Автор Тема: Белоэмиграция в биографиях  (Прочитано 103557 раз)

0 Пользователей и 2 Гостей просматривают эту тему.

Оффлайн White cross

  • Со - Модератор
  • Штабс-Капитан
  • **
  • Дата регистрации: РЯа 2011
  • Сообщений: 594
  • Спасибо: 173
  • Amora vinced omnia



Так уж получилось, что этот год богат на скорбные юбилеи и два из них стоят несколько особняком: это 40-летия со дня смерти полковников Шатилова Б.Н. и Рогожина А.И. Только на две недели пережил Командир своего ближайшего соратника и заместителя в делах Союза чинов Русского Корпуса…

Анатолий Иванович Рогожин родился 12 апреля 1893 г. в станице Червленной, Терской области в семье казачьего офицера. Окончил Владикавказский кадетский корпус (1911 г.), Николаевское кавалерийское училище портупей-юнкером и Высочайшим приказом 6 августа 1913 г. был произведен в хорунжие и выпущен в 1-й Кизляро-Гребенской генерала Ермолова полк Терского казачьего войска в то время находившийся в составе русских войск в Персии. В составе полка возвратился в Россию (24 апр. 1914) и был откомандирован с пулемётной командой в Штаб 3-й Кавказской казачьей дивизии (1 авг. 1914) с которым прибыл на Юго-Западный фронт. За участие в боевых действиях был награждён всеми боевыми орденами до ордена Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом включительно.

24 мая 1915 г. прикомандирован, а 4 октября 1915 г., переведен в Собственный Е.И.В. Конвой в 4-ю Терскую казачью сотню. 25 февр. 1916 г. переведён Л.-Гв. в 3-ю Терскую сотню и командирован для службы при Его Императорском Величестве во время Высочайшего пребывания в действующей армии. Из Ставки Верховного Главнокомандующего в июле 1916 г. хорунжий Рогожин, как выдающийся офицер, назначается командиром полусотни, несущей службу охраны в Киеве, где пребывает вдовствующая Императрица Мария Федоровна, во дворце Удельного Ведомства. 24 февраля 1917 г. было получено известие о начавшихся беспорядках в Петрограде и с этого момента у Анатолия Ивановича было уже особенно тревожное состояние. На молодого офицера, на четвертом году его службы, ложится ответственность за спокойствие и жизнь Государыни Императрицы не только перед начальством, но и перед всей Россией. Но всегдашняя выдержка и наружное спокойствие ( дорого стоящее сердцу) особенно благотворно влияло на казаков, которые заверили своего командира – «мы хорошо помним присягу!».

8-го марта хорунжий Рогожин получил предложение принять участие со своими казаками Конвоя на параде перед исполкомом общественных организаций и перед командующим войсками Киевского военного округа ген. Ходоровичем. На это Анатолий Иванович, совместно с командиром роты Л.-Гв. Сводно-пехотного полка, капитаном Богенским, ответил категорическим отказом. Казаки Конвоя были размещены в казармах понтонного батальона, который вызывающе держал себя по отношению к конвойцам. Возможно было даже и столкновение. Тогда командир понтонеров попросил хор. Рогожина или увести казаков из казарм, или «хотя бы для видимости казаться РЕВОЛЮЦИОННЫМИ». После этого Анатолий Иванович приказал своим казакам прекратить всякое общение с понтонерами и не пускать их в свое помещение. В результате подобных инцидентов, сам командующий войсками округа вызвал к себе хор. Рогожина. Генерал Ходорович, ранее неоднократно бывавший по торжественным и не только дням во дворце, стал раздраженно упрекать, хорошо известного ему, командира полусотни Конвоя в том, что «конвойцы своей контрреволюционностью доставляют ему много хлопот», а в конце настойчиво пожелал, чтобы Конвой поскорее покинул г. Киев. В ответ, хор. Рогожин доложил генералу, что пока ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО находится в Киеве, он с вверенной ему полусотней будет продолжать нести службу при Государыне Императрице, а в дальнейшем поступит по приказанию командира Конвоя.

С отъездом вдовствующей Императрицы в Крым Анатолий Иванович получает приказание командира Конвоя следовать в Петроград. 23 марта 1917 г. хор. Рогожин был произведен в чин сотника. После переформирования Конвоя в два дивизиона назначен в Терский Гвардейский казачий дивизион (1 мая 1917), в составе которого прибыл на Терек, где принял участие в борьбе с анархией. Назначен временно исполняющим должность адъютанта дивизиона (24 марта 1918).

Участвовал в восстании терских казаков против большевиков (июнь 1918). Назначен командиром Л.-Гв. 2-й Кубанской сотни (начало 1919), действовавшей в Каменноугольном бассейне. Тяжело ранен в боях на Царицынском фронте (1919). Назначен командиром 1-й сотни Терского Гвардейского дивизиона (1 авг. 1919) и принял участие в боях с красными под г. Святой Крест. Произведён в чины подъесаула и есаула (янв. 1920). Назначен командиром Терского Гвардейского казачьего дивизиона (весна 1920) и прибыл в Крым, где дивизион был переформирован в сотню. Прибыл на о. Лемнос, откуда вместе с сотней был вызван для несения службы в личном Конвое Главнокомандующего генерала П. Н. Врангеля.

В Югославии, после службы в пограничной страже назначен помощником командира Кубанского Гвардейского казачьего дивизиона, а затем – командира Собственного Е.И.В. Конвоя (1937). В 1941 г., будучи в чине полковника, прибыл в Белград на формирование Русского Корпуса и был назначен командиром батальона 1-го полка. Назначен командиром 5-го полка (11 февр. 1944). Во время боёв в долине р. Ибра назначен командиром боевой группы «Ибр». Назначен командиром Сводного полка (26 окт. 1944), за умелое руководство боевыми операциями которого награждён Железным крестом 2-го класса. За бои под г. Бусовача, где полк действовал в полном окружении, награждён Железным крестом 1-го класса (февр. 1945).

После скоропостижной смерти генерал-лейтенанта Б.А. Штейфона полковник Рогожин принял командование Русским Корпусом (30 апр. 1945). Настало самое тяжелое время отхода из Югославии в Австрию. Русский Корпус часто идет в арьергарде, прикрывая отходящие немецкие части. После Загреба, в районе около Люблян, корпус поступает в подчинение командиру боевой группы, оберсту фон Зеллеру, который отдает приказ полк. Рогожину вместе с Корпусом идти в Австрию на Филах, а не на Клагенфурт, куда отходили немецкие части, боевые группы сербских четников и словенцев. Выполнить этот приказ было невозможно, так как по сведениям разведки 1-го полка, там были взорваны все мосты и путь преграждался крупными силами партизан и танками. Анатолий Иванович, понимая, что Корпус будет принесен в уже ненужную жертву, на совещании в штабе оберста Зеллера встал и взволнованно произнес:
- Этого приказания я выполнить не могу!

Позже полковник Рогожин вспоминал этот эпизод: «Логика и здравый смысл указывали мне, что я поступил правильно и во имя спасения остатков Корпуса от безусловного разгрома не мог слепо подчиниться нелепому приказанию, но, как офицеру, воспитанному в лучших традициях, мне было тяжело от сознания, что я отказался выполнить приказ начальника и нарушил основное правило воинской дисциплины. Это случилось первый раз в моей жизни и эта душевная раздвоенность создавала чрезвычайно нервное настроение» («Русский Корпус» стр. 364)

Этим поступком полк. Рогожин спас остатки Корпуса, а оберст фон Зеллер, как солдат, после понял побуждение полковника Рогожина, отменил свой приказ и путь на Клагенфурт был открыт. Перейдя границу Австрии 12 мая 1945 г. Русский Корпус сложил оружие перед англичанами. Уже в плену, оберст фон Зеллер отдал свой прощальный приказ, в котором отдельно благодарил полк. Рогожина за лучшую походную дисциплину Русского Корпуса при переходе перевала и австрийской границы.

Настало время плена. Сначала это был лагерь в районе Клагенфурта, затем легендарный Белый лагерь Келлерберг. Везде полк. Рогожину удалось сохранить воинский порядок и дисциплину исключительно своим авторитетом, боевым обаянием и твердостью, без всяких мер строгости. С таким же тактом и спокойствием Анатолий Иванович общался и с английским командованием, что, в итоге, спасло Корпус от выдачи советчикам в тогдашних условиях непревзойденной по своей наглости «охоты за черепами» со стороны красных. Опасность грозила и лично полк. Рогожину, которого хотели отделить от Корпуса и выдать Советам наравне с «виновниками войны». Но Корпус, несмотря на тяготы плена, поддерживал высокий моральный дух и дисциплину. И это дало свои плоды - Русский Корпус стал первой воинской частью находящейся в плену на территории Австрии, чины которой были демобилизованы.

Осенью 1945 г. бывшие чины Русского Корпуса были переведены в лагерь Келлерберг на положение «перемещенных лиц» и перед командованием встал вопрос о сохранении от распыления кадров Корпуса. 1 ноября 1945 г. приказом полковника Рогожина был основан «Союз чинов Русского Корпуса». А потом начались хлопоты и борьба за вывоз чинов Корпуса за океан. И этот послевоенный период жизни и деятельности А.И. Рогожина полностью выявил в нем исключительные качества ума, такта и выдержки, способствовавших благополучному расселению и устройству на новых местах многих тысяч корпусников, их семей и всех «перемещенных лиц», вверивших свои судьбы в руки командира. Полковник Рогожин один из последних (конец 1951г.) покинул лагерь, после того, как основная масса соратников была уже устроена.







После переезда в США возглавлял СЧРК и продолжал вести большую активную работу в русских воинских и общественных организациях. Отказавшись от материальной помощи, предложенной ему Советом Союза чинов Корпуса, устроился на работу: вначале физический труд, затем, почти до самой смерти, работа в конторе. В свободное время, кроме заботы о семье, организация отделов и представительств Союза во всем мире и легализация его в США, активное участие в общественно-политической жизни в качестве вице-председателя Представительства Русской Эмиграции, создание «Фонда св. Александра Невского» долгое время оказывавшего помощь престарелым и нетрудоспособным корпусникам, создание прихода с храмом в честь св. благов. вел. князя Александра Невского в Нью-Йорке, в котором долгое время был церковным старостой, постройка часовни на кладбище монастыря Ново-Дивеево в память о погибших и скончавшихся чинах Русского Корпуса и мн. другое… Скончался Анатолий Иванович 6 апреля 1972 г. и похоронен на кладбище Успенского Ново-Дивеевского женского монастыря в Спринг-Валлей (штат Нью-Йорк, США).

Вечная и светлая ему память!

А.А. Тлустенко (2-й Отдел РОВС)



http://pereklichka.livejournal.com/152076.html
«Через гибель большевизма к спасению России. Вот наш единственный путь, и с него мы не свернем» - Генерал Дроздовский

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
Два брата – две судьбы
« Ответ #51 : 23.04.2012 • 23:05 »
Выпуск  № 071  от  20.04.2012   Издательский дом "С.-Петербургские ведомости"
Два брата – две судьбы
Во время Гражданской войны они оказались по разные стороны баррикад
Лариса КУЗНЕЦОВА

Александр и Юрий Александровичи Милюковы – два брата, разлученных жестоким временем. Два достойных сына своего многострадального Отечества. Два офицера, которые в переломный период истории России, в период национальной катастрофы выполнили свой военный долг и остались верны присяге, данной Родине.



Если бы не революция...

В их судьбах отразилась сложнейшая эпоха истории нашей страны, о которой часто пишут в книгах «это было время, когда брат пошел на брата». Но братья Милюковы (дальние родственники «того самого» Павла Николаевича Милюкова – лидера кадетской партии, министра Временного правительства) оказались в разных станах противоборствующих сил не из-за непримиримых разногласий, а в силу того страшного потрясения, сравнимого с мощным ураганом, разметавшим многие семьи по разным концам России, а часто и по разным государствам.

