Белая гвардия > История Белого движения
События в Белом движении.
elektronik:
6 августа 1918 г. командующий Сибирской флотилией капитан 1 ранга А.Н. Пелль объявил для сведения и руководства утвержденную начальником военного отдела Приморской земской управы подполковником А.А. Краковецким форму одежды военно-морских чинов. Форма одежды осталась прежней, но с незначительными изменениями в сторону ее упрощения: 1) на кокарде фуражек офицеров и матросов – трехцветная национальная ленточка; 2) нашивки на рукавах: у капитана II ранга из трех широких галунов и капитана I ранга из четырех широких галунов; 3) в настоящее время носится: а) белый китель, б) белая тужурка, в) синий китель, не обшитый лентой, г) черная или синяя тужурка; 4) при белом кителе носятся не нарукавные, а наплечные знаки по образцу великобританского флота, с соответственными нашивками нарукавного отличия, те же знаки носятся на пальто; 5) оружие (сабля и кортик) вне службы не обязательны; 6) ордена носятся лишь боевые и иностранные; орден Св. Владимира IV ст. за 25-летнюю службу и за совершение 20 кампаний носится наравне с боевыми; 7) якорь на рукаве уничтожается у офицеров и матросов; 8 ) штаты у матросов на рукавах сохраняются прежние; 9) форма одежды у гражданских административных военно-морских чинов уничтожается; 10) для техников: а) фуражка офицерского образца с кокардой старого офицерского образца, покрытой трехцветной национальной лентой; б) одежда офицерская без галунов, но на левом рукаве одна нашивка, форма острого угла вершиной книзу из желтой тесьмы с металлическими штатами.
Нарукавные знаки техников, оговоренные в приказе по Сибирской флотилии от 6 августа 1918 г . (слева направо сверху вниз). (Прим. Судя по всему, таким термином обозначались прежние чины Корпуса Кондукторов флота -А.К.): 1 – Артиллерийский кондуктор; 2 – Минный кондуктор; 3 – Телеграфный кондуктор; 4 – Старший минно-артиллерийский содержатель; 5 – Минно-машинный кондуктор; 6 – Гальванерный кондуктор.
Нарукавные знаки техников, оговоренные в приказе по Сибирской флотилии от 6 августа 1918 г . (слева направо сверху вниз). (Прим. Судя по всему, таким термином обозначались прежние чины Корпуса Кондукторов флота - А.К.): 1 – Кочегарный кондуктор; 2 – Трюмный или машинный кондукторы, старший машинный содержатель; 3 – Рулевой кондуктор; 4 – Сигнальный и сигнально-дальномерный кондукторы; 5 – Кондуктор-электрик; 6 – Старший боцман, старший береговой боцман.
6 августа 1918 года войска полковника Каппеля освободили от большевиков Казань. Потеря Поволжья для большевиков стала более чем реальной. Необходимы были неотложные и экстраординарные меры. Именно поэтому оборону Поволжья возглавил лично наркомвоенмордел РСФСР Лев Троцкий, сделавший своей ставкой Свияжск. Перед отъездом состоялся его разговор с Лениным о создании заградотрядов. На слова Троцкого
"Надо заставить сражаться. Если ждать, пока мужик расчухается, пожалуй, поздно будет" председатель Совнаркома ответил:
"Как это правильно, только опасаюсь, что и заградотряды не проявят должной твердости. Добер русский мужик, на решительные меры революционного террора его не хватает, но попытаться можно". Попытка, предпринятая в Свияжске, оказалась столь успешной, что вскоре эту практику применили на других фронтах. Устрашение было решено подкрепить убеждением. План монументальной пропаганды был утвержден лично Лениным, и начать его реализацию также было решено в Свияжске. Иначе могло стать слишком поздно. Выбор "кандидатуры" Иуды был сделан лично Лениным и утвержден Троцким.
1918 год
Новосибирск
6-15 августа в городе проходит политическая забастовка. Подпольный большевистский комитет выпускает листовку «Будьте на страже!», которая призывала к объединению в борьбе за восстановление Советской власти и заканчивалась словами «Все на защиту власти и крестьян! Долой захватчиков власти! Да здравствует социалистическая революция!».
6 августа 1918 г.
Широкомасштабное наступление 20 белоказачьих полков Фицхелаурова и Мамонтова на Царицын развернулось на фронте шириной в 15 километров между железными дорогами Грязи-Царицын и Лихая-Царицын.
Во время штурма войсками В. Каппеля Казани был расстрелян 22-летний комиссар юстиции Казанской губернии Мартын Межлаук, родной брат наркома финансов Донецкой республики В. Межлаука. В течение нескольких недель Мартын Межлаук сам был заместителем наркома юстиции ДКР.
6 августа 1919 г.:
Деникинские сводки гласили: «Весь район правого берега Днепра, к югу от Александровска, от красных очищен и наши части ведут бой с противником, удерживающимся в районе Никополя… Наш флот, после упорного огневого боя с береговыми батареями Очакова, привел их в молчание и вошел в Днепровский лиман. На крепости Очаков подняты национальные и белый флаги».
