памятный Георгиевский флаг и вымпел.