Оба росли в семье со сложившимися устоями. Родители – Александр Иванович Милюков (родной брат Антонины Ивановны Чайковской, урожденной Милюковой) и Анастасия Александровна, урожденная Хвостова, были представителями известных дворянских родов. Милюковы – дворянский род, происходящий, по преданию, от выходца «из немец» Семена Милюка, бывшего воеводой в сторожевом полку и убитого в 1380 году в Куликовской битве. Родоначальником старинного дворянского, потом графского рода Хвостовых был выехавший из Пруссии при великом князе Данииле Александровиче в 1267 году Аманда Басавол.

По сложившейся сословной традиции, Александра и Юрия Милюковых определили в военные заведения. Это было началом их военной карьеры.

[attachment=1]
Старший, Александр, родившийся 9 сентября 1874 года, воспитывался в 1-м Московском кадетском корпусе и Николаевском инженерном училище, где окончил курс трех классов по 2-му разряду, и офицерский класс Военной электротехнической школы по 1-му разряду. Юрий Милюков, который был на 8 лет моложе своего брата, родился 15 декабря 1882 года, был зачислен в 3-й Московский кадетский корпус, а затем окончил Александровское военное училище по 1-му разряду.

Милюковы имели владения в Тверской губернии. После смерти отца, Александра Ивановича, владельцами поместий стали Анастасия Александровна и ее сыновья. В послужном списке А. А. Милюкова читаем: «Имеет после отца в неразделенном владении с матерью Анастасией Александровной и несовершеннолетним братом Юрием Александровичем имение в Кашинском уезде Тверской губернии». Александр Иванович умер от воспаления легких и был похоронен на кладбище при церкви села Карабузино. Где находится могила Анастасии Александровны, остается неизвестным.

Далее послужные списки обоих братьев содержат обычные сведения офицеров: различные места службы, сведения о служебных командировках, передислокациях полков. Военная карьера братьев складывалась весьма успешно. В 1904 году Александр был награжден орденом Св. Станислава III степени, а в 1906 году орденом Св. Анны. В 1904 году его прикомандировали к постоянному составу Военной электротехнической школы, находившейся в Петербурге на Садовой улице, 2.

6 мая 1915 года он был произведен в полковники. Личная жизнь также сложилась удачно. Александр Александрович был женат на дочери инженера Елизавете Дмитриевне. 31 декабря 1901 года в семье родился сын, которого назвали Александром.

С 1904 года вся дальнейшая жизнь Александра Милюкова была связана с Петербургом. В справочнике «Весь Петербург» за 1910 год про Александра Александровича Милюкова говорится: «Капитан. Военная электротехническая школа. Учебная электрическая станция. Инженерная улица дом 6. Преподавание и руководство практическими занятиями».

Судьба же Юрия Александровича Милюкова была связана с Москвой. В справочнике «Вся Москва» за 1905 год читаем: «Милюков Юрий Александрович, подпоручик. Хамовнический плац», а в том же справочнике за 1910 год есть такая запись: «Милюков Юрий Александрович, 3-й гренадерский Перновский короля Фридриха Вильгельма полк».

Юрий Милюков принимал участие в Русско-японской войне, сражался при Мукдене, был участником Первой мировой войны. В фондах РГВИА хранится документ, датированный 7 января 1914 года: «Капитану Милюкову Юрию Александровичу приказом по полку № 10 от 7.01.1914 года объявлена от лица службы благодарность за выдающуюся работу по подготовке учебной команды». Юрий Милюков был награжден орденами Св. Станислава III степени с мечами и бантом, Св. Станислава II степени с мечами, Св. Анны IV степени с надписью «За храбрость», Св. Анны III степени с мечами и бантом, Св. Анны II степени с мечами, Св. Владимира IV степени с мечами и бантом.

В неразберихе первых дней после Октябрьской революции офицеров («золотопогонников», как говорили тогда в народе) расстреливали без предъявления обвинений – уже только за то, что служили в царской армии. Александра Милюкова и всю его семью спасла военная профессия, которой он владел в совершенстве. Красной армии нужны были специалисты по минному, электротехническому, радиотелеграфному делу.

Еще после Февральской революции остро встал вопрос об организации воздушной обороны Петрограда. В Офицерской электротехнической школе и в запасном батальоне при ней шла усиленная подготовка кадров. Были привлечены все специалисты, способные изготовить необходимое оборудование для вновь соз-даваемых войск. В годы Гражданской войны школа продолжала готовить военные кадры для частей Красной армии. В РГВИА хранится список офицеров постоянного состава школы от 27 июля 1917 года. Под № 1 указан помощник начальника школы военный инженер полковник Муромцев, а под № 2 – полковник Милюков.

20 октября 1918 года на базе Офицерской электротехнической школы открывается Военная электротехническая школа, где началась подготовка специалистов высшей квалификации. Далее школа была переименована в Электротехнический отдел Советской инженерной школы на правах самостоятельного заведения, а 8 ноября 1919 года отдел преобразовали в Высшую электротехническую школу командного состава Рабоче-крестьянской Красной армии. Именно эта дата и стала официальным днем создания Военной ордена Ленина Краснознаменной академии связи имени Буденного (ныне — Военный университет связи). Всю свою активную жизнь А. А. Милюков прослужил в этом учебном заведении, затем много лет проработал на заводе «Красная Заря».

Он умер в первую блокадную зиму, в декабре 1941 года, похоронен на Пискаревском кладбище в 10-й братской могиле. Его сын Александр, тоже работавший на «Красной Заре», был эвакуирован с семьей в Уфу, где в кратчайшие сроки запустили военный завод, остался жив и после возвращения в Ленинград продолжил работу на предприятии. Сейчас в Петербурге проживают потомки Александра Александровича Милюкова.

Спасенное знамя

О судьбе Юрия Александровича Милюкова после революционных событий стало известно из статьи А. М. Кручинина, опубликованной в историческом научно-популярном альманахе «Белая армия. Белое дело» (№ 8 за 2000 г.). В ней говорилось, что в бывшем областном партийном архиве Свердловской области (ныне — Центр документации общественных организаций Свердловской области) сохранилась подшивка военно-литературной газеты «Голос Сибири» за 1918 – 1919 годы, которую издавал штаб 7-й Уральской дивизии горных стрелков. В нескольких ноябрьских номерах 1918 года газета опубликовала материалы о знамени 3-го Перновского гренадерского полка.

4 ноября 1918 года в приказе № 75 начальник 7-й Уральской дивизии горных стрелков генерал-майор В. В. Голицын объявил, что к нему явился подполковник Милюков из 3-го Перновского гренадерского полка и вручил знамя полка. Его приказывалось передать в 28-й Ирбитский полк горных стрелков.

13 ноября на Монастырской площади Екатеринбурга прошло торжественное вручение старого знамени горным стрелкам, в котором участвовал вице-адмирал А. В. Колчак. Вечером этого же дня состоялся банкет, на котором корреспонденту дивизионной газеты удалось взять интервью у подполковника Ю. А. Милюкова. По его словам, знамя было пожаловано полку в 1910 году в честь двухсотлетнего юбилея. После Брестского мира полк отправился в Москву, где его последний выборный командир при демобилизации спрятал знамя и сохранил у себя. Группа офицеров решила вступить в формируемую в Перми советскую дивизию, чтобы, выбрав удобный момент, уйти со знаменем к белым. Из Москвы знамя повезли прапорщики В. З. Коссополянский и А. А. Александрович (младшим офицером это было проще) и благополучно добрались до Перми. Оттуда бежали втроем – Милюков, Коссополянский и Александрович – и после 40 дней скитания по уральским лесам и деревням перешли фронт и добрались до Екатеринбурга.

По данным А. М. Кручинина, остатки Ирбитско-Перновского полка горных стрелков попали к красным в плен перед Ачинском. Отдельные группы и одиночные бойцы 28-го полка в составе колонн из различных частей прорвались дальше на восток. Что стало с Юрием Александровичем Милюковым, удалось ли ему вырваться из изнуряющих кровопролитных боев, до сих пор остается неизвестным...

Дополнительно по братьям Милюковым А.А. и Ю.А. можно прочитать здесь: http://photo-antiq.ru/forum/index.php?threads/%D0%9F%D0%BE%D0%B4%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%B8%D0%BA-%D0%9C%D0%98%D0%9B%D0%AE%D0%9A%D0%9E%D0%92-%D0%90-%D0%90.425/

и здесь: http://lisabella.narod.ru/letter3.html
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
Борис I – король Андоррский
« Ответ #52 : 10.05.2012 • 13:07 »
Борис I – король Андоррский



Самый популярный оратор на улице – какой-то щеголеватый господин. Цветок в петлице, монокль в глазу, блестящие от бриолина волосы: «Хватит жить на задворках истории! Андорра должна впустить банковский и торговый капитал, должна сама распоряжаться своими природными богатствами. До каких пор можно терпеть этот овечий суверенитет, которым на паях управляют испанцы и французы? Не лучше ли Андорре гордо избрать своего короля?!» – «А кто вы, месье?» – робко поинтересовались из толпы. «Я – барон Борис де Скосырефф, граф Оранский! Испанский король Хуан III – мой лучший друг! Я сделаю вашу страну сказочно богатой!» Голос оратора победно звенел, и уже через полчаса народ был готов нести его на руках прямо в Генеральный Совет Андорры.

Цветы эмиграции

Сейчас какое-либо упоминание имени Бориса Скосырева считается дурным тоном. Официальные власти Андорры словно бы стесняются того политического казуса, который приключился в их маленькой стране в начале 30-х годов прошлого века. И тем не менее царь Борис I Андоррский все-таки был, и именно в период его правления страна сделала первые шаги по пути обретения независимости.
Юный отпрыск дворянского рода сбежал от пролетарской революции в конце 1917-го. Фамильных драгоценностей родители ему в наследство не оставили, посему у Бори Скосырева, которому минул 21 год, не было никакой возможности купить себе поместье под Парижем. Просить же милостыню на окраинах Стамбула или Константинополя у молодого человека просто не было желания. Оставалось одно – податься на казенную службу. В России Скосырев успел немного послужить на Балтийском флоте, даже заработал ранение под Кронштадтом. Королевские морские силы Великобритании приютили русского офицера, но Борис вскорости ушел по-английски – не понравилась ему здешняя муштра и педантичность. Позже он будет говорить, что не просто в наемниках прозябал, а «выполнял ряд секретных поручений», которые ему чуть ли не лично давала сама Ее Величество королева. Еще одна венценосная особа – на сей раз королева Нидерландов – вроде как пожаловала ему титул графа Оранского. Это так господин Скосырев утверждал. Правда, при этом не уточнял, ни за какие именно заслуги ему такое счастье перепало, ни документа на гербовой бумаге не представлял. А зачем? Джентльмены должны верить друг другу на слово! И ему верили.
В июле 1932 года Борис Скосырев решил посетить Испанию и зарегистрировался в отеле городка Ситгес на Плайя де оро как подполковник голландской армии. И тут же направился в дорогой ресторан, где по-русски широко гулял, щедро угощал своих новых знакомых, местных светских выпивох, и те после ночи кутежа были уверены, что подружились с родственником чуть ли не половины королевских династий Европы. Борис и дальше продолжал жить на широкую ногу, благо за все удовольствия было кому платить – за Скосыревым, словно привязанная, повсюду следовала некая Полли П. Херрд или «Ламарес», как изысканно величал ее Боря. Имя этой английской миллионерши местные полицейские были вынуждены доподлинно установить после того, как задержали Бориса Скосырева в Барселоне, где он сдавал в ломбард драгоценности и подарки своей богатенькой подруги. Узнав об этом, загоревавшая Полли тем не менее Бореньку не бросила и, как русская жена-декабристка, самоотверженно последовала за ним на Мальорку после того, как «королевского любимца» объявили в Испании персоной нон грата. Но Мальорка – тоже испанская территория, пришлось «сладкой парочке» бежать и оттуда, но на сей раз – порознь.