Под председательством городского головы Харькова Н. Салтыкова в зале городской Думы состоялось довольно многолюдное общее собрание объединенных городских организаций. В основном обсуждались вопросы взаимодействия с Добровольческой армией, которую на собрании представляли генералы А. Кутепов и И. Беляев. Кутепов заявил: «Успех армии на 75% зависит от устройства тыла; если будет спокоен и налажен тыл, то мы спокойно и уверенно пойдем вперед… Мы идем на Москву, там уже в сентябре, даже в августе холодно, и нам необходимо позаботиться о том, чтобы Добровольческая армия была снабжена всем необходимым». Генерал Беляев подтвердил: «По богатству технических и материальных средств, общественных и технических сил Харьков – первый и последний этап на пути следования Добрармии с Дона на Москву». По итогам собрания было создано новое общество в поддержку деникинцев, очередное…
elektronik:
В августе 1918 красные части Тамани, объединившись в три колонны, двинулись на север, с целью соединиться с остатками армии Автономова на Северном Кавказе. В дальнейшем таманские части объединились уже в пять колонн, создав Таманскую армию в 150 000 штыков и сабель. На юго-западе Кубани оставались главные силы Сорокина в 30 000 штыков и сабель. Но во время начала наступления Добровольческой армии эти силы действовали раздельно, и Сорокин еще не был командующим всеми войсками Кубанской Республики. Это позволило ударному отряду добровольцев достаточно быстро подойти к Тихорецкой — наиболее важной цели в начале наступления
В начале августа 1919 советские войска перешли от преследования к стратегическому наступлению, с целью разгромить наиболее компактную колчаковскую группировку войск, скопившихся в направлении общего отступления сибирских армий вдоль Сибирской железнодорожной магистрали. 5-я Красная армия 04.08.1919 начала свое очередное наступление в направлении Петропавловска. Имея в своем составе 5-ю, 26-ю, 27-ю и 35-ю стрелковые дивизии (всего около 35 000 штыков и 2500 сабель), 20.08.1919 красные форсировали реку Тобол и в течение последующих 10 дней продвинулись на восток на 130 — 180 километров, подойдя к городу Петропавловску на 70 километров.
Этим войскам противостояла 3-я армия генерала Каппеля численностью до 24 000 солдат.
Одновременно 3-я Красная армия в составе 29-й, 30-й и 51-й стрелковых дивизий (около 26 500 штыков и 3500 сабель) начала наступление на войска 1-й (генерал Пепеляев) и 2-й (генерал Войцеховский) армий (около 34 000) в направлении Тобольск — Ишим.
Командование Восточного фронта было вынуждено принимать срочные меры и разработать план как не только остановить, но и попытаться, в свою очередь, разгромить советские войска. С этой целью 02.09.1919 был отдан приказ 3-й армии генералов Сахарова — Каппеля и Сибирскому казачьему корпусу генерала Иванова-Ринова ударами с юга, а 1-й и 2-й армиям (генералов Пепеляева и Войцеховского) — с севера, окружить и разгромить 5-ю Красную армию.
В августе 1919 войска генерала Деникина предприняли решительное наступление на Астрахань с востока (Отряд Уральской армии), севера (3-я Кубанская дивизия), северо-запада (Астраханская дивизия генерала Савельева) и юга (Отряд генерала Драценко). Однако созданная 14.10.1919 новая 11-я Красная армия не только вновь остановила наступление войск Деникина, но и, перейдя 02.09.1919 в контрнаступление, заставила белых отступать по всем направлениям.
Первой крупной операцией (после весенне-летних поражений) можно считать десант генерала Шиллинга в Одессу. В начале августа 1919 отряд (соединение) кораблей Черноморского флота под командованием капитана 1-го ранга Остелецкого П.П. (в составе крейсера «Кагул», миноносца «Живой», транспорта «Маргарита», тральщиков «Адольф» и «Роза», крейсера союзников «Карадаг», трех катеров, трех барж и буксира «Доброволец») 11.08.1919 высадил десант (драгунский полк: 841 солдат и 74 офицера) в пригороде Одессы (Большие Фонтаны). При поддержке восставших в городе офицеров, 12.08.1919 Одесса перешла под контроль Войск Новороссии ВСЮР. Генерал Шиллинг перевел свой штаб в Одессу.
В том же августе 1919 другой отряд кораблей под командованием капитана 1-го ранга Бубнова А.Д. (в составе канонерских лодок «Терец» и «Грозный», миноносца «Жаркий», двух катеров и вспомогательного транспорта «Граф Игнатьев» при поддержке английского дредноута «Император Индии») 08.08.1919 высадил десант, захватил Кинбурнскую Косу и далее, мастерски применяя корабельную артиллерию, сумел пройти под огнем береговых орудий в порты Херсон и Николаев, которые перешли 10.08 и 12.08.1919 в руки войск генерала Деникина. Разбив войска 12-й Красной армии, атаманов Махно и Григорьева, десант удерживал Херсон и Николаев до подхода основных сил Войск Новороссии генерала Шиллинга.
(За эти десантные операции по взятию Одессы, Херсона и Николаева капитаны 1-го ранга Остелецкий и Бубнов были произведены в контр-адмиралы; Бубнов стал начальником штаба Черноморского флота; крейсер «Кагул» — переименован в крейсер «Генерал Корнилов».)
В начале августа 1919 войска Шиллинга, десантированные в Одессу, Херсон и Николаев, захватили эти города и усилили нажим на 14-ю Красную армию. Едва избежав окружения, она прорвала фронт (группа Якира) и спешно отступила к Фастову и за Днепр, смешиваясь с отступающей туда же 12-й Красной армией.
