Белая гвардия > Личности
Белоэмиграция в биографиях
Игорь Устинов:
Генерал-майор ХАРЖЕВСКИЙ В.Г.
[attachment=1]
4-го июня 1981 года после тяжелой продолжительной болезни умер бывший Начальник
РОВС-а генерал-майор Владимир Григорьевич Харжевский.
Ген. Харжевский родился в 1892 году. В 1914 году будучи студентом Горного
Института Императрицы Екатерины Второй, поступил в Императорскую Армию. Он
участвовал во многих боях и дослужился до чина штабс-капитана.
Революция застала В. Г. Харжевского на Румынском фронте. В 1918 году в январе,
мятежное время заставило полковника Дроздовского формировать отряд, куда и
поступил В. Харжевский.
26 февраля 1918 года отряд полковника Дроздовского двинулся в Легендарный поход
Яссы-Дон. Отряд пошел в гостеприимный, Тихий Дон, на свет ярких звезд Каледина,
Корнилова...
Памятен день 25-го апреля - День Пасхи. За город Новочеркасск шел большой бой и...
вдруг на помощь казакам пришли батареи отряда Дроздовского и открыли меткий
огонь во фланг залегшей пехоты и конницы красных... Одно время было заколебалась
наша сторона, но тут подошел и Дроздовский броневик <Верный>> Красные были
ошеломлены, дрогнули и обратились в бегство ... Новочеркасск был спасен...
Отряд Дроздовского влился в Добровольческую Армию, Вл. Гр. Харжевский был боевым
офицером и за боевые успехи дослужился до чина Ген. Майора и был последним
Начальником Дроздовской Дивизии.
В 1920 году Белые Воины с Главнокомандующим генералом Врангелем эвакуировались в
Галлиполи и на Лемнос. Генерал Харжевский попал в Галлиполи и после переехал в
Болгарию.
Но жажда к учению не давала покоя и он пешком пошел в Чехию, успешно перейдя ее
границу. В Чехии В. Г. Харжевский поступил в Горный Институт, кончил его и
получил диплом Горного Инженера.
В 1949 году генерал поехал в Марокко, где служил бухгалтером в фирме Рено. В
1956 году Владимир Григорьевич приехал в Америку - Нью Йорк и поступил в
строительную компанию проэктировщиком. В 1964 году он вышел на пенсию и
поселился в Лейк-вуде, Нью Джерси.
После смерти Начальника РОВС-а Генерала Лампе, Вл. Гр. Харжевский возглавил РОВС
и в 1980 году по болезни передал управление назначив Начальником РОВС-а капитана
М. Осипова. Генерал Харжевский был также Председателем Общества Галлиполийцев.
Спокойный, тихий, малоразговорчивый Владимир Григорьевич был любим и уважаем
всеми с кем он делил все невзгоды 1-ой Мировой и Гражданской войн и периода
скитаний, скитаний Белого Воина. Он был прекрасным Офицером Императорской Армии,
ценившим жизнь каждого воина.
Тяжело переживает эту потерю супруга Лидия Петровна и с ней вместе все Белые
воины, особенно Дроздовцы.
Все мы выражаем глубокое сочувствие вдове умершего, а Офицеру Императорской
Армии Генерал-майору Владимиру Григорьевичу Харжевскому, да будет Вечная Память!
Профессор Н.В. Федоров
Председатель Тройственного Союза Казаков Дона, Кубани и Терека.
Атаман Донских Казаков в Зарубежья.
БЛАГОДАРНОСТЬ
Не имея возможности поблагодарить всех, кто выразил мне сочувствие в постигшем
меня большом горе, утраты моего супруга генерала В. Г. Харжевского, я прибегаю к
прессе.
Благодарю, сердечно, глубокоуважаемых и дорогих О. Валерия Лукьянова и О.
Митрофана Зноско за их торжественное и проникновенное отпевание и слово о
покойном генерале и также старосту Александра Невского Храма В. Ст. В. М.
Ажогина и прекрасный хор при богослужении ...
Благодарю всех Белых Воинов, которые пришли отдать последний долг своему
старшему воину и командиру, кадет присутствовавших при отпевании и вынесших на
плечах гроб с почившим генералом и отнесших его до могилы вечного упокоения.