Он тоже шёл «другим путём»

В Андорру Борис Скосырев прибыл в 1933 году после того, как его, обладателя «нансеновского паспорта» лица без гражданства, выслали с Балеарских островов. И тут ему крепко подфартило – он официально стал андоррским подданным. «Неплохо для начала!» – наверняка подумал про себя 37-летний мужчина «в самом расцвете сил» и стал вживаться в роль гражданина этой малюсенькой страны.
«Он был высок, голубоглаз, лицо всегда свежевыбрито. Нос прямой, как говорится, греческий, под которым геометрически правильно располагались светлые усики. Узкая дорожка пробора разделяла белокурые волосы на две неравные части. Правая рука всегда занята серебряной рукояткой излюбленной тросточки...»
Борис Скосырев, без сомнения, личностью был весьма колоритной, к тому же держал нос по ветру, старательно изучал историю Андорры и старался глубоко вникнуть в политическую ситуацию, сложившуюся в стране.

А дело было вот в чем. Давным-давно, в 1278 году епископ Урхельский, представлявший интересы Мадридского дворца, подписал с сеньором французского графства Фуа договор «Акт-пареаж» (совместное обязательство об опеке), который лег в основу двойного суверенитета спорной территории Шести Долин, которая приняла статус нейтральной и в обмен на гарантии своих соседей отказалась от собственной армии. С тех пор княжество Андорра управлялась двумя копринцами, которые каждые полгода сдавали друг другу дела: с испанской стороны это был епископ Урхельский, а с французской – сначала сеньоры графства Фуа, впоследствии короли, а потом президенты Франции.
И вот через шесть с половиной веков, осенью 1933-го, почти все взрослое население «пиренейского карлика» потребовало от местных властей, а также от Парижа и Мадрида всеобщего избирательного права и преимуществ в пользовании природными богатствами, которые успешно осваивали французские и испанские компании. Андорра – это не только курортные зоны и минеральные источники. В недрах имеются месторождения железной и свинцовой руды, энергетический уголь (лигнит), медь, серный колчедан. На горных склонах немало ценных пород деревьев, причем у многих из них нет аналогов в Европе и по сей день. Одним словом, бороться андоррцам было за что.
Республиканская Испания согласилась с их требованиями, а вот Франция угрожала военным вторжением. Пресса обеих стран называла эти события не иначе как «Андоррской революцией». И дальновидный Борис Скосырев писал своим друзьям, что, мол, у андоррцев «нет вожака, нет должной организации, да и программы дальнейших действий тоже не имеется». Нет – так будет! И автором этой программы стал русский эмигрант.
Для начала Скосырев решает действовать вполне миролюбиво и официально. Он представляет Генеральному Совету, который являлся высшим законодательным и исполнительным органом Андорры. план осуществления реформ по превращению страны в настоящий «финансовый рай». Правители Андорры, даже не подозревая, с кем имеют дело, не обращают на инициативу чужеземца ровным счетом никакого внимания.
Тогда Борис «идет другим путем»: выпускает прокламации, в которых объявляет себя королем Андорры и при поддержке срочно прибывших приятелей из бывших русских офицеров организует митинги, на которых «глаголом жжет сердца» и без того взволнованных андоррцев.
«Мы не отказываемся от опеки, – глашатайствует импозантный блондин, – но опекунов надо заменить! Пусть вместо епископа Урхельского Андорру патронирует мой друг король Испании Хуан! А я «граф Оранский», стану наместником французского королевского двора! Да здравствует просвещенная монархия!» Толпа взрывается аплодисментами и готова всячески поддерживать новоявленного кандидата на трон.

Король на неделю

7 июля 1934 года «барон-граф-наместник» снова в Генеральном Совете. Но на сей раз он не рядовой проситель, а выдвиженец всего 5-тысячного населения Андорры! А кто же пойдет против народа?! Большинство членов Совета голосуют «за», и Скосырев объявляет себя королем Андорры Борисом I. За время своего правления он успевает сочинить самую короткую Конституцию в мире: 17 пунктов, всего одна колонка в «Ведомостях Временного правительства Андорры». Одним из своих королевских указов он дарует избирательное право всем мужчинам страны, а не только главам семейств, как это было раньше.
Плюс к тому запрещает частную собственность на землю и ее ресурсы.
Все шло замечательно и не было никаких сомнений, что на первых всеобщих выборах, назначенных на 1 августа, победят сторонники короля Бориса. Потерпи он всего три недели, и воцарился бы вполне легитимно. Но «Манифест», в котором Скосырев объявил войну епископу Урхельскому, решил его судьбу. В Андорру были посланы четыре испанских гвардейца во главе с офицером, которые, без труда преодолев «сопротивление» местной регулярной армии в количестве 16-ти полицейских, арестовали свежеиспеченного монарха прямо в королевском саду, где Борис I попивал утренний чаек. Правил Андоррой он в общей сложности чуть больше недели.

В Барселоне, куда Скосырева препроводили для допроса, он, видимо, не успев еще выйти из образа короля Андорры, уверенно заявил главному комиссару правительства Каталонии по делам иностранных граждан сеньору Бакуэру: «У меня много сторонников! Кроме андоррского народа, я рассчитываю на шестьсот испанских добровольцев и на многочисленных симпатизантов во Франции. Европа вернется к монархическому порядку. Я готов возглавить эту борьбу!». Его выслали в Португалию, и там следы Бориса I Андоррского затерялись. Но это лишь одна из версий.
Согласно другой, более оптимистической, Скосырев правил Андоррой аж до 1941 года. Во время войны в Испании он якобы негласно поддерживал республиканцев и, когда весной 1939-го некоторые части республиканской армии и беженцы были прижаты к испано-андоррской границе, Борис I разрешил им, несмотря на угрозы Франко, проследовать через Андорру во Францию, причем обязал местное население оказывать необходимую помощь эмигрантам. После этого он вроде бы запретил «международным наблюдателям» контролировать нейтралитет Андорры, что вызвало резкую критику Чемберлена, тогдашнего премьера Великобритании. Он назвал Скосырева «агентом если не Москвы, то уж республиканцев или испанских коммунистов во всяком случае». После 22 июня 1941 года он объявил войну Германии, и уж тогда его совместными усилиями свергли с престола и арестовали вишисты и франкисты, дабы «красная Андорра» и «русский царь Борис» не мешал немцам оккупировать Европу. Но все это – лишь предположения.
Авторы различных версий жизни и деятельности Бориса Скосырева сходятся в одном: скончался он в фашистском концлагере Верне, под Перпиньяном в 1944 году. Суверенитета, за который ратовал король Борис I, Андорре пришлось ждать без малого 60 лет, когда в 1993 году власть соправителей «пиренейского карлика», епископа Урхельского и президента Франции, была ограничена, а сама Андорра провозглашена суверенным парламентским государством. И, может быть, в память о русском правителе в андоррском городе Эскальдес был организован Музей русской матрешки, в котором представлено более 200 экспонатов. А местный писатель Антони Морель-и-Мора написал документальную книгу «Борис I, король Андорры», которую он посвятил своей бабушке, лично знавшей Бориса Скосырева.
********
Жизнь за царя  



Маленькая прекрасная страна между Испанией и Францией: чистейший воздух, горы, солнце, цветущие луга. Вы хотели бы стать королем такой страны, причем в двадцатом веке? Невозможно, говорите? А вот барон Борис Скосырев так не считал. И стал королем Андорры.

Он не любитель женщин, он профессионал

Борис Михайлович Скосырев, гениальный авантюрист и очень талантливый человек, родился в 1896 году в Вильно. Блестяще окончил гимназию, в совершенстве владел пятью языками, обладал прекрасным вкусом и благородными манерами.

В 1917 году офицер Балтийского флота Скосырев был ранен в Кронштадте – и благоразумно решил эмигрировать. Сначала была Англия, где он, поступив в военно-морские силы, одновременно выполнял секретные поручения английской разведки. Потом перебрался в Голландию, где королева непонятно за какие заслуги пожаловала ему титул графа Оранского. Может, он ей просто понравился?

Вполне возможно – ведь высокий голубоглазый элегантный блондин пользовался бешеным успехом у женщин. Он уже был женат на богатой французской вдове, на двенадцать лет старше, которая оставила ему приличные деньги. А новая подруга – английская красавица миллионерша Поли Херд, была от него без ума. В июле 1932 года Скосырев вместе с англичанкой поселился в первоклассном отеле испанского городка Ситгес на Плайя-де-Оро. И началось: шикарные рестораны, разгульная светская жизнь, масса высокопоставленных знакомых, которые уверены, что этот русский аристократ – родственник чуть ли не половины королевских династий Европы.

Ежедневно в десять утра Скосырев с подругой выходят на пляж. Монокль в глазу, царственная осанка, неизменная тросточка с серебряным набалдашником... Периодически он исчезает на несколько недель, но администрация отеля спокойна – ведь Поли Херст оплачивает все счета. А испанская полиция, которая вскоре заинтересуется странным русским, выяснит, что он ездит в Барселону, где продает подарки и драгоценности возлюбленной.

После очередного очень громкого кутежа испанские власти объявили Скосырева персоной нон грата. И он решил перебраться в Андорру, поскольку с юности мечтал жить в маленькой европейской стране и даже изучал историю княжества, часами просиживая в библиотеках.

Монархия – мать порядка

Как заметил однажды Наполеон, «Андорра – политический курьез, который необходимо сохранить». Крохотное, богом забытое княжество в самом центре Европы. С 1278 года управляется двумя принцами: с испанской стороны – епископом Урхельским, с французской – сначала королями, а потом президентом страны. Феодальный строй, местные жители – тихие, бедные, неграмотные. Двадцатый век, а телеграфа и телефона нет, дороги чудовищные, чем андоррцы гордятся: ведь их землю не будут использовать в случае очередной войны. Территория – всего 468 квадратных километров. Красота неописуемая – 68 гор, между которыми лежат узкие долины, горные реки с чистейшей водой, прекрасные озера, сосновые и буковые леса, альпийские луга, плодородная земля. И еще – огромные запасы железной и свинцовой руды, медь, уголь, серный колчедан, а на горных склонах немало ценнейших пород деревьев...

В начале тридцатых годов местные жители стали потихоньку роптать: в Андорре нет всеобщего избирательного права, природными богатствами андоррцы не пользуются, а сливки снимают испанцы и французы. Европейские газеты писали о тихой андоррской революции.

Так что Скосырев со своей подругой прибыл в княжество очень вовремя. Купил на денежки Поли прекрасный трехэтажный особняк на окраине городка Санта-Колома, выхлопотал андоррское гражданство и активно занялся политикой. Каждый день Скосырев выступает на крохотных улочках и площадях Андорры. «Хватит терпеть власть чужих копринцев! Андорре нужен свой просвещенный монарх! – вдохновенно вещает барон. Я – Борис де Скосырефф, граф Оранский, сделаю страну сказочно богатой!»

Популярность барона растет не по часам, а по минутам. В начале 1934 года он обращается в Генеральный совет, предлагая себя в качестве князя Андорры. И 23 члена совета из 24, которые съехались на внеочередное заседание по горным тропам на мулах, его поддерживают! Борис Первый немедленно сочиняет конституцию из 17 пунктов – самую короткую в мире. Всего одна колонка в «Ведомостях Временного правительства Андорры». Всеобщее избирательное право, свобода слова, собраний, религии. А земля и другие природные богатства объявляются всеобщим достоянием. Короче говоря: управляемая демократия под эгидой просвещенного монарха.