Успехи и наступление Красной армии (группа Селивачева), достигнув своего апогея к концу августа 1919, как уже было сказано, были остановлены 26.08.1919 начавшимся контрнаступлением Добровольческой армии. Советские войска, перейдя к обороне у Белгорода и оказывая достаточно жесткое сопротивление, все же вынуждены были продолжить дальнейшее отступление к Курску и Орлу, который был захвачен 13.10.1919 войсками генерала Кутепова.
Упорные бои продолжались до 15.09.1919. Добровольческая армия сломила сопротивление и сорвала планы большевистского командования. Поражению советских войск частично способствовал рейд генерала Мамонтова в августе 1919 по тылам Красной армии. (Напомним, что 11.09.1919, уходя на юг, части генерала Мамонтова «попутно», хотя всего лишь на сутки, но сумели с помощью подошедшей конницы генерала Шкуро 12.09.1919 ворваться в Воронеж). Советская конница Буденного «выдавила» донцов из Воронежа. Однако сам факт возможности захвата Воронежа вызвал панические настроения у командования Красной армии. Тем более что вскоре 3-й Кубанский корпус генерала Шкуро 06.10.1919 повторил захват Воронежа и удерживал его до 11.10.1919.
Кроме рейдов генералов Мамонтова и Шкуро по тылам советских войск, успеху Добровольческой армии в августе—сентябре 1919 в некоторой степени способствовала и измена двух командующих Красными армиями (9-й — Всеволодов и 8-й — Ротайский), которые перешли на сторону генерала Деникина. (Это помогло узнать планы и детальное положение дел на фронтах противостоящего противника и использовать полученную информацию для более эффективных действий в наступлении на Курск и Орел.)
К 15.08.1918 Донская армия освободила от власти Советов всю Донскую область (исключая Сальский округ). На Воронежском (Фицхелауров) и Царицынском (Мамонтов) направлениях донцы продолжали наступление и изгнание большевиков.
С увеличением численности войск 20.08.1918 Донская армия (на базе сконцентрированных войсковых частей в 5-и районах: Северо-западный — полковника Алферова З.А., Ростовский — генерала Грекова И.М., Задонский — генерала Быкодорова И.Ф., Цимлянский — генерала Мамонтова К.К., Усть-Медведицкий — генерала Фицхераулова А.П.) была преобразована в новые следующие 6 групп-отрядов: группа (отряд) полковника Алферова (север Дона), группа (отряд) генерала Мамонтова (Царицын), группа (отряд) генерала Быкдорова (Батайск), группа (отряд) полковника Киреева (Великокняжеская), группа (отряд) полковника Фицхелаурова (Донецкий район), группа (отряд) полковника Семенова (Ростов). В августе 1918 был сформирован отряд полковника Тапилина.
В августе 1919 войска Южной армии генерала Белова включилась в начавшиеся бои на Тоболе в составе Русской армии Восточного фронта, а с октября 1919 — в составе Московской группы армий генерала Сахарова участвовала в сражении за Тобол и Петропавловск. Войска Южной армии генерала Белова в течение сорока дней сдерживали красные части на пути их продвижения к Петропавловску, на южном фланге «сражения на Тоболе».
В результате общего поражения войск Московской группы армий и падения Петропавловска, разрыв между 3-й (генерал Каппель) и Южной армий (генерал Белов) разделил эти войсковые группы, изолировав друг от друга. При этом Южная армия (генерал Белов) вынуждена была далее отступать не на восток в общем составе Московской группы армий, а самостоятельно на юго-восток, в направлении Семипалатинска.
В августе 1920 генерал Врангель подготовил десант донских казаков под командованием полковника Назарова Ф.Д. Отряд в 800 штыков высадился в районе Азова 22.07.1920 и прошел (с боями) до станицы Константиновской. Однако 28.07.1920 был разгромлен подошедшими частями Красной армии и рассеян (уничтожен).
9 августа 1918 г. Пущен в строй легкий бронепоезд «Генерал Корнилов», один из первых бронепоездов белых.
9 августа 1918 г. сводка Деникина : «Наши части заняли Мишурин Рог, что в 40 верстах к юго-востоку от Кременчуга, и город Александрию».
В связи с продвижением линии фронта Харьковский железнодорожный узел перешел от военных в гражданское управление. Головное железнодорожное управление Добровольческой армии перебралось из Харькова в Полтаву.
9 августа 1918 г. делегацию от украинской гимназии принял генерал Май-Маевский. Делегацию возглавлял харьковский бандурист и украинский общественный деятель Игнат Хоткевич. Судя по сообщениям прессы, Май-Маевский «приказал, впредь до рассмотрения вопроса приостановить выселение и сообщил делегации, что власть относится вполне благожелательно к национально-культурным начинаниям и отнюдь не намерена чинить каких-либо препятствий мирной и культурной работе». Хоткевич со товарищи ушел успокоенным.
elektronik:
27 августа 1918 г.:
Россия и Германия заключили в Берлине добавочный договор к Брестскому миру, согласно которому особо оговорен вопрос использования шахт Донбасса Россией. Это лишний раз подчеркивает, что советская Россия, даже подписав Брестский мир, даже фактически признав Украину, никогда не признавал восточные границы Украины и принадлежность Донецкой республики в ее составе.
Армия Деникина занялп Новороссийск.