Благодарю Галлиполийцев и Белых Казаков, сказавших свое теплое слово и
приславших мне свое сочувствие, милых дам за их ласковое внимание ко мне в эти
дни; Заведующую столовой в Ново-Дизеево за прекрасную сервировку на поминальном
обеде. Особая моя благодарность старшему Дроздовцу Н. Е. Новицкому за его
большую и прекрасную распорядительность во всем и сестре милосердия Дроздовской
Дивизии Т. И. Тамм, тяжелому инвалиду. Ее привезли в коляске, чтобы дать ей
возможность проститься с Ее Командиром.
С большим уважением ко всем! Л. Харжевская
Lakewood, N.J. June 28, 1981
[attachment=2]
На фото: Харжевский В.Г. - второй слева
[attachment=3]
Отпевание в церкви. США. 1981г.
ХАРЖЕВСКИЙ ВЛАДИМИР ГРИГОРЬЕВИЧ (1892 – 1981)
Владимир Григорьевич Харжевский родился 19 мая 1892 г. в семье личного почетного гражданина Литинского уезда Подольской губернии. По вероисповеданию был православным. Окончил Винницкое реальное училище с дополнительным курсом.
30 сентября 1911 г. Владимир Харжевский поступил на военную службу вольноопределяющимся. 17 октября был приведен к присяге, а 11 декабря произведен в ефрейторы. 18 февраля 1912 г. ефрейтор Харжевский был зачислен в учебную команду 47-го пехотного Украинского полка и 5 ноября произведен в младшие унтер-офицеры.
По тогдашним правилам унтер-офицеры из вольноопределяющихся могли пройти испытания на чин прапорщика армейской пехоты запаса (этот чин на действительной воинской службе в русской императорской армии был отменен в конце X?X в. и оставался только для офицеров запаса). Когда документы В.Г. Харжевского о производстве в прапорщики были получены и рассмотрены в Главном штабе, петербургское начальство запросило штаб 12-й пехотной дивизии, в которую входил 47-й полк, к какой национальности принадлежит унтер-офицер Харжевский и его однополчанин унтер-офицер Пенджула. Из штаба дивизии в Главный штаб пришел ответ: «Унтер-офицеры Харжевский и Пенджула принадлежат к русской национальности».
В итоге, выдержав соответствующие испытания в летнем лагере, Владимир Харжевский был произведен в чин прапорщика армейской пехоты запаса и 4 августа 1912 г. уволен в запас с зачислением по Литинскому уезду Подольской губернии. В документе, приложенном к его послужному списку, отмечалось, что он «может быть учителем новобранцев».
Поскольку в запас Харжевский ушел в августе, то поступать в какое-либо учебное заведение было уже поздно. Вероятнее всего в следующем, 1913 г., он поступил в престижный Екатерининский Горный институт в Петербурге (корпуса этого института и сегодня можно видеть на Васильевском острове, на набережной Невы).
Учебу прервала начавшаяся 1 августа 1914 г. мировая война. Студент Владимир Харжевский был призван на действительную воинскую службу в чине прапорщика армейской пехоты и направлен в один из второочередных пехотных полков, формировавшихся уже после начала военных действий. В составе этого полка прапорщик Харжевский принял участие в боях на Северо-Западном фронте. Позднее, в 1916 г., его полк среди других частей был переброшен на Юго-Западный фронт, где летом 1916 г. велись наиболее активные операции против австро-германских войск. Позднее полк был переброшен на новый фронт - Румынский.
С определенными оговорками В.Г. Харжевского можно было бы отнести к категории кадровых пехотных офицеров русской армии, которые почти полностью были выбиты за три года войны (осенью 1917 г. в пехотных полках оставалось по 1 - 2, в лучшем случае по 3 – 4, кадровых офицера из тех, с кем полк выступил на войну летом 1914 г.). За годы войны он был неоднократно ранен. О его храбрости свидетельствует производства в следующий чин и полный набор орденов, полагавшийся офицеру–фронтовику: он дослужился до чина капитана и был награжден орденами Св. Анны VI ст. с надписью «За храбрость», Св. Станислава III ст. с мечами и бантом, Св. Анны III ст. с мечами и бантом, Св. Станислава II ст. с мечами, Св. Владимира IV ст. с мечами и бантом.