Но уже через неделю король Борис допустил катастрофическую ошибку: он издал «Манифест», в котором зачем-то объявил войну епископу Урхельскому. Испанцы тут же прислали в Андорру армию – четырех жандармов. Те, разогнав неприятельские войска (шестнадцать местных полицейских), арестовали короля Бориса и доставили в Барселону.

Кстати, при этом произошло вопиющее нарушение международного права: арест произвели на территории соседней суверенной страны, а кроме того, глава государства вообще не может быть арестован иностранными силовыми структурами.

Король – и шут с ним!

Что произошло дальше – серьезные историки спорят до сих пор. Ни в архивах, ни в газетах того времени нет практически никакой информации. Основная версия: после допроса испанский суд обвинил Скосырева в тунеядстве (больше ничего не пришьешь!) и выслал из страны.

Скосырев с Поли уехали во Францию, в Сен-Канна, а в 1941 году он оказался в фашистском концлагере Верне около города Перпиньяна. В 1945 году его якобы освободили американцы.

По другой версии, фашисты, оценив блестящие языковые способности Скосырева, отправили его на восточный фронт, где он работал военным переводчиком.

Сдался советским войскам, отсидел в ГУЛАГе до 1956 года, а потом вернулся в Германию, где прожил до глубокой старости.

Самую экзотическую версию выдвинул российский историк Андрей Гончаров.

Якобы король Борис I правил Андоррой не две недели, а продержался на троне до осени 1941 года. А потом объявил войну немцам и с горсткой андоррцев ушел в пиренейские ущелья. Попал в плен и был помещен в Верне...

Неоспорим только один факт: на старом кладбище западногерманского городка Боппард есть надгробная плита с надписью «Борис Скосырев» и датой смерти – 1989 год.

...Сейчас жить в процветающей Андорре – несбыточная мечта даже для благополучного европейца. Бедная страна превратилась в крупнейший (это не шутка!) туристический, банковский и торговый центр. Налоги не платит никто – ни местные жители, которых уже больше десяти тысяч, ни приезжие рабочие, которых в четыре раза больше. Тюрем нет, преступности – тоже. Природа по-прежнему сказочная.

В учебнике истории Андорры Скосыреву посвящен один абзац. Упоминать его имя – моветон, неблагодарные андоррцы начисто забыли своего короля. А ведь если бы не Скосырев – так и ездили бы на мулах и жили при феодализме. Помнят прогрессивного царя Бориса единицы – в их числе писатель Антони Морель-и-Мора, написавший документальную книгу «Борис I, король Андорры». Он посвятил ее своей бабушке, лично знавшей Скосырева...
04.07.2011  Михаил БОЛОТОВСКИЙ
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
Конради Морис Морисович
« Ответ #53 : 10.05.2012 • 14:04 »
10.5.1923. – В швейцарской Лозанне белым офицером Морисом Конради был убит большевицкий деятель В. Воровский



Морис Морисович Конради (29.5.1896–7.2.1947) родился в Санкт-Петербурге, в семье переселившихся в Россию швейцарцев (основателей кондитерских фабрик в Петербурге и Москве). Окончил реальное отделение училища при Реформатских церквах в Петрограде. С началом Первой мiровой войны в Павловском военном училище окончил 4-месячный курс военного времени по первому разряду и ушел на фронт. В июле 1917 г., участвуя в боях на Буковине, был дважды ранен. В августе 1917 г. награждён орденом Св. Анны 4-й ст. с надписью “За храбрость”. (Сведения из послужного списка М. Конради за 1917 год, хранящегося в РГВИА, ф. 409, оп..1, № 40-193.) Далее, в феврале 1918 г. в составе отряда М.Г. Дроздовского отправился с Румынского фронта в легендарный поход из Ясс на Дон в самом начале становления Белого движения.

В 1919 г. служил в Дроздовской стрелковой дивизии помощником полкового адъютанта по оперативной части. Был произведён в штабс-капитаны, а в 1920 г. – в капитаны, был ординарцем и личным адъютантом командира Дроздовского полка, полковника Туркула. Был вновь ранен. Отличался храбростью, вследствие чего его имя попало в популярную песню дроздовцев: «Вперед проскачет Туркул славный, / За ним Конради и конвой…» Эвакуировался из Крыма в Галлиполи с армией генерала П.Н. Врангеля.

Будучи швейцарского происхождения, в июне 1921 г. Конради получил разрешение швейцарских властей поселиться в Цюрихе вместе с женой Владиславой Львовной, беженкой из Польши. Работал в торговом доме "Бехер Всей" на скромной должности. В Швейцарию к нему присоединились мать и четверо младших братьев, сумевших выехать из совдепии как швейцарские граждане. Во время красного террора семья потеряла отца (умершего после избиения в ЧК), его брата (был расстрелян большевиками как заложник), убили также одного из братьев Мориса, тетю. Таким образом, налицо личные мотивы мести большевикам, что подчеркивают многие авторы по этой теме.

Однако дело было не только в этом. Белые воины в эмиграции считали, что их отступление временное и готовились к продолжению войны за освобождение России. Генерал Врангель заботился о сохранении духа армии, ее состава, преобразовав вскоре остатки Белых армий в Русский Обще-Воинский Союз. В марте 1923 г. Конради приехал в Женеву, где встретил своего товарища по Белой армии штабс-капитана Аркадия Павловича Полунина, служившего в Фонде Императрицы Марии Федоровны при Международном Красном кресте в Женеве и связанного с генералами Врангелем и Кутеповым (который стремился организовать антибольшевицкий террор в России). Конради поделился с Полуниным своим желанием продолжить белую борьбу также и за границей: карать видных большевиков. Полунин обещал материальную помощь. Поначалу они намеревались убить наркома иностранных дел Г. Чичерина и посла СССР в Англии Л. Красина, однако 13-14 апреля, приехав в советское полпредство в Берлине, где они в это время должны были находиться, Конради их не застал и вернулся в Женеву.

Здесь он узнал о приезде в Лозанну советской делегации во главе с Воровским. Найти его гостиницу было нетрудно. Вот выдержка из обвинительного акта о происшедшем 10 мая 1923 г. в ресторане отеля "Сесиль", где Морис Конради застрелил Воровского и ранил двух его помощников – Ивана Аренса и Максима Дивилковского: «…Конради встает, делает несколько шагов в направлении Воровского, держа правую руку в кармане брюк, выхватывает револьвер, целится Воровскому в голову, чуть повыше правого уха, и стреляет. Воровский падает – убит на месте. Убийца стреляет второй раз, в воздух, чтоб напугать других. Аренс, испуская крики ужаса, пытается укрыться за столом и падает. Конради дважды разряжает в него свой браунинг, раня его в плечо и бедро. Тем временем Дивильковский силится разоружить убийцу, схватив его за правую руку, но Конради ударом кулака повергает его на землю и делает в него три выстрела, раня его в правый и левый бок». После этого М. Конради отдал оружие метрдотелю, попросил вызвать полицию и сдался ей, заявив: «Я сделал доброе дело – русские большевики погубили всю Европу… Это пойдет на пользу всему мiру».

Несмотря на то, что преступление было признано политическим, по швейцарским законам дело не подлежало юрисдикции федерального суда, а было передано в уголовный суд Лозаннского округа и рассматривалось согласно уголовному кодексу кантона Во, в котором было совершено убийство. В ходе следствия свидетельскими показаниями была установлена также причастность Полунина к покушению.

Судебный процесс по делу Конради и Полунина начался в Лозанне 5 ноября 1923 года и продолжался десять дней. Адвокатом Конради был Сидней Шёпфер, Полунина защищал Теодор Обер. Во вступительном слове на суде Конради сказал: «Я верю, что с уничтожением каждого большевика человечество идет вперед по пути прогресса. Надеюсь, что моему примеру последуют другие смельчаки, проявив тем самым величие своих чувств!» Причастность своего друга Полунина к покушению Конради отрицал, однако сам Полунин не стал отпираться, решив разделить участь Мориса.

Прокурор в своём выступлении заявил, что преступлением является любое убийство, даже тирана: «В наше просвещенное время недопустимы ни самосуд, ни расправа... право наказания принадлежит только Государству...». В ответ адвокат Теодор Обер указал в окно на памятник Вильгельму Теллю, предложив снести памятники национальному герою Швейцарии (который убил жестокого наместника германского императора). Сторона защиты сделала все возможное, чтобы превратить процесс во впечатляющий суд над большевизмом. За 10 дней слушаний перед судьей и присяжными выступило около 70 свидетелей (это были не только русские эмигранты, но и пострадавшие от большевиков швейцарцы), рассказывавших о массовых преступлениях большевиков. Большое впечатление на швейцарцев произвели также подробности антирелигиозной кампании, в которой участвовал Воровский. Советский представитель на суде пытался прекратить изложение Обером подобных фактов и после отказа судьи покинул зал заседаний. В результате суд, получивший широкий международный резонанс, большинством в девять против пяти голосов оправдал М. Конради, сочтя его поступок актом справедливого возмездия большевицкому режиму за его злодеяния. Речь адвоката Т. Обера была напечатана в нескольких газетах, процесс привлек внимание мiровой печати. Вскоре он создал в Женеве "Международную лигу борьбы против III Интернационала".

Варшавская эмигрантская газета "За свободу!" писала: «Перед ужасом большевицкого режима, очерченным на суде, умолкли всякие другие соображения, и карающая длань правосудия, поднятая над головами подсудимых, остановилась в воздухе. Покарать совершивших убийство Воровского оказалось невозможным. Тем большим осуждением звучит этот приговор присяжных тому режиму и той морали, которых не в состоянии были оставить безнаказанными Конради и Полунин». Лишь леволиберальные круги эмиграции ("милюковские "Последние новости" и др.) осудили акцию Конради.

В ответ на оправдательное решение суда в июне 1923 г. правительство СССР издало декрет о бойкоте Швейцарии с разрывом государственных торговых отношений со Швейцарией и запретом въезда в СССР швейцарских граждан, не принадлежащих к рабочему классу. Дипломатические отношения между СССР и Швейцарией были восстановлены лишь в 1946 году.

Сразу после окончания процесса швейцарские власти издали постановление о высылке Полунина из страны за злоупотребление правом убежища и нарушение общественного порядка. Конради после освобождения также переехал во Францию, затем вступил рядовым во Французский Иностранный легион и несколько лет провел на военной службе в Африке, дослужившись до сержанта. Незадолго до присвоения офицерского звания был уволен из легиона за то, что ударил своего командира, который назвал Конради "грязным русским".



Аркадий Павлович Полунин

Полунин внезапно скончался 23 февраля 1933 г. во французском городе Дрэ. Ему было всего сорок лет. Соратники его писали: "умер при странных обстоятельствах", намекая на возможную причастность к случившемуся ОГПУ. Ведь Феликс Дзержинский еще в ноябре 1923 г. заявил на митинге: "Мы доберемся до негодяев". То есть – до убийц Воровского.

Согласно опубликованным некрологам, Морис Конради якобы умер в марте 1931 г. в Африке. Некрологи были напечатаны в эмигрантских изданиях: "За свободу" (Варшава, 1931, 14 марта, № 70 (биография); "Новое русское слово" (Нью-Йорк, 1931, 16 марта, № 6623); "Россия и славянство" (Париж, 1931, 18 апреля, № 125). Однако, вероятно, это было сделано Морисом Конради в целях дезинформации (из опасения мести чекистов, учитывая судьбу Полунина). На самом деле, Морис Морисович вернулся на родину предков, в кантон Граубюнден, и умер своей смертью в Куре 7 февраля 1947 года, на что есть совершенно четкие свидетельства местных органов ЗАГС.