27 августа 1919 г.:
Воронежская группа Красной Армии, заняв Волчанск, Купянск и Валуйки, вышла в тыл к деникинцам и находилась уже в 40 верстах от Харькова. Как вспоминал генерал Деникин, «создавалась весьма серьезная угроза тылу армии».
Деникинская же сводка за 27 августа гласила: «В районе Купянска противник держится пассивно. В районе Волчанска успешная деятельность наших передовых частей… На Киевском направлении наши части ведут разведку Киевских железнодорожных мостов».
27 августа 1920 г.:
Махновские отряды двинулись в сторону Изюма.
elektronik:
7 сентября 1919 год
Взятие города Курска
1-й Корниловский Ударный полк.
7 сентября 1919 года. 1-й батальон полка со 2-м взводом 1-й генерала Маркова батареи наступал на город и после небольшого боя вошел туда. В самом городе боя не было. 2-й батальон полка с 1-м взводом 1-й генерала Маркова батареи легко опрокинул красные заставы против себя, перешел железную дорогу Пены—Курск и занял слободу Ямская и расположенный в ней городской вокзал города Курска. Большевики не успели эвакуировать города, и большие запасы обмундирования, белья и провианта остались в распоряжении Добровольческой армии.
2-й Корниловский Ударный полк.
На участке полка противник отступал с небольшими задержками. Наша артиллерия обстреливала северную часть города, где скопились отступающие красные. Часть полка в город не попала, охраняя левый фланг от удара противника. В селе Дьяконове было спокойно. Около полудня было получено сообщение, что наши части вошли в город. Красный Курск стал белым. Это известие произвело большое впечатление среди корниловцев и населения. Был освобожден первый губернский город. Если самый город красные, будучи разбиты в многочисленных боях, предшествовавших штурму укреплений Курска, сдали сравнительно легко под действием быстроты нашего удара и качества нашего огня, то все же наши потери за эту операцию были велики. Записи полков за это время почти не упоминают о своих потерях, и о них мы можем знать только, откуда они пополнялись. Так, после Белгорода 1-й Корниловский Ударный полк через свой “запасный полк” создал 2-й и 3-й Корниловские ударные полки, которые уже до штурма Курска были на фронте. На Курск же наступала только Корниловская Ударная бригада в составе 1-го и 2-го полков, 3-й же полк командование взяло от нас на участок дроздовцев, в отряд полковника Манштейна, который потом присоединился к своей дивизии только под Орлом.
В истории марковцев, в ее втором томе, говорится, что батальон формировавшегося тогда их 2-го полка был придан 2-му Корниловскому Ударному полку и еще до атаки укрепленной полосы принимал участие в бою у хуторов Селиховых, потеряв там убитыми и ранеными 100 человек из своего состава в 600 человек. Хутора Селиховы были тогда в центре движения 2-го Корниловского Ударного полка, значит, и потери корниловцев были там не малые. Ныне здравствующий (февраль 1970 года) командир тогда офицерской роты 2-го Корниловского Ударного полка полковник Иванов К. В.96 вспоминает, что при атаке полка на проволочные заграждения в одном месте ударники не могли их прорвать и ему с офицерской ротой пришлось их выручать, поддержав ударников своей лихой офицерской атакой. И все это было под ружейным и пулеметным огнем. В материалах для истории Корниловского Ударного полка имеется письмо адъютанта офицерского батальона поручика А.Еф. Бондаря , в котором он вспоминает о том, как под Курском к нам перешли от красных два капитана, оба кадровые офицеры, высокие и красивые. Один был назначен в офицерскую роту, а другой получил солдатскую, и при штурме укреплений Курска оба они погибли на проволоке. Да, пехоте не так легко обошелся прорыв укреплений Курска, как это освещают бронепоездники и даже артиллеристы.
Потери корниловцев за операцию на Курск были настолько велики, что обильно подходившее пополнение не успевало пополнять убыль. Своим ударом по Добровольческой армии красные тогда не только сорвали наше наступление на Курск в первой его стадии, но и нанесли нам большие потери. Только качество наших войск и действительность огня сломили сопротивление красных, которым не помогли ни сибирские стрелки, ни укрепления Курска.
За время движения Корниловского Ударного полка от Белгорода до Курска он стал бригадой, а с выходом на фронт и 3-го полка стал фактически дивизией трехполкового состава, где каждый полк имел свой запасный батальон, значение которых для дела пополнения убыли было очень велико. Наши потери с выходом на Московскую дорогу стали уменьшаться с зарождением собственной Корниловской артиллерийской бригады, создаваемой за счет противника. До этого нас полностью обслуживали доблестные Марковские батареи. Если наши потери за время обороны Каменноугольного бассейна определялись сменой тройного состава полка, то путь от Купянска до Курска равен смене одного состава 1-го и 2-го Корниловских Ударных полков, что при нормальном их составе равняется 3 тысячам человек.
Парад войскам в городе Курске
8 сентября. На параде был один батальон от Корниловской Ударной бригады и батареи марковцев. Парад принимал генерал-лейтенант Кутепов, который передал им от командования особую благодарность. Участники этого парада передавали, что их особенно поразила искренняя радость жителей Курска, заполнивших все прилегающие улицы.
1-й Корниловский Ударный полк.
3-й батальон переходит на станцию Букреево для обеспечения города от внезапного нападения.
2-й Корниловский Ударный полк.
1-й батальон переходит в Гремячий Колодезь и 2-й — в Мокве.
9 сентября, 1-й полк — без перемен, а 2-й полк переходит в село Татарниково и на ночлег располагается в селе Нижне-Медведском.