На Румынском фронте и застал капитана В.Г. Харжевского Октябрьский переворот. Армия разлагалась на глазах, хотя на Румынском фронте части сохраняли свою дисциплину и боеспособность дольше, чем на других. В этих условиях офицер–фронтовик вступил в Отряд русских добровольцев Румынского фронта, который формировал в Яссах полковник М.Г. Дроздовский.
В рядах отряда капитан В.Г. Харжевский совершил поход на Дон. Затем в составе 3-й дивизии Добровольческой армии участвовал во 2-м Кубанском походе, обороне Донецкого каменноугольного бассейна. Весной 1919 г., уже произведенный в чин подполковника, как и другие дроздовцы–первопоходники, был награжден медалью за поход Яссы – Дон.
Во время наступления Добровольческой армии на Москву летом – осенью 1919 г. В.Г. Харжевский в чине полковника командовал стрелковым батальоном, а позднее 2-м Дроздовским стрелковым полком. В марте 1920 г. вместе с Дроздовской дивизией эвакуировался из Новороссийска в Крым, затем в составе Русской армии воевал в Северной Таврии, за боевые отличия был произведен в генерал–майоры.
В октябре 1920 г. генерал В.Г. Харжевский временно принял командование Дроздовской дивизией. В этих последних боях большие потери понес именно 2-й Дроздовский стрелковый полк, которым он прежде командовал. 27 октября был получен приказ генерала П.Н. Врангеля о сосредоточении ударной группы, в состав которой были включены 1-й и 2-й Дроздовские стрелковые полки и части генерала Ангуладзе. Начальник Дроздовской стрелковой дивизии генерал–майор А.В. Туркул из-за приступа возвратного тифа выбыл из строя, и дивизию возглавил В.Г. Харжевский; ему же было приказано возглавить и ударную группу. Утром 28 октября началось наступление ударной группы. Прорыв удался, было захвачено около тысячи пленных и два орудия, но красные подтянули резервы, и наступление стало захлебываться. Усилив нажим, красные вынудили дроздовцев отступить. Пришедшая на подмогу белая конница опоздала на два часа и лишь отчасти смогла повлиять на исход боя. Днем красным удалось овладеть Юшуньской и Чонгарской позициями, но усилия дроздовцев не были напрасными: благодаря их отчаянно храбрым атакам красных удалось задержать и дать возможность эвакуацию Севастополя провести организованно (в отличие от Новороссийска и Одессы).
Пришедшие в Севастополь дроздовские части погрузились на транспорт «Херсон», который 2 ноября 1920 г. взял курс на Константинополь. В числе других подразделений 1-го армейского корпуса генерала А.П. Кутепова дроздовцы высадились на полуострове Галлиполи, где разместились в палатках. В Галлиполи Дроздовская стрелковая дивизия была сведена в Дроздовский стрелковый полк; командиром его был назначен генерал А.В. Туркул, командиром 1-го стрелкового батальона - генерал В.Н. Чеснаков, 2-го стрелкового батальона – подполковник А.З. Елецкий, Офицерского батальона – генерал В.Г. Харжевский.
В 1921 г. вместе с другими частями Русской армии дроздовцы были перевезены в Болгарию и размещены в городах Свищеве, Севлиево, Орхание (ныне Ботевград).
В Болгарии В.Г. Харжевский прослужил до 1924 г., когда стало ясно, что весенний поход, планировавшийся первоначально на весну 1921 г., откладывается на неопределенный срок. Уже отбыли в Чехословакию первые сотни студентов–галлиполийцев. В Болгарии и Сербии русские военные уже перешли на самообеспечение.
1 сентября 1924 г. главком Русской армии генерал-лейтенант П.Н. Врангель издал свой приказ № 82 о преобразовании армии в Русский общевоинский союз. Именно этим днем датируется послужной список генерал-майора Харжевского. С декабря 1923 г. он был заместителем председателя Общества галлиполийцев в Болгарии, должность по службе – председатель суда чести офицеров гарнизона города Севлиева. В послужном списке была, помимо даты, указана болгарская столица – София - как место, где он был составлен и заверен подписями командира Дроздовского полка генерала Туркула и полковника Андреевского.