Использованы частично сведения из публикаций:
Грезин Иван. Убийство Воровского и процесс Конради: жертвы, палачи и герои // Наша газета. Лозанна, 18.01.2012 (http://www.nashagazeta.ch/news/12653). Из этой статьи заимствованы фотографии Конради и Полунина, взятые в свою очередь из книги: A.Gattiker. L’affaire Conradi. Berne-Francfort/M., 1975.
Спасовский М.М. "Я cовершил хороший поcтупок" // Знамя Роccии. Нью-Йорк. 1962. № 226. Окт.
В.Г.Чичерюкин-Мейнгардт. Лозаннский процесс (http://www.officer-prav.narod.ru/lozansk_bel.htm)
Чистяков К.А. Покушение М. Конради на главу советской делегации В. В. Воровского в Лозанне 10 мая 1923 г. // Новый исторический вестник. 2002. № 1(6).
Тюляков С.П. Почему был оправдан судом убийца Воровского // Независимое военное обозрение. 2006. 29 сент.

Постоянный адрес данной страницы: http://www.rusidea.org/?a=25051008
==========
«Это пойдет на пользу всему мiру»

Вацлав Воровский (1871-1923) – участник антирусского революционного движения с 1890-х гг., был арестован и выслан в Вятскую губернию. После ссылки жил в эмиграции в Женеве; стал сотрудником большевицкой газеты "Искра", в смуту "первой революции" переправлял оружие боевикам и сам нелегально ездил в Россию; в 1906 г. участвовал в работе IV съезда РСДРП в Стокгольме. После очередной ссылки жил в Москве, в 1915-1916 гг. в Петрограде. Печатал глумливые фельетоны под псевдонимами Фавн, Профан и др. В 1917 г. вместе с Ганецким и Радеком вошел в состав Заграничного бюро ЦК РСДРП(б) в Стокгольме, которое было сформировано по распоряжению Ленина как основной канал финансирования партии немецкими (еврейскими) деньгами через Гельфанда-Парвуса, с которым велась шифрованная переписка.

После прихода большевиков к власти Воровский стал советским полпредом в Скандинавии, где контролировал счета в банках для поддержки "международного рабочего движения"; был участником I конгресса Коминтерна (1919). Затем Воровский вернулся в советскую Россию и стал одним из инициаторов гонений на Церковь.

В дальнейшем он, как обладавший важными связями с мiровой закулисой, активно включился в "дипломатическую" работу по признанию власти большевиков западными державами. С 1921 г. – полпред и торгпред в Италии. В 1922 г. принимал участие в Генуэзской конференции, на которой Западом была признана власть большевиков. В 1923 г. был назначен в состав советской делегации на Лозаннской конференции, где 10 мая был убит белогвардейцем Морисом Конради.



Памятник Воровскому в Москве (скульптор М.И. Кац) – один из самых нелепых даже с точки зрения канонов соцреализма. Охраняется государством РФ.

За свои заслуги перед оккупантами России Воровский похоронен ими на Красной площади в Москве. Памятник ему стоит на площади Воровского у бывшего здания НКИД. Именем Воровского были названы населенные пункты, корабли, различные учреждения, киевский Крещатик и улицы во многих городах СССР, которые в большинстве случаев сохраняют это имя по сей день.
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
Заев Алексей Николаевич
« Ответ #54 : 15.05.2012 • 12:00 »
Заев Алексей Николаевич



В службе с 1899 г. Окончил Морской корпус в 1902 году. Участник русско-японской и Первой Мировой войн. 1903-1904 гг. - Офицер миноносца "Выносливый". Мичманом ушел на эскадренном миноносце "Выносливом" с отрядом адмирала барона Штакельберга на Дальний Восток на соединение с Тихоокеанской эскадрой в Порт-Артуре. Управляя огнём кормовых орудий на эскадренном миноносце "Выносливый" в бою с отрядом японских миноносцев 26 февраля 1904 г. был тяжело ранен. Несмотря на тяжелое ранение (один осколок выбил ему глаз и раздробил глазницу, другой попал в правую руку) А.Н.Заев остался на службе во флоте. В 1907 г. окончил офицерский артиллерийский класс. С конца 1907 г. - Офицер канонерской лодки "Хивинец". В 1910–1911 гг. — флагманский артиллерийский офицер штаба командующего Учебного отряда Морского корпуса. 06.04.1914 произведен в Kапитаны 2-го рaнга. 1914 - 1915 гг. - Старший офицер яхты "Алмаз". C концa 1915г. - старший офицер линейного корабля «Три Святителя». C февраля 1916 г. - Командир посыльного судна "Имп. Александр I". C февраля 1917 г. - Начальник 3 дивизиона миноносцев Черноморского Флота. 1917 г. произведен в Капитаны 1-го рaнга. После революции в Донской армии и ВСЮР. В 1918 г. — при морском управлении Донского атамана генерала Краснова. В 1919 г. — прикомандирован к начальнику военных сообщений Кавказской Aрмии генералу П.С.Махрову для организации транспортной флотилии на Волге. C июля 1919 г. пo осень 1920 г.— командующий Волжской флотилией. С февраля 1920 г.- начальник штаба Черноморского флота. Звание контр-адмирал присвоено генералом Врангелем 14 апреля 1920 г. — "за отличия".В русской Армии летом 1920 г. командир судна "Веста", участвовал в операции по высадке десанта генерала Улагая на Кубань. Затем начальник службы связи флота, в конце ноября 1920 г. командир транспорта "Самара" на котором прибыл в Константинополь, Турция. Член Союза морских офицеров в Константинополе. С 1922 г. в эмиграции в США. Сначала был рабочим в Филадельфии, затем работал на спичечной фабрике в Нью-Йорке. Почётный член Морского Собрания в Париже и Зарубежного Cоюза Русских Инвалидов. В 1941-42 и 1945-47 годах председатель Общества бывших русских морских офицеров в Америке. Участник монархического движения. Умер в Нью-Йорке 04.12.1966г. Похоронен на православном кладбище Новое Дивеево (Ново-Дивеево), г. Нануэт, Нью-Йорк (США)

[attachment=2]

Заседание Совета Директоров Общества бывших русских морских офицеров в Америке 7 июня 1957 г.
Н.Н.Александров, Ю.К.Дворжицкий, Ю.В.Соловьев, Б.М.Бачинский, А.В.Смирнов, Я.В.Шрамченко, А.Н.Заев.

Награды: Владимир 4-й ст. c бантом (27.03.04), Серебрянная медаль "За спасение погибавших" (1910), Анна 3-й ст.(1910), Станислав 2-й ст. (14.04.13), Станислав 2-й ст. (18.05.15), Анна 2-й ст. (27.06.16), Владимир 4-й ст. c бантом - "За храбрость и мужество выказаныя при нападении и ночном бое отряда миноносцев, под начальством капитана 1 го ранга Матусевича на превосходящий силой японский отряд миноносцев 26-го февраля."
Aвтор воспоминаний «Начало войны с Японией. По впечатлениям и переживаниям мичмана с миноносца в Порт-Артуре», Морские Записки. Т.2, №1, 1944.

[attachment=1][attachment=3][attachment=4]      
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ

Оффлайн White cross

  • Со - Модератор
  • Штабс-Капитан
  • **
  • Дата регистрации: РЯа 2011
  • Сообщений: 594
  • Спасибо: 173
  • Amora vinced omnia




Сегодня, 19 мая, исполняется 120 лет со дня рождения генерал-майора В.Г. Харжевского. Редакция Переклички предлагает очерк о его жизни от друга РОВС Владимира Григорьевича Чичерюкин-Мейнгардта

Владимир Григорьевич Харжевский родился 19 мая 1892 г. в семье личного почетного гражданина Литинского уезда Подольской губернии. По вероисповеданию был православным. Окончил Винницкое реальное училище с дополнительным курсом.

30 сентября 1911 г. Владимир Харжевский поступил на военную службу вольноопределяющимся. 17 октября был приведен к присяге, а 11 декабря произведен в ефрейторы. 18 февраля 1912 г. ефрейтор Харжевский был зачислен в учебную команду 47-го пехотного Украинского полка и 5 ноября произведен в младшие унтер-офицеры.

По тогдашним правилам унтер-офицеры из вольноопределяющихся могли пройти испытания на чин прапорщика армейской пехоты запаса (этот чин на действительной воинской службе в русской императорской армии был отменен в конце XΙX в. и оставался только для офицеров запаса). Когда документы В.Г. Харжевского о производстве в прапорщики были получены и рассмотрены в Главном штабе, петербургское начальство запросило штаб 12-й пехотной дивизии, в которую входил 47-й полк, к какой национальности принадлежит унтер-офицер Харжевский и его однополчанин унтер-офицер Пенджула. Из штаба дивизии в Главный штаб пришел ответ: «Унтер-офицеры Харжевский и Пенджула принадлежат к русской национальности».

В итоге, выдержав соответствующие испытания в летнем лагере, Владимир Харжевский был произведен в чин прапорщика армейской пехоты запаса и 4 августа 1912 г. уволен в запас с зачислением по Литинскому уезду Подольской губернии. В документе, приложенном к его послужному списку, отмечалось, что он «может быть учителем новобранцев».

Поскольку в запас Харжевский ушел в августе, то поступать в какое-либо учебное заведение было уже поздно. Вероятнее всего в следующем, 1913 г., он поступил в престижный Екатерининский Горный институт в Петербурге (корпуса этого института и сегодня можно видеть на Васильевском острове, на набережной Невы).

Учебу прервала начавшаяся 1 августа 1914 г. мировая война. Студент Владимир Харжевский был призван на действительную воинскую службу в чине прапорщика армейской пехоты и направлен в один из второочередных пехотных полков, формировавшихся уже после начала военных действий. В составе этого полка прапорщик Харжевский принял участие в боях на Северо-Западном фронте. Позднее, в 1916 г., его полк среди других частей был переброшен на Юго-Западный фронт, где летом 1916 г. велись наиболее активные операции против австро-германских войск. Позднее полк был переброшен на новый фронт - Румынский.

С определенными оговорками В.Г. Харжевского можно было бы отнести к категории кадровых пехотных офицеров русской армии, которые почти полностью были выбиты за три года войны (осенью 1917 г. в пехотных полках оставалось по 1 - 2, в лучшем случае по 3 – 4, кадровых офицера из тех, с кем полк выступил на войну летом 1914 г.). За годы войны он был неоднократно ранен. О его храбрости свидетельствует производства в следующий чин и полный набор орденов, полагавшийся офицеру–фронтовику: он дослужился до чина капитана и был награжден орденами Св. Анны VI ст. с надписью «За храбрость», Св. Станислава III ст. с мечами и бантом, Св. Анны III ст. с мечами и бантом, Св. Станислава II ст. с мечами, Св. Владимира IV ст. с мечами и бантом.

На Румынском фронте и застал капитана В.Г. Харжевского октябрьский переворот. Армия разлагалась на глазах, хотя на Румынском фронте части сохраняли свою дисциплину и боеспособность дольше, чем на других. В этих условиях офицер–фронтовик вступил в Отряд русских добровольцев Румынского фронта, который формировал в Яссах полковник М.Г. Дроздовский.

В рядах отряда капитан В.Г. Харжевский совершил поход на Дон. Затем в составе 3-й дивизии Добровольческой армии участвовал во 2-м Кубанском походе, обороне Донецкого каменноугольного бассейна. Весной 1919 г., уже произведенный в чин подполковника, как и другие дроздовцы–первопоходники, был награжден медалью за поход Яссы – Дон.

Во время наступления Добровольческой армии на Москву летом – осенью 1919 г. В.Г. Харжевский в чине полковника командовал стрелковым батальоном, а позднее 2-м Дроздовским стрелковым полком. В марте 1920 г. вместе с Дроздовской дивизией эвакуировался из Новороссийска в Крым, затем в составе Русской армии воевал в Северной Таврии, за боевые отличия был произведен в генерал–майоры.