10 сентября, 3-й батальон 1-го полка с батареей занимает деревню Дерновку и станцию Золотухине.
2-й Корниловский Ударный полк переходит через село Дреново в село Большая Жировка. Бой с отходящим противником. На ночлег 2-й батальон расположился в селе Жировец, а 3-й батальон в селе Ситном.
1-й Корниловский Ударный полк.
11 сентября, 3-й батальон полка переходит на хутор Родительский, а 2-й — на хутор Мошин.
2-й Корниловский Ударный полк.
Полк идет на город Фатеж. 2-й его батальон в обход без боя занимает село Ржава. В полк после Курска все время прибывает пополнение, и его офицерская рота разворачивается в батальон из трех офицерских рот. Численность батальона — 750 человек, временами превышая это число. Этот батальон в составе трех рот просуществовал до оставления нами Родины, и я считаю своим долгом осветить его жертвенную службу России в рядах нашего доблестного 2-ю Корниловского Ударного полка по письму его адъютанта поручика Бондаря Алексея Ефимовича, присланному мне для материалов по истории уже в эмиграции, в 1963 году, из Люксембурга.
2-й Корниловский Ударный полк формировался капитаном Пашкевичем Яковом Антоновичем в Ростове-на-Дону в первой половине 1919 года, и в то же время там была сформирована и первая офицерская рота этого полка. В эту роту вошли офицеры, добровольно прибывшие из освобожденных районов, прилегающих к землям войска Донского; другие — по призыву через воинские присутствия, перешедшие добровольно из местностей, занятых красными, и те из офицеров, кто был взят в Красную армию и послан на фронт и которые при первом удобном случае, рискуя жизнью, переходили к белым. Последних часто считали пленными, что порождало ошибки и недоразумения очень печальные. Вся эта человеческая сила, ясно, не была красной, но, попав в Ростов, должна была пройти через контроль воинских разведывательных комиссий. У кого были документы, послужные списки, кто находил знакомых поручителей, получали удостоверения, подтверждающие чин, имя и фамилию. У кого не было на руках никаких документов и не было поручителей, те получали удостоверение: “именующий себя” таким-то. С такими “ярлыками” они отправлялись в так называемые “цементные казармы” в Ростове, и там-то и было положено капитаном Пашкевичем начало формирования 2-го Корниловского Ударного полка и при нем — первой офицерской роты. Лично с каждым разговаривая и осматривая, капитан Пашкевич отобрал около 270 человек. Это и была та офицерская рота 2-го Корниловского Ударного полка, которая потом развернулась в офицерский батальон. Первым командиром роты был назначен первопоходник капитан Громыковский, а его помощником — капитан Иванов Константин Васильевич, офицер лейб-гвардии Преображенского полка, который на первом смотру перед командиром полка четко произвел ротное учение. Выправка, стройность, четкость и быстрота расчета, повороты понравились и нам, рядовым офицерам, и произвели хорошее впечатление и на командира полка. Тогда же были здесь назначены из состава роты отделенные и взводные командиры и фельдфебель. Назову тех, кого помню поименно: командир 1-го взвода поручик Нашивочников98, фельдфебель подпоручик Вакуленко Петр99 — из старых прапорщиков запаса. В 1-м взводе отделенным был назначен и я. Командиром взвода был и штабс-капитан Плохих Федор100. Никто никого раньше не знал, может быть, отдельные офицеры, знавшие друг друга по местожительству. До формирования роты поверхностное знакомство произошло в казармах, где мы жили в довольно скудной обстановке, подвергаясь ночным нападениям и нашествиям блох, клопов и кое-каких других насекомых. Как будто сейчас вижу поручика Григуля Петра Яковлевича101, худого, но необычайно подвижного, воюющего при свете стеариновой свечи с нашествием особого рода иноплеменников. Подтянутого, сосредоточенного, мало разговаривающего, аккуратно выбритого, с четким пробором, капитана Иванова Константина Васильевича. Спали рядом, не зная ни друг друга, ни нашей дальнейшей службы.
После выхода Добровольческой армии на линию Белгород—Харьков вошла во 2-й полк и сила человеческого материала, давшая возможность на ходу, в боях и походах развернуть вторую и третью офицерские роты. В самом Харькове, когда полк прибыл на фронт, к нам влилось столько офицеров, что взводы 1-й офицерской роты разбухли до 80 человек. Много офицеров было из народных учителей, землемеров Харьковской землеустроительной комиссии, артистов театра Корш, студентов, техников, служащих земских управ, учителей городских училищ, семинаристов — словом, все то молодое, живое, что училось, служило, строило Россию в мирное время. Все то, что в Первую мировую войну приняло на свои плечи офицерские места после первого кровавого года войны, когда кадр действующей армии мирного времени был уничтожен. Вся эта молодая Россия — сыны Ее, — призванная в армию начиная с 1914 года, окончив школы прапорщиков и военные училища, довела войну, вызванную немцами, до самого 1917 года и в революцию образовала то, что называлось Белой армией. Часто мы слышим или читаем упреки, замечания, а то и прямые обвинения в грабежах, мародерстве, насилиях, раздевании. Возможно, что в обстановке Гражданской войны это бывало, но мы знаем, что в офицерских ротах 2-го Корниловского Ударного полка если это и было, то лишь как исключение. Имелся не только строгий приказ по полку на этот счет, но и сами офицерские роты строго следили за собой. Стыдились на ходу сорвать яблоко или горсть вишен. И в то же время жалования никакого не получали и снабжение было слабое. Обмундирование мы получили из мешкового материала: штаны и такие же гимнастерки, причем и материал этот был третьего сорта и качества. Летом с этим как-то мирились и справлялись, а вот к зиме — беда... Шили из брезентов, захваченных на железнодорожных станциях, обмундировывались за счет пленных. По дороге на город Обоянь, Курской губернии, вспоминаю колоритную фигуру поручика Григуля, шагающего по шоссе в лаптях и онучах. А чтобы научить его обматывать как следует онучи на ноги, пришлось вмешаться мне, тут же свернув с шоссе, под копной, ибо ноги он страшно набил от неумения обернуть онучи. Так в лаптях его здесь вскорости и ранило.