Из Софии В.Г. Харжевский в сентябре 1924 г. уехал в Прагу.
Ко времени его переезда в Праге и ее пригородах проживали несколько сотен чинов белых армий. Главным образом это были студенты–галлиполийцы. В Чехословакии существовали отделы и отделения русских эмигрантских воинских организаций, в первую очередь РОВС и Галлиполийское землячество. Первым председателем Галлиполийского землячества Праги был поручик Г.И. Ширяев. Он приехал из Галлиполи в 1922 г. и тогда же основал землячество. В 1923 г. Г.И. Ширяев был приглашен ассистентом на кафедру ботаники в Брно, в тамошний университет, и новым председателем землячества стал дроздовец капитан П.М. Трофимов. Приехав в Прагу, В.Г. Харжевский поступил в Горный институт. Учебу он совмещал с работой в русских воинских организациях: он возглавил галлиполийские организации в Чехословакии, которые к середине 1920-х гг. образовались в крупных городах по всей стране, включая Подкарпатскую Русь, которая считалась бедной и отсталой окраиной.
В Галлиполийском землячестве Праги заметную роль играли именно дроздовцы: заместителем председателя был капитан Г.А. Орлов – офицер 3-й Дроздовской артбатареи, в правление избирались капитаны А.К. Павлов и Г.В. Студенцов, поручик М.М. Ситников. В Галлиполийском землячестве также состоял седоусый ветеран четырех войн полковник А.К. Фридман, в прошлом заместитель командира 1-го Дроздовского стрелкового полка.
Помимо легальной работы – руководство галлиполийскими организациями - генерал В.Г. Харжевский вел еще и нелегальную работу по линии РОВС. Б.Н. Прянишников в своей книге «Незримая паутина» упоминает о том, что после трагической гибели генерала А.П. Кутепова из всего его наследия сохранялась небольшая группа в Чехословакии, подчинявшаяся генералу В.Г. Харжевскому. С некоторой уверенностью можно утверждать, что в состав этой группы входили капитан 1-го ранга Я.И. Подгорный, подполковник В.В. Альмендингер, капитан П.М. Трофимов и подпоручик Д.Ф. Пронин. (Именно Пронин, артиллерист-дроздовец, предупреждал дроздовца П.М. Трофимова накануне его вылазки в СССР о возможном предательстве со стороны одной из иностранных разведок. В конце 1929 г. капитан Трофимов нелегально перешел советскую границу, был схвачен чекистами и погиб. Спустя несколько недель погиб и генерал Кутепов.) Генерал Кутепов, лично знавший Харжевского, неоднократно в 20-х гг. посещал Чехословакию. В январе 1927 г. в сопровождении Харжевского он приезжал в Братиславу. Пробыв в словацкой столице два дня, Кутепов провел многочисленные встречи и беседы с офицерами, солдатами и казаками. Из Братиславы вернулся в Прагу, а оттуда в Париж. В марте 1929 г. он вновь посетил Прагу, где встречался с генералом Харжевским.
В 30-х гг., после похищения генерала Кутепова и в связи с изменившейся международной обстановкой, нелегальная работа группы генерала Харжевского была свернута. Одновременно активизировалась работа с подрастающим поколением русской эмиграции. Многие эмигранты, жившие в Чехословакии, отдавали своих детей в летние лагеря, которые организовывали галлиполийцы. Воспитательницами в детских садах работали русские дамы – галлиполийки (в частности, супруга полковника Фридмана Вера Александровна Фридман, урожденная Андреянова, и Наталия Геннадиевна – супруга инженера-поручика П.Ф. Умрихина, тоже дроздовца). Многие русские дети были крестниками и духовными чадами архимандрита Исаакия, в прошлом капитана Дроздовской дивизии И.В. Виноградова. Помимо пастырского служения, о. Исаакий работал с организацией «Витязи».