В октябре 1920 г. генерал В.Г. Харжевский временно принял командование Дроздовской дивизией. В этих последних боях большие потери понес именно 2-й Дроздовский стрелковый полк, которым он прежде командовал. 27 октября был получен приказ генерала П.Н. Врангеля о сосредоточении ударной группы, в состав которой были включены 1-й и 2-й Дроздовские стрелковые полки и части генерала Ангуладзе. Начальник Дроздовской стрелковой дивизии генерал–майор А.В. Туркул из-за приступа возвратного тифа выбыл из строя, и дивизию возглавил В.Г. Харжевский; ему же было приказано возглавить и ударную группу. Утром 28 октября началось наступление ударной группы. Прорыв удался, было захвачено около тысячи пленных и два орудия, но красные подтянули резервы, и наступление стало захлебываться. Усилив нажим, красные вынудили дроздовцев отступить. Пришедшая на подмогу белая конница опоздала на два часа и лишь отчасти смогла повлиять на исход боя. Днем красным удалось овладеть Юшуньской и Чонгарской позициями, но усилия дроздовцев не были напрасными: благодаря их отчаянно храбрым атакам красных удалось задержать и дать возможность эвакуацию Севастополя провести организованно (в отличие от Новороссийска и Одессы).

Пришедшие в Севастополь дроздовские части погрузились на транспорт «Херсон», который 2 ноября 1920 г. взял курс на Константинополь. В числе других подразделений 1-го армейского корпуса генерала А.П. Кутепова дроздовцы высадились на полуострове Галлиполи, где разместились в палатках. В Галлиполи Дроздовская стрелковая дивизия была сведена в Дроздовский стрелковый полк; командиром его был назначен генерал А.В. Туркул, командиром 1-го стрелкового батальона - генерал В.Н. Чеснаков, 2-го стрелкового батальона – подполковник А.З. Елецкий, Офицерского батальона – генерал В.Г. Харжевский.

В 1921 г. вместе с другими частями Русской армии дроздовцы были перевезены в Болгарию и размещены в городах Свищеве, Севлиево, Орхание (ныне Ботевград).

В Болгарии В.Г. Харжевский прослужил до 1924 г., когда стало ясно, что весенний поход, планировавшийся первоначально на весну 1921 г., откладывается на неопределенный срок. Уже отбыли в Чехословакию первые сотни студентов–галлиполийцев. В Болгарии и Сербии русские военные уже перешли на самообеспечение.

1 сентября 1924 г. главком Русской армии генерал-лейтенант П.Н. Врангель издал свой приказ № 82 о преобразовании армии в Русский общевоинский союз. Именно этим днем датируется послужной список генерал-майора Харжевского. С декабря 1923 г. он был заместителем председателя Общества галлиполийцев в Болгарии, должность по службе – председатель суда чести офицеров гарнизона города Севлиева. В послужном списке была, помимо даты, указана болгарская столица – София - как место, где он был составлен и заверен подписями командира Дроздовского полка генерала Туркула и полковника Андреевского.

Из Софии В.Г. Харжевский в сентябре 1924 г. уехал в Прагу.

Ко времени его переезда в Праге и ее пригородах проживали несколько сотен чинов белых армий. Главным образом это были студенты–галлиполийцы. В Чехословакии существовали отделы и отделения русских эмигрантских воинских организаций, в первую очередь РОВС и Галлиполийское землячество. Первым председателем Галлиполийского землячества Праги был поручик Г.И. Ширяев. Он приехал из Галлиполи в 1922 г. и тогда же основал землячество. В 1923 г. Г.И. Ширяев был приглашен ассистентом на кафедру ботаники в Брно, в тамошний университет, и новым председателем землячества стал дроздовец капитан П.М. Трофимов. Приехав в Прагу, В.Г. Харжевский поступил в Горный институт. Учебу он совмещал с работой в русских воинских организациях: он возглавил галлиполийские организации в Чехословакии, которые к середине 1920-х гг. образовались в крупных городах по всей стране, включая Подкарпатскую Русь, которая считалась бедной и отсталой окраиной.

В Галлиполийском землячестве Праги заметную роль играли именно дроздовцы: заместителем председателя был капитан Г.А. Орлов – офицер 3-й Дроздовской артбатареи, в правление избирались капитаны А.К. Павлов и Г.В. Студенцов, поручик М.М. Ситников. В Галлиполийском землячестве также состоял седоусый ветеран четырех войн полковник А.К. Фридман, в прошлом заместитель командира 1-го Дроздовского стрелкового полка.

Помимо легальной работы – руководство галлиполийскими организациями - генерал В.Г. Харжевский вел еще и нелегальную работу по линии РОВС. Б.Н. Прянишников в своей книге «Незримая паутина» упоминает о том, что после трагической гибели генерала А.П. Кутепова из всего его наследия сохранялась небольшая группа в Чехословакии, подчинявшаяся генералу В.Г. Харжевскому. С некоторой уверенностью можно утверждать, что в состав этой группы входили капитан 1-го ранга Я.И. Подгорный, подполковник В.В. Альмендингер, капитан П.М. Трофимов и подпоручик Д.Ф. Пронин. (Именно Пронин, артиллерист-дроздовец, предупреждал дроздовца П.М. Трофимова накануне его вылазки в СССР о возможном предательстве со стороны одной из иностранных разведок. В конце 1929 г. капитан Трофимов нелегально перешел советскую границу, был схвачен чекистами и погиб. Спустя несколько недель погиб и генерал Кутепов.) Генерал Кутепов, лично знавший Харжевского, неоднократно в 20-х гг. посещал Чехословакию. В январе 1927 г. в сопровождении Харжевского он приезжал в Братиславу. Пробыв в словацкой столице два дня, Кутепов провел многочисленные встречи и беседы с офицерами, солдатами и казаками. Из Братиславы вернулся в Прагу, а оттуда в Париж. В марте 1929 г. он вновь посетил Прагу, где встречался с генералом Харжевским.

В 30-х гг., после похищения генерала Кутепова и в связи с изменившейся международной обстановкой, нелегальная работа группы генерала Харжевского была свернута. Одновременно активизировалась работа с подрастающим поколением русской эмиграции. Многие эмигранты, жившие в Чехословакии, отдавали своих детей в летние лагеря, которые организовывали галлиполийцы. Воспитательницами в детских садах работали русские дамы – галлиполийки (в частности, супруга полковника Фридмана Вера Александровна Фридман, урожденная Андреянова, и Наталия Геннадиевна – супруга инженера-поручика П.Ф. Умрихина, тоже дроздовца). Многие русские дети были крестниками и духовными чадами архимандрита Исаакия, в прошлом капитана Дроздовской дивизии И.В. Виноградова. Помимо пастырского служения, о. Исаакий работал с организацией «Витязи».

Тем временем сам генерал В.Г. Харжевский, в 1920-е гг. успешно закончивший Горный институт, работая горным инженером, имел возможность использовать свои служебные командировки для поддержания связей между галлиполийскими организациями в самой Чехословакии и в некоторых других европейских странах. В частности, бывая в Болгарии, он всегда находил время для встреч со своими боевыми товарищами, в первую очередь - с полковником В.П. Коньковым. (Вернувшийся в Россию из германского плена в 1919 г., полковник Коньков добровольно вступил в Вооруженные силы на юге России, из штаба Дроздовской дивизии его направили в Ворожбу, где стоял стрелковый батальон 1-го полка, которым командовал Харжевский, и где состоялось их знакомство. Позднее, уже в Крыму, полковник Коньков командовал батальоном в 1-м Дроздовском стрелковом полку.)

Так прошли для генерала В.Г. Харжевского 30-е гг. В то время он встречался и с приезжавшим в Прагу генералом Е.К. Миллером, сменившим генерала А.П. Кутепова на посту председателя РОВСа и также похищенным ОГПУ.

В 1939 г. Чехословакия была оккупирована нацистской Германией. Не желая сотрудничать с немцами, В.Г. Харжевский отошел от дел, тем более что оккупационные власти решили установить свой порядок в русских эмигрантских воинских организациях в Богемско-Моравском протекторате. Часть русских военных, живших в протекторате, признала главенство генерал-майора А.А. фон Лампе, проживавшего в Берлине (германские власти назначили его председателем Объединения русских воинских союзов).

Неизвестно, встречался или нет В.Г. Харжевский со своим старшим товарищем – генералом Туркулом, когда тот приезжал в Прагу в ноябре 1944 г. и принимал участие в работе съезда Комитета освобождения народов России. В отличие от Туркула, Харжевский уклонился от участия в Русском освободительном движении. Тем не менее весной 1945 г. при приближении советских войск генерал Харжевский, как и многие другие галлиполийцы и чины РОВСа, не сотрудничавшие с немцами и не принимавшие участия в Русском освободительном движении, покинул Прагу: он вполне резонно полагал, что большевики будут сводить счеты со своими противниками и спустя четверть века после окончания Гражданской войны.

После капитуляции нацистской Германии генерал В.Г. Харжевский какое-то время жил в западной зоне оккупации. Но позднее он переехал в Северную Африку – в Марокко. Там он принял деятельное участие в организации отделений РОВСа и Общества галлиполийцев, став председателем последнего. Так, при его участии в ноябре 1952 г. в Марокко русская эмигрантская колония отметила День непримиримости в годовщину большевистского переворота.

Спустя несколько лет В.Г. Харжевский смог эмигрировать в США (с начала 1950-х гг. в США, дождавшись эмиграционных квот, эмигрировали из Старого Света многие члены белых армий, как участвовавших в годы Второй мировой войны в Русском освободительном движении, так и уклонившихся от участия в нем). Поселился он в Нью-Йорке. В самом Нью-Йорке, в штате Нью-Йорк и в соседнем штате Нью-Джерси еще в начале 1950-х гг. обосновалось немало русских военных, включая галлиполийцев и ветеранов Дроздовских частей.

В 50-х гг. генерал В.Г. Харжевский вместе с полковником А.М. Лавровым и капитаном А.К. Павловым выпускал ежемесячный журнал Общества галлиполийцев в США «Перекличка». Была налажена связь с руководством РОВСа в Европе, с отделами РОВСа и галлиполийцами в различных странах мира. Журнал и должен был заменить недостающее звено в цепи, связывавшей ветеранов Белой борьбы, ибо прежние издания галлиполийцев («Галлиполиец», выходивший во Франции, и «Галлиполийский вестник», выходивший в Болгарии), закрытые в годы Второй мировой войны, не возобновлялись. Со своим однополчанином А.К. Павловым Харжевский был знаком хорошо: они вместе работали в пражском Галлиполийском землячестве в 20 - 30-е гг. А.М. Лавров возглавлял Галлиполийское землячество в Братиславе и, как говорили русские люди, знавшие его, в первые послевоенные годы он активно помогал бывшим советским гражданам, которые пытались избежать насильственной выдачи советской стороне.

К сожалению, на рубеже 1950 - 1960-х гг. между издателями «Переклички» произошло недоразумение, и в итоге капитан Павлов основал свой журнал, который стал называться «Наша перекличка», а подполковник Лавров основал журнал «Единая Россия». Однако обоим изданиям была суждена недолгая жизнь: после выхода одного или двух номеров перестало выходить издание подполковника Лаврова, а в 1963 г. со смертью капитана Павлова закрылся и журнал «Наша перекличка». Возможно, что генерал Харжевский и пытался наладить выпуск какого-либо нового издания галлиполийцев в США, но оно так и не появилось.