На путях на Обоянь и на Курск, после упорных, кровопролитных боев, особенно после боя под Танеевкой и у леса того же названия, зародилась мысль о своих пулеметах (то есть собственных, при роте или батальоне), о своей повозке, постоянно находящейся под рукой командира. Танеевка, бой у леса подтвердили эту мысль. Офицерская рота получила задание выбить красных из Танеевского леса, к которому от нашего участка вел ров, балка, а направо и налево были поля скошенной и связанной в копны пшеницы. Ротой командовал капитан Громыковский. По всему фронту полка шли упорные бои. Загвоздка была вся в том лесу. Красные укрепились, срезали по опушке деревья до аршина и более и на них установили пулеметы, а впереди, перед оврагом, были окопы, занятые пехотой. Атака в лоб, поведенная по оврагу к лесу и пшеничным полям, от копны к копне, не дала нужного результата, захлестнулась, так как красные пулеметы нас буквально косили. Здесь были убиты: капитан Громыковский, командир роты и несколько офицеров, среди которых поручик Добровольский, гражданский инженер. Командование ротой и участком принял капитан Иванов К.В. Капитан Плохих получил приказание пройти с двумя взводами в обход леса и ударить во фланг красным, засевшим в лесу, на опушке и за лесом. А мы из-за копен перед лесом продолжали демонстрировать наступление, перебегая от копны к копне. Красота была видеть капитана Плохих со своей полуротой, быстро, чуть ли не бегом, охватывающей фланг красных, которые заметили это только тогда, когда наши бросились на них на ура. Мы, конечно, не упустили момента и тоже бросились в атаку. Этого удара красные не выдержали и, бросив все, драпанули. Тут мы захватили пулеметы Максима и Виккерса и большой запас лент и патронов. Кое-что оставили себе, а остальное забрал в пулеметную роту поручик Лысань, который был на этот счет “глазаст” и не упускал случая укрепить и расширить пулеметное дело, ибо пулеметы по большей части решали и венчали дело в боях.
С этого времени началось особое сближение и внимание к нам капитана Пашкевича, командира полка. В офицерскую роту текло пополнение, и скоро она развернулась в батальон трехротного состава, командиром которого был назначен капитан Иванов Константин Васильевич. Я нарочно называю его по имени и отчеству, потому что у нас был еще один капитан — Иванов Виктор Павлович102, который перешел к нам от красных после Обояни вместе с другим офицером. Оба они были кадровые офицеры, стройные, высокие, красивые. Вскоре тот офицер, чью фамилию я не упомню, получив в полку солдатскую роту, брал Курск с нею и там на проволочных заграждениях и погиб. Капитан Иванов В.П. получил 1-ю офицерскую роту, 2-ю роту — штабс-капитан Плохих и 3-ю роту капитан Панасюк103. Официально, по приказу, за офицерским батальоном не была зафиксирована собственная пулеметная команда, но она фактически существовала и действовала во всех боях. В офицерском батальоне, численность которого доходила до 750 человек и более, было, конечно, достаточно офицеров-пулеметчиков. Моего взвода поручика Нашивочникова тоже взяли от нас; сначала дали ему солдатскую роту, а потом он получил и батальон. В одном из последующих боев он пал смертью храбрых за честь России. Был он отличный, спокойный, выдержанный и заботливый офицер из народных учителей.
К Орлу мы подходили уверенно, буквально сметая на своем пути красных. Офицерский батальон почти всегда был в резерве полка. Бросал его командир полка туда, где по ходу боя случалась задержка, неустой, упорство красных, где нужно было достигнуть успеха. Командир полка любил и ценил нас, но, как командир полка, он любил и ценил весь полк свой, который уверенно вел от победы к победе, не щадя своих сил и не жалея себя. Где бы мы ни были, будь то на походе, будь то в разгаре боя, он при первой же возможности приходил или приезжал к нам. Часто на походе идет он с командиром батальона, обмениваются мнениями, что-то обсуждают, и вдруг: “Ну что, господа, приуныли! Затянем-ка песню!” Головная рота затягивала любимую песню Пашкевича: “Вот несется трубач, на рожке играя, он зовет верных сынов на защиту края... Марш вперед, Россия ждет!” — и сотни российских глоток подхватывают так, что невольно сжимается сердце и по телу бегут мурашки. А пели — Господи, Твоя воля — так пели, что мне, любителю пения, певшему и поющему еще и теперь, кажется, что такого пения я больше не услышу... Нет, слышал потом, в Париже, могучее, красивое, стройное, но уже отшлифованное для сцены и для Запада пение хора Красной армии под управлением Александрова. Было кому петь и было из чего создать хор. А голоса какие были!!! Любимая песня всего батальона и командира полка была: “Оседлаю коня, коня быстрого, и помчусь, полечу легче сокола...” и конец ее: “Но увы, нет дорог к безвозвратному! Никогда не взойдет солнце с запада”... Плакать хотелось и от чувств, вложенных в эти простые слова, и от красоты Пения. А через минуту — разухабистую, с присвистом и хрюканьем...