Тем временем сам генерал В.Г. Харжевский, в 1920-е гг. успешно закончивший Горный институт, работая горным инженером, имел возможность использовать свои служебные командировки для поддержания связей между галлиполийскими организациями в самой Чехословакии и в некоторых других европейских странах. В частности, бывая в Болгарии, он всегда находил время для встреч со своими боевыми товарищами, в первую очередь - с полковником В.П. Коньковым. (Вернувшийся в Россию из германского плена в 1919 г., полковник Коньков добровольно вступил в Вооруженные силы на юге России, из штаба Дроздовской дивизии его направили в Ворожбу, где стоял стрелковый батальон 1-го полка, которым командовал Харжевский, и где состоялось их знакомство. Позднее, уже в Крыму, полковник Коньков командовал батальоном в 1-м Дроздовском стрелковом полку.)
Так прошли для генерала В.Г. Харжевского 30-е гг. В то время он встречался и с приезжавшим в Прагу генералом Е.К. Миллером, сменившим генерала А.П. Кутепова на посту председателя РОВСа и также похищенным ОГПУ.
В 1939 г. Чехословакия была оккупирована нацистской Германией. Не желая сотрудничать с немцами, В.Г. Харжевский отошел от дел, тем более что оккупационные власти решили установить свой порядок в русских эмигрантских воинских организациях в Богемско-Моравском протекторате. Часть русских военных, живших в протекторате, признала главенство генерал-майора А.А. фон Лампе, проживавшего в Берлине (германские власти назначили его председателем Объединения русских воинских союзов).
Неизвестно, встречался или нет В.Г. Харжевский со своим старшим товарищем – генералом Туркулом, когда тот приезжал в Прагу в ноябре 1944 г. и принимал участие в работе съезда Комитета освобождения народов России. В отличие от Туркула, Харжевский уклонился от участия в Русском освободительном движении. Тем не менее весной 1945 г. при приближении советских войск генерал Харжевский, как и многие другие галлиполийцы и чины РОВСа, не сотрудничавшие с немцами и не принимавшие участия в Русском освободительном движении, покинул Прагу: он вполне резонно полагал, что большевики будут сводить счеты со своими противниками и спустя четверть века после окончания Гражданской войны.
После капитуляции нацистской Германии генерал В.Г. Харжевский какое-то время жил в западной зоне оккупации. Но позднее он переехал в Северную Африку – в Марокко. Там он принял деятельное участие в организации отделений РОВСа и Общества галлиполийцев, став председателем последнего. Так, при его участии в ноябре 1952 г. в Марокко русская эмигрантская колония отметила День непримиримости в годовщину большевистского переворота.
Спустя несколько лет В.Г. Харжевский смог эмигрировать в США (с начала 1950-х гг. в США, дождавшись эмиграционных квот, эмигрировали из Старого Света многие члены белых армий, как участвовавших в годы Второй мировой войны в Русском освободительном движении, так и уклонившихся от участия в нем). Поселился он в Нью-Йорке. В самом Нью-Йорке, в штате Нью-Йорк и в соседнем штате Нью-Джерси еще в начале 1950-х гг. обосновалось немало русских военных, включая галлиполийцев и ветеранов Дроздовских частей.
В 50-х гг. генерал В.Г. Харжевский вместе с полковником А.М. Лавровым и капитаном А.К. Павловым выпускал ежемесячный журнал Общества галлиполийцев в США «Перекличка». Была налажена связь с руководством РОВСа в Европе, с отделами РОВСа и галлиполийцами в различных странах мира. Журнал и должен был заменить недостающее звено в цепи, связывавшей ветеранов Белой борьбы, ибо прежние издания галлиполийцев («Галлиполиец», выходивший во Франции, и «Галлиполийский вестник», выходивший в Болгарии), закрытые в годы Второй мировой войны, не возобновлялись. Со своим однополчанином А.К. Павловым Харжевский был знаком хорошо: они вместе работали в пражском Галлиполийском землячестве в 20 - 30-е гг. А.М. Лавров возглавлял Галлиполийское землячество в Братиславе и, как говорили русские люди, знавшие его, в первые послевоенные годы он активно помогал бывшим советским гражданам, которые пытались избежать насильственной выдачи советской стороне.
К сожалению, на рубеже 1950 - 1960-х гг. между издателями «Переклички» произошло недоразумение, и в итоге капитан Павлов основал свой журнал, который стал называться «Наша перекличка», а подполковник Лавров основал журнал «Единая Россия». Однако обоим изданиям была суждена недолгая жизнь: после выхода одного или двух номеров перестало выходить издание подполковника Лаврова, а в 1963 г. со смертью капитана Павлова закрылся и журнал «Наша перекличка». Возможно, что генерал Харжевский и пытался наладить выпуск какого-либо нового издания галлиполийцев в США, но оно так и не появилось.