В 1967 г., в связи с кончиной начальника РОВСа генерал-майора А.А. фон Лампе, генерал В.Г. Харжевский вступил в должность начальника РОВСа, одновременно оставаясь председателем Общества галлиполийцев. В это время политический строй СССР казался незыблемым. Демократические правительства Западной Европы и США строили отношения с наследниками кровавого большевистского режима как с равноправными и легитимными партнерами. Во Вьетнаме войска США увязали все глубже и глубже в трясине локальной войны. В Латинской Америке то там, то здесь заявляло о себе левое партизанское движение прокубинской и просоветской ориентации. В этих условиях перед руководством РОВСа вставали иные задачи, нежели до 1945 г., когда Российское зарубежье жило надеждами на новый «Кубанский поход». Теперь нужно было направить усилия на сохранение памяти о Белом движении в надежде на то, что ее удастся в будущем донести до русских людей. Именно поэтому в 70-х гг. столь актуальной задачей стало написание истории Дроздовской дивизии. К тому времени уже были изданы книги о своих прославленных частях корниловцами и марковцами. Теперь очередь была за дроздовцами.

Еще в 1937 г. в Белграде вышла книга воспоминаний генерал-майора А.В. Туркула «Дроздовцы в огне», в подзаголовке которой стояло: картины гражданской войны 1918 - 1920 гг. в обработке Ивана Лукаша. По свидетельствам детей русских эмигрантов «первой волны», чьи отрочество или юность пришлись на вторую половину 1930-х гг., «Дроздовцы в огне» были их настольной книгой. Уже после Второй мировой войны вышли в свет сборник воспоминаний дроздовцев–артиллеристов «Седьмая Гаубичная, 1918 - 1921» и мемуары бывшего начальника Дроздовской дивизии генерала В.К. Витковского «В борьбе за Россию». Однако дроздовцами, по сравнению с их коллегами – ветеранами именных полков Добровольческой армии, было сделано мало.

Нельзя сказать, что такой работы не велось вовсе. Сам Харжевский, еще живя в Праге, вел активную переписку со своими однополчанами, жившими не только в Чехословакии, но и во Франции и в Болгарии. Помимо сбора материалов по истории Дроздовской дивизии, Владимир Григорьевич собирал материалы по истории своего полка, в котором служил в войну 1914 - 1917 гг. Однако весь свой архив он вынужден был оставить в 1945 г. Тем не менее что-то удалось восстановить по памяти, какие-то бумаги, по всей вероятности, он смог сберечь.

Наконец в 1973 - 1975 гг. в Мюнхене вышел двухтомник капитана В.М. Кравченко «Дроздовцы от Ясс до Галлиполи». И среди источников, указанных Кравченко, фигурируют неизданные «Заметки» генерала Харжевского.

1970-е гг. были годами медленного угасания русских эмигрантских воинских организаций: возраст и нездоровье давали о себе знать.

В 1979 г. по состоянию здоровья генерал В.Г. Харжевский был вынужден оставить пост начальника РОВСа. Его преемником стал капитан М.П. Осипов, проживавший во Франции.

Скончался В.Г. Харжевский в городе Лейквуде, штат Нью-Джерси, 4 июля 1981 г. Похоронили его на кладбище Ново-Дивеевского монастыря в Лейквуде. 29 декабря 1986 г. скончалась его вдова - Лидия Петровна Харжевская.

В 1980-х гг. в «Часовом» появилось сообщение о сооруженном на могиле генерала Харжевского памятнике. Само Ново-Дивеевское кладбище является ныне одним из наиболее значительных воинских некрополей Российского зарубежья.

В.Г. Чичерюкин-Мейнгардт

Источник: сайт "Антибольшевистская Россия"



http://www.antibr.ru/dictionary/ae_harzh_t.html
«Через гибель большевизма к спасению России. Вот наш единственный путь, и с него мы не свернем» - Генерал Дроздовский

Оффлайн White cross

  • Со - Модератор
  • Штабс-Капитан
  • **
  • Дата регистрации: РЯа 2011
  • Сообщений: 594
  • Спасибо: 173
  • Amora vinced omnia
19 (6) мая 2012 года в Аргентине, в городе Буэнос-Айресе скончалась Мария Михайловна Бауман (в девичестве Борель), внучка основателя Добровольческой Армии, генерала-от-инфантерии Михаила Васильевича Алексеева.

Её родители – штабс-ротмистр Л.-Гв. Уланского Его Величества полка Михаил Константинович Борель (1895-1978) и Вера Михайловна (1899-1992), младшая дочь генерала Алексеева – были знакомы ещё по Добровольческой Армии, а поженились уже в эмиграции, в 1921 году.

Семья Борелей жила в Белграде, столице Югославии, где 16 ноября 1927 году и появилась на свет маленькая Маша. «В каждой русской семье, – шутила Мария Михайловна, – обязательно должна быть своя Маша!..»

Во время Второй Мировой войны, когда к Югославии стали приближаться красные, семья Борелей, вместе с многочисленными родственниками, была вынуждена уехать в Германию – другого пути для эвакуации не было, а оставаться в Белграде родным генерала М.В. Алексеева было небезопасно…


Сначала Мария Михайловна вместе с родителями оказалась в Берлине, затем – в Познани, в западной части Польши. Но и оттуда вскоре пришлось отступать через Германию, ближе к швейцарской границе, где семью и застал конец войны.

До 1947 года Мария Михайловна, её родители и родственники находились во французской оккупационной зоне, затем переехали под Мюнхен, в организованный американцами лагерь для перемещённых лиц. Только в феврале 1949 года открылась возможность уехать оттуда в далёкую Аргентину, куда всё многочисленное семейство и прибыло 1 марта того же года.

Жизнь в Аргентине поначалу была очень трудной: первые дни жили в иммиграционном доме, затем семью приютил русский офицер, имевший небольшой собственный домик. Лишь впоследствии, когда отцу, старшему брату и самой Марии Михайловне удалось найти в новой для них стране работу, жизнь вошла в нормальную колею.

В Аргентине Мария Михайловна работала в одной немецкой фирме. Вышла замуж за Александра Владимировича Бореля, сына русского белоэмигранта. Муж, Александр Владимирович, был медиком, работал в лаборатории. У Александра Владимировича и Марии Михайловны родились две дочери – Вера и Елизавета…

Ко всем этим фактам биографии необходимо добавить, что всю свою жизнь, до самой смерти, Мария Михайловна душой болела за Русское Дело и вела активную общественную работу.

Автору этих строк довелось познакомиться с Марией Михайловной Бауман ещё в середине девяностых годов прошлого века. Это личное знакомство оставило тогда глубокий след, вылилось в обширную переписку, тесное сотрудничество и ту дружбу, которая, вне зависимости от возраста, возникает между очень близкими по духу и идейным взглядам людьми…

Тогда, в середине 1990-х годов, общая атмосфера в Русском Зарубежье стала сильно меняться. Увы, не в лучшую сторону. Из жизни уходили последние Белые Воины, а большинство их потомков – «уходило в быт»; членство в Белых организациях, продолжавших идейную борьбу с коммунизмом и его наследием, сделалось в эмигрантской среде, мягко говоря, уж очень «не модным»… О продолжении Белой борьбы стали говорить как о деле «не актуальном»… Начинались игры в согласие и примирение с наследниками большевицкого режима, зародилось движение «красных кадет» – новое сменовеховство, а через несколько лет – и подготовка к предательскому «объединению» Русской Православной Церкви Заграницей с Московской Патриархией…

В этих условиях начавшегося духовного, физического и идейно-политического умирания Русской эмиграции очень немногие отваживались отстаивать те традиции и принципы, на которых более 70 лет стояла Русская Белая военная эмиграция.

Но Мария Михайловна всегда гордилась тем, что её дед стоял у истоков Белой борьбы, подчёркивала, что отец был участником Белого движения, состоял членом Русского Обще-Воинского Союза. По мере возможности и сама она принимала участие в делах РОВСа.

Внучка основателя Добровольческой Армии всем сердцем поддержала осуществлённое Председателем РОВСа поручиком В.В. Гранитовым перенесение Белой работы на Родную Землю и активно содействовала этому процессу, пересылая единомышленникам в Россию столь редкие в 1990-е годы книги по истории и идеологии Белого движения, уникальные материалы о Русской эмиграции.

«Глубоко мною уважаемый мой дед, – писала Мария Михайловна в одном из своих писем к членам РОВСа в России, – светлой памяти генерал Михаил Васильевич Алексеев, в 1917 году говорил и писал в своих письмах супруге: «Надо зажечь светоч, чтобы была хоть одна светлая точка в охватившей Россию тьме» и также – «Надо не бояться дерзать!»

Я счастлива сознавать, что зажженный светоч генералом М.В. Алексеевым, великим русским патриотом, горящим пламенной любовью к России, не угас, а, благодаря… продолжателям его дела, как вы… – разгорается и набирает силу. Моля Господа о возрождении дорогой нашей Родины и следуя примеру моего деда, я дерзаю сказать: «Россия, восстань из окутавшей тебя тьмы! Пусть заветы Господни – вера в Бога, чувство чести, долга и искания правды – снова станут твоими путеводителями! И, если пойдёшь ты по этому пути, то, как предсказано великими русскими святыми, засияешь ты всему миру ярким светом в непоколебимой силе и славе!»

Всем вам, дорогие и глубокоуважаемые соотечественники, от души желаю сил, здоровья, энергии и бодрости духа донести с помощью Божией знамя Белой России до победного конца…»

Поддерживая контакты с членами РОВСа в России и по мере возможности помогая им, Мария Михайловна в то же время неодобрительно относилась к идее передачи реликвий и архивных материалов эмиграции в музеи и архивы Российской Федерации. Внучка основателя Добровольческой Армии считала такую передачу преждевременной, не соответствующей политической ситуации на Родине (отметим здесь, что архив генерала Алексеева был вывезен в РФ вопреки её желанию и мнению).

Её принципиальная непримиримая позиция по отношению к наследникам коммунистического режима очень часто входила в острое противоречие с хотениями окружавшей её «примирявшейся и соглашавшейся» эмигрантской массы. Она – маленькая, хрупкая женщина – твёрдостью своей позиции как бы подавала пример равнодушным, отступившим и приспосабливавшимся. А ведь среди этих равнодушных, отступивших и приспосабливавшихся было немало мужчин, когда-то носивших погоны – кадетские или даже офицерские!..

Надо ли удивляться, что в критический для всей Православной Церкви момент так называемого «объединения», Мария Михайловна оказалась среди верных чад РПЦЗ, не поддержавших кремлёвско-лубянскую политическую афёру?..

Близко к сердцу принимала Мария Михайловна и трагедию своей второй Родины – Сербии. В одном из своих писем, в мае 1999 года, она писала:

«Сербскую трагедию, трагедию славянского православного народа переживаем всем мы, русские, особенно же родившиеся в Сербии, невероятно, болезненно. Дико возмущает бесконечная ложь и дезинформация западных стран. Ведь территория Косова с VII века принадлежит Сербии. Там множество стариннейших православных монастырей и церквей, как и исторических сербских памятников – албанского же ни одного! Сатанистами совершается не только геноцид, а ритуальное уничтожение. Причины лежат много, много глубже, чем защита албанцев…

Иногда приходит ещё и такая мысль в голову: под видом защиты «беззащитных» не затевается ли 3-я Мировая!? Теми же силами, которые рушат все устои во всём мире!»

Мария Михайловна была настоящей внучкой Верховного руководителя Добровольческой Армии и свято чтила память своего деда, ревностно оберегая её от нападок со стороны врагов и недоброжелателей.

Благодаря её кипучей энергии в 2000 году в России была издана объёмная, снабжённая большим количеством документов, книга Веры Михайловны Алексеевой-Борель «Сорок лет в рядах Русской Императорской Армии: генерал М.В. Алексеев» – уникальный труд, посвящённый жизни генерала Алексеева, истории Русской Императорской Армии и Белого движения.