Где-то на походе, после совещания командира полка с командиром батальона, мне было предложено, как адъютанту офицерского батальона, написать мотивированный рапорт о необходимости создать пулеметную команду при офицерском батальоне и конную связь, которые фактически уже тайно существовали и очень хорошо работали. Адъютантство в нашем батальоне не было похоже на понятие, заключающееся в этом слове. Походная канцелярия была вся в шапке и за голенищами сапог. В походе, в бою, в строю — за командиром батальона, со связью, пешей и конной. Конная — сбоку, справа и слева, несколько впереди, как глаза и щупальцы. Врезалось в воображение не стирающееся временем: на вороном коне, с черной окладистой, широкой русской бородой полковой конной связи (от эскадрона штабс-капитана Литвиненко) штабс-капитан Чепурин Виктор Викторович104, весьма часто бывший с нами для связи со штабом полка. Наш — офицерского батальона — конный связной — прямая противоположность первому: рыжий, громадный, с рыжей большой бородой, на сером, в яблоках, жеребце, голос его — громоподобный бас, который помнится и до сего дня.
Итак, рапорт был написан, исправлен, подписан и подан по команде, командиру полка. Приказ с утверждением и разрешением свыше появился только в Крыму. Были отпущены солидные средства на покупку лошадей, инвентаря, тачанок, сбруи. Начальником пулеметной команды офицерского батальона был утвержден подпоручик Бондарь Артем Потапович105; действительной службы мирного времени вахмистр кавалерийского полка Императорской армии, он был отличный офицер, боевой, смышленый, смелый, распорядительный и, как хозяин-хуторянин, предусмотрительно заботливый. Он так поставил пулеметную команду, таких подобрал лошадей, тачанки, сбрую, отличных пулеметчиков и ездовых, что залюбуешься такой стройной, четкой командой не только на параде, но особенно в бою и на походе. Подпоручик Бондарь часто сам ковал подковы, оси, подковывал лошадей, чинил сбрую. И эта офицерская пулеметная команда, неразрывно связанная с офицерским батальоном, во всю Крымскую эпопею, начиная с выхода за Перекопский вал, в боях под Токмаком два месяца, в Заднепровской операции и на крестном пути отступления, показала себя с наилучшей стороны.
В Орел офицерский батальон вступил трехротного состава, со своей пулеметной командой и своей конной связью. Трудно сказать, сколько было пулеметов в команде — 12 или больше? Заботой каждого командира в офицерском батальоне было иметь это оружие, так как в бою пулемет — это нужная и желанная машина. Верно, что возить, таскать их и боеприпасы к ним трудно и заботливо. Когда шли вперед, этот вопрос разрешался относительно легко: подводы получались по наряду от полка. Основным вопросом была подготовка высококачественных пулеметчиков на смену выбывающим. Далее, у нас была своя кухня, отлично организованная подпоручиком Башевым Павлом, и на ее подводах возились и запасные пулеметы, отдельные части к ним и патроны. Не могу забыть печального конца этого бесхитростного, простого деревенского человека, офицера, до крайности заботливого в отношении своих подчиненных и своих обязанностей. Когда мы погрузились на пароходы в Новороссийске для переезда в Крым, душа подпоручика Башева не выдержала, и он покончил с собой, перерезав себе горло. Был у нас и свой оружейный мастер, он же и фельдфебель 1-й офицерской роты, подпоручик Вакуленко. В мирной жизни он был опытным старым механиком паровозостроительного завода. Упомяну об одном характерном случае, когда знания этого старого офицера помогли полку как нельзя лучше: где-то необходимо было спешно перебросить полк на несколько десятков верст в районе железных дорог. На ближайшей станции нашелся только один заброшенный паровоз и разрозненные эшелоны вагонов. Подпоручик Вакуленко получил паровоз, починил его, вручную набрали воды и топлива, и сцепку эшелона тоже произвели вручную, собственными усилиями. Через некоторое время наш старик подкатил со свистом на паровозе к готовому составу вагонов, выглядывая из паровоза черный, как арап, от сажи и копоти, но с довольным, сияющим лицом. Рядом с ним стоял командир полка, не менее черный от копоти, но тоже довольный. Быстро погрузились, набив собой вагоны, как сельди. Покатили и через два часа благополучно достигли цели. Вскоре подпоручик Вакуленко был назначен заведующим оружием полка. Скажу только одно, что 2-й Корниловский Ударный полк со своим офицерским батальоном ни разу не терпел поражения в бою против красных, как при движении вперед, в лучшую пору, так и при вынужденном отходе назад. Ожесточенно неоднократно наседали на нас и с фронта и с тыла пехота и кавалерия красных, но взять, разбить нас не могли. Атаковывали нас и латышские части, курсанты, китайцы и буденновцы, но полковник Пашкевич держал свой полк в кулаке, не разбрасывая при отходе. Даст, бывало, такой отпор наступающим на нас, что те сами давали драпа в ту сторону, откуда пришли, мы же, быстро подобрав свои потери, отходили к намеченному пункту.
Судьба некоторых офицеров офицерского батальона 2-го Корниловского Ударного полка. Командир офицерской роты капитан Громыковский — убит. Постоянный командир офицерского батальона полковник Иванов К.В., живет в Париже. Капитан Иванов В.П. был ранен, был курсовым офицером Корниловского военного училища, проживает в Нью-Йорке. Штабс-капитан Плохих погиб в Крыму. Поручик Дудниченко, проживает в Париже. Капитан Панасюк, погиб в бою под Каховкой в 1920 году. Поручик Озерной, погиб в Северной Таврии в 1920 году, под Большим Токмаком. Неразорвавшийся снаряд попал ему прямо в грудь. Поручик Лобанов скончался в Париже и похоронен на кладбище под Парижем, в местечке Святой Женевьевы, на Галлиполийском участке. Капитан Старченко, был командиром 2-го батальона, после тяжелого ранения остался без ноги. Скончался в Нью-Йорке в 1963 году.
http://www.dk1868.ru/history/LEVITOV.htm
elektronik:
7 сентября 1918 г.:
Сталин издал приказ № 97 по Северо-Кавказскому военному округу об усилении Котельниковской группировки советских войск, ведущих контрнаступление в районе Царицына. Приказ гласил: «Товарищу Харченко приказываем принять, объединить действия и привести в порядок все части войск, расположенных по левом берегу реки Дона от Подтиховской переправы на юг до ст.Нагавской и станции Ремонтная. Товарищ Харченко назначается командующим всеми частями в этом регионе… Товарищу Харченко приказываем: Срочно очистить линию Владикавказской железной дороги до левого берега реки Дона от кадетских банд от Подтиковской переправы до ст.Нагавской, х.Даргановский. Построить по Курмоярскому Аксаю проволочные заграждения в местах возможных подступов противника, усиливая заграждения заставами. Противодействовать переправе противника с правого на левый берег Дона».
7 сентября 1919 г.:
В приказе по советской 12-й армии с удовлетворением отмечалось: «Между петлюровцами и деникинцами по занятии Киева возникли серьезные осложнения, и петлюровцы принуждены были покинуть Киев».
Генерал В. Май-Маевский примерно в 13.00 прибыл из Харькова в Киев, где ему торжественный прием устроил городской голова Е. Рябцев. Генерал произнес короткую здравицу «За единую, неделимую Россию!» После чего отправился на Софийскую площадь, где принял парад. В 18.00 в зале отеля «Континенталь» (теперь – на ул. Городецкого) в честь Май-Маевского, падкого на выпивку, был дан торжественный обед. На обеде генерал сообщил: «Я отдал приказание, чтобы к приезду генерала Деникина была восстановлена надпись на памятнике Богдану Хмельницкому: «Богдану Хмельницкому – Единая и Неделимая Россия». Пусть больше никакая кощунственная рука не осквернит сей надписи».
Деникинский генерал Мамонтов, совершавший рейд по советским тылам, дал в Новочеркасск бравурную телеграмму со станции Грязи: «Наши дела идут блестяще, без потерь для себя. Разгромлены все тылы и советы. Советская армия разбегается, оставшись без комиссаров и патрнов. Сам Троцкий еле выскочил из рук казаков, потеряв свой поезд и своего постоянного спутника – любимую собаку… Ждем в свои ряды оставшихся по разным причинам, чтобы проявить казачью мощь, вихрем влететь в Москву и выгнать оттуда врагов русского народа».
В харьковском кафедральном соборе состоялось архиерейское богослужение. Архиепископ Георгий отслужил благодарственный молебен по случаю взятия деникинцами Киева.
Военный комендант Харькова генерал Шевченко выразил благодарность официантам ресторана «Румыния» за пожертвоввание в пользу Добровольческой армии в размере 5 тыс. рублей.
Харьковский профессор В. Даватц опубликовал в белогвардейской газете «Новая Россия» статью «Болото», из которой видно, что, несмотря на бравурные сообщения деникинской прессы, несмотря на взятие Киева, ожидание возвращения большевиков в Харьков было сильно среди местного населения. Судя по этой статье, многие задавались вопросом: «А вдруг придут большевики?» Любопытно, что Даватц даже не отвергал такую возможность, а готовил эту публику к… жертвам и изгнанию: «Да, может быть, придут большевики, займут какие-либо Валуйки или Волчанск. Придется бросать свое имущество, бежать, ломать свою жизнь. Но ведь надо же и нам быть готовыми к жертвам; жертвам, неизмеримо меньшим, чем те, на которые идут наши воины». Ой, вряд ли такие рассуждения добавляли обывателям желание сотрудничать с деникинской властью…
В деникинском Харькове объявлено о странном для периода гражданской войны прожекте. Группа профессоров Харьковской консерватории сообщила о намерении открыть Музыкальный институт. Было сообщено, что «в план преподавания, помимо полной консерваторской программы, включен ряд новых курсов по общим вопросам искусства, эстетики и культуры». На самом деле, намерение музыкантов возникло в связи с конфликтом в консерватории, куда после длительных склок и разборок на должность директора вернулся Илья Слатин.
В Харькове на Екатеринославской ул., 3 стали предлагать новый вид услуг – Обучене письму на пишущих машинках!
http://kornilov.name/
Навигация
Перейти к полной версии