Смерть Марии Михайловны Бауман – большая потеря для русской эмиграции в Буэнос-Айресе, для всех её родных и друзей в Аргентине и России.

От лица Русского Обще-Воинского Союза и от себя лично выражаю искренние соболезнования дочерям Марии Михайловны, Вере Александровне и Елизавете Александровне, её внукам и внучкам – Софии, Александре, Николаю, Марине, Александру, брату Михаилу, всем родным, близким и друзьям почившей.

Вечная память!

И.Б. Иванов, Председатель РОВСа



http://pereklichka.livejournal.com/163194.html
«Через гибель большевизма к спасению России. Вот наш единственный путь, и с него мы не свернем» - Генерал Дроздовский

Оффлайн Игорь Устинов

  • Полковник генштаба
  • Штабс-Капитан
  • ****
  • Дата регистрации: ШоЭ 2011
  • Сообщений: 556
  • Спасибо: 200
фон Ирман (Ирманов) Владимир Александрович
* 18.10.1852    + 27.09.1931 н.ст.



  Православный. Из дворян Киевской губ., сын полковника. Образование получил в Московской военной гимназии. В службу вступил 26.08.1868. Окончил 3-е военное Александровское училище (1870). Выпущен Подпоручиком (ст. 21.07.1870) в 134-й пех. Феодосийский полк. Поручик (ст. 07.10.1872). Переведен в артиллерию чином Подпоручика (ст. 07.10.1872). Поручик (ст. 29.12.1873). Штабс-Капитан (ст. 09.12.1876). Участник русско-турецкой войны 1877-78. Капитан (ст. 18.12.1878). Командир 2-й батареи 1-го Мортирного арт. полка (11.06.1892-07.04.1893). Подполковник (ст. 07.02.1893). Командир 6-й батареи 18-й арт. бригады (07.04.1893-13.10.1898). Командир 2-й батареи 21-й арт. бригады (13.10.1898-25.02.1900). Командир 1-го дивизиона 2-й гренад. арт. бригады (25.02.1900-06.07.1901). Участник Китайского похода 1900-01. Полковник (пр. 1900; ст. 25.02.1900; за отличие). Командир отд. Забайкальского арт. дивизиона (06.07.1901-18.02.1904). Участник русско-японской войны 1904-05. Командир 4-й Вост-Сибирской стр. арт. бригады (18.02.1904-07.03.1906). Ген-майор (пр. 22.10.1904; ст. 13.07.1904; за боевые отличия) с утверждением в должности. Герой обороны Порт-Артура. Награжден орденами Св. Георгия 4-й ст. (ВП 30.09.1904), 3-й ст. (ВП 04.01.1905), Св. Владимира 3-й ст. с мечами (24.10.1904). После падения крепости - в плену. Пытался бежать из лагеря в Нагасаки. Комендант Владивостокской крепости и командир 4-го Сибирского арм. корпуса (07.03.1906-11.05.1912; утв. 13.07.1908). Ген-лейтенант (пр. 1908; ст. 13.07.1908; за отличие). Командир 3-го Кавказского арм. корпуса (с 11.05.1912). Участник мировой войны. Награжден Георгиевским оружием украшенным бриллиантами (ВП 04.11.1914). Генерал от артиллерии (доп. пр. 06.12.1914; ст. 06.12.1914; за отличие). В 1916 сменил фамилию на "Ирманов". 08.06.1917 зачислен в резерв чинов при штабе Кавказского ВО. После Октябрьской революции уехал на Юг России и присоединился к Белому движению. Переименован по Кубанскому казачьему войску в чин Генерала от кавалерии (23.10.1919). Командовал 1-й бригадой 1-й Кавказской каз. дивизии в корпусе ген. А.Г. Шкуро. Врид командира 3-го Кубанского конного корпуса (07.1919). С 01.02.1920 в резерве чинов при штабе главнокомандующего ВСЮР. После поражения белых армий эмигрировал в Югославию. Член Общества кавалеров Ордена Св.Георгия, председатель отдела монархистов-легитимистов в Нови Саде. Начальник Новисадского района Корпуса Императорской армии и флота. Умер в г. Нови Сад. Похоронен там же 29.09.1931.

Награды: Золотое оружие (ВП 21.12.1901); ордена Св. Анны 2-й ст. с мечами (1903); Св. Георгия 4-й ст. (1904); Св. Владимира 3-й ст. с мечами (1904); Св. Георгия 3-й ст. (1905); Св. Станислава 1-й ст. с мечами (1905); Св. Анны 1-й ст. (06.12.1911); Св. Владимира 2-й ст. (06.12.1913); Георгиевское оружие украшенное бриллиантами (ВП 04.11.1914); мечи к ордену Св. Владимира 2-й ст. (ВП 06.12.1914); Белого Орла с мечами (18.03.1915); Св. Александра Невского с мечами (29.04.1915, бриллиантовые знаки – 1915)
=======
Монархист-легитимист Ирман Владимир Александрович

"Я уверен, что нет такого врага, который мог бы сломить нашу твердыню Владивосток - оплот России на Дальнем Востоке". Герой обороны Порт-Артура, комендант Владивостокской крепости генерал-лейтенант В.А. Ирман. Приказ по Владивостокской крепости и 4~му Сибирскому армейскому корпусу 24 июля 1912 г. № 271.



Владимир Александрович Ирман, участник войны с Турцией и герой Порт-Артура, родился в 1852 году, воспитывался в Москве в военной гимназии и Александровском училище. Будучи начальником западного фронта сухопутной обороны Порт-Артура, ген. Ирман под убийственным орудийным и ружейным огнем, верхом на коне, во главе войск бросился в контратаку на занятую японцами нашу траншею. В 30 шагах от японцев под ним была убита лошадь. Контратака удалась. Наступление японцев было надолго задержано. 7-го окт., обходя позиции и открыто идя вдоль окопа, ген. Ирман был ранен пулей в ногу навылет, но остался в строю до конца. 16-го окт. на военном совете ген. Ирман самым решительным образом высказался за дальнейшую оборону крепости, не допуская и мысли о сдаче: «Надо обороняться до последнего человека, до последнего дома в городе». Когда стало известно о сдаче П.-А., ген. Ирман просил у ген. Стесселя разрешения пробраться в маньчжурскую армию, но получил отказ. Тогда, чтобы разделить участь нижних чинов, ген. Ирман пошел в плен. В Нагасаках ген. Ирман сделал попытку бежать, но был задержан. Только как известный японцам своей выдающейся храбростью, ген. Ирман не был предан суду за побег.

После окончания русско-японской войны в 1906 году стал комендантом Владивостокской крепости. Для Российской империи подобное назначение на должность, приравненную к командиру отдельного корпуса, человека без академического образования, недолгое время в чине полковника командовавшего артиллерийской бригадой было событием экстраординарным, поэтому до 1908 года и производства в генерал-лейтенанты Ирман лишь исполнял должность. По свидетельству самого Ирмана, крепость находилась в тяжёлом положении после увеличения постоянного гарнизона. Войска часто размещались в землянках и бараках, жилищное положение офицеров часто не отличалось от положения нижних чинов.

В подчинении у Ирмана оказались многие из его соратников по обороне Порт-Артура: генерал-лейтенант В. Ф. Белый, генерал-майор И. А. Тохателов, полковник Р. Ф. Зейц, генерал-лейтенант Н. А. Третьяков и другие. Боевая подготовка гарнизона проводилась с учётом опыта прошедшей войны. Велось активное строительство новых укреплений, казарм, дорог, полигонов. По предложению Ирмана полуостров Испания на побережье был переименован в полуостров генерал-лейтенанта Кондратенко.

16 октября 1907 года во Владивостокском крепостном минном батальоне началось восстание, вызванное крайним изнеможением инженерных войск гарнизона. Сапёры и минёры жили в неотапливаемых помещениях, ходили в изношенном обмундировании, недоедали. Владимир Ирман узнав о готовящемся выступлении заблаговременно выслал стрелковые части, которыми восстание было быстро подавлено. После выступления на миноносцах Сибирской флотилии поднял по тревоге и выслал на побережье полевую артиллерию и привёл в готовность крепостную, однако флотское командование подавило выступление своими силами. После подавления восстаний Ирман реорганизовал инженерную службу в крепости, добился отставки начальника инженеров крепости. Владивостокская организация РСДРП выпустила листовку:

…Жизнь и свобода граждан Владивостока крепко зажата в руках ирманов, руках, забрызганных кровью павших борцов…

В 1910 году Ирман стал командиром 4-го Сибирского армейского корпуса, в который вошли стрелковые части Владивостокского гарнизона. Тогда же в крепости развернулось строительство новых долговременных оборонительных сооружений, строившихся с учётом новейших достижений фортификации. Возглавлял специальную комиссию по усилению Владивостокской крепости сам комендант. По завершении строительства Ирман писал:

Боевая готовность крепости за это время, благодаря дружной по долгу присяги, работе всех чинов гарнизона крепости возросла на столько, что я уверен, что нет такого врага, который мог бы сломить нашу твердыню Владивосток — оплот России на Дальнем Востоке, особенно когда ее будут защищать такие доблестные боевые войска, какие составляют ее гарнизон (ГАПК, научно-справочная библиотека. Приказы по Владивостокской крепости и 4-му Сибирскому армейскому корпусу. Приказ № 271 от 24 июля 1912 г.).

Сменил немецкую фамилию на русскую Ирманов.

После Октябрьской революции Владимир Ирманов находившийся на Кавказе присоединился к Белому движению.

В 1918 году в возрасте 66 лет Ирманов вступает в ряды Добровольческой армии, где командовал 1-й бригадой 1-й Кавказской казачьей дивизии в составе корпуса генерала А. Г. Шкуро. Приказом Главнокомандующего Вооружёнными Силами Юга России А. И. Деникина Ирманов был переименован из генералов от артиллерии в генералы от кавалерии и зачислен в Кубанское казачье войско.

Владимир Ирманов во время отсутствия А. Г. Шкуро исполнял обязанности командира 3-го Кубанского конного корпуса, он руководил им в разгар решающих боёв в ходе наступления на Москву. Он участвовал в сражении 19 октября 1919 года, когда на небольшом участке фронта столкнулось 15 тысяч кавалеристов. Однако будённовские войска опрокинули фланг корпуса и Ирманов временно потерял управление войсками и потерпел поражение.

Вместе с корпусом он отступал от Воронежа до Новороссийска и Крыма. С 1 февраля 1920 года был переведён в резерв при штабе командующего. В ноябре 1920 года покинул Россию.

Очевидцы впоследствии с возмущением писали, что молодые генералы белой армии, многим из которых не было и тридцати лет занимали отдельные каюты, «…а наряду с этим, генерал Ирманов, гордость военной истории, скромно прижавшись в углу палубы под буркой со своей семьей, под открытым небом ежился от 12 градусного мороза бок-о-бок с нами, страждущим офицерством…»

Вместе с казаками Владимир Ирманов перенёс «галлиполийское сидение» и вместе с ними же перебрался в Югославию, в Нови-Сад, где поселился как частное лицо.

В эмиграции несмотря на преклонный возраст Владимир Ирманов не оставался в стороне от политики: он возглавил Новосадский отдел Союза монархистов-легитимистов, руководил изданием газеты «Вера и Верность». В 1924 году по повелению Кирилла Владимировича возглавил и Корпус офицеров Императорских российских армии и флота.

Умер 27 сентября 1931 года от апоплексического удара, был похоронен на русском участке местного кладбища. Семья Ирманова покинула Нови-Сад в 1944 году перед вступлением в город частей Красной армии. Могила Владимира Александровича Ирманова не сохранилась.
"Демократия – это власть подонков" Альфред НОБЕЛЬ