В 1967 г., в связи с кончиной начальника РОВСа генерал-майора А.А. фон Лампе, генерал В.Г. Харжевский вступил в должность начальника РОВСа, одновременно оставаясь председателем Общества галлиполийцев. В это время политический строй СССР казался незыблемым. Демократические правительства Западной Европы и США строили отношения с наследниками кровавого большевистского режима как с равноправными и легитимными партнерами. Во Вьетнаме войска США увязали все глубже и глубже в трясине локальной войны. В Латинской Америке то там, то здесь заявляло о себе левое партизанское движение прокубинской и просоветской ориентации. В этих условиях перед руководством РОВСа вставали иные задачи, нежели до 1945 г., когда Российское зарубежье жило надеждами на новый «Кубанский поход». Теперь нужно было направить усилия на сохранение памяти о Белом движении в надежде на то, что ее удастся в будущем донести до русских людей. Именно поэтому в 70-х гг. столь актуальной задачей стало написание истории Дроздовской дивизии. К тому времени уже были изданы книги о своих прославленных частях корниловцами и марковцами. Теперь очередь была за дроздовцами.
Еще в 1937 г. в Белграде вышла книга воспоминаний генерал-майора А.В. Туркула «Дроздовцы в огне», в подзаголовке которой стояло: картины гражданской войны 1918 - 1920 гг. в обработке Ивана Лукаша. По свидетельствам детей русских эмигрантов «первой волны», чьи отрочество или юность пришлись на вторую половину 1930-х гг., «Дроздовцы в огне» были их настольной книгой. Уже после Второй мировой войны вышли в свет сборник воспоминаний дроздовцев–артиллеристов «Седьмая Гаубичная, 1918 - 1921» и мемуары бывшего начальника Дроздовской дивизии генерала В.К. Витковского «В борьбе за Россию». Однако дроздовцами, по сравнению с их коллегами – ветеранами именных полков Добровольческой армии, было сделано мало.
Нельзя сказать, что такой работы не велось вовсе. Сам Харжевский, еще живя в Праге, вел активную переписку со своими однополчанами, жившими не только в Чехословакии, но и во Франции и в Болгарии. Помимо сбора материалов по истории Дроздовской дивизии, Владимир Григорьевич собирал материалы по истории своего полка, в котором служил в войну 1914 - 1917 гг. Однако весь свой архив он вынужден был оставить в 1945 г. Тем не менее что-то удалось восстановить по памяти, какие-то бумаги, по всей вероятности, он смог сберечь.
Наконец в 1973 - 1975 гг. в Мюнхене вышел двухтомник капитана В.М. Кравченко «Дроздовцы от Ясс до Галлиполи». И среди источников, указанных Кравченко, фигурируют неизданные «Заметки» генерала Харжевского.
1970-е гг. были годами медленного угасания русских эмигрантских воинских организаций: возраст и нездоровье давали о себе знать.
В 1979 г. по состоянию здоровья генерал В.Г. Харжевский был вынужден оставить пост начальника РОВСа. Его преемником стал капитан М.П. Осипов, проживавший во Франции.
Скончался В.Г. Харжевский в городе Лейквуде, штат Нью-Джерси, 4 июля 1981 г. Похоронили его на кладбище Ново-Дивеевского монастыря в Лейквуде. 29 декабря 1986 г. скончалась его вдова - Лидия Петровна Харжевская.
В 1980-х гг. в «Часовом» появилось сообщение о сооруженном на могиле генерала Харжевского памятнике. Само Ново-Дивеевское кладбище является ныне одним из наиболее значительных воинских некрополей Российского зарубежья.
Литература:
Кравченко Вл. Дроздовцы: от Ясс до Галлиполи. Т. 1. Мюнхен, 1973; Т. 2. Мюнхен, 1975.
[attachment=4]
Игорь Устинов:
Капитан-дроздовец ВИНОГРАДОВ И.В.
[attachment=1]
Родился в Петербурге 12 февраля 1895 года. 16 февраля был крещен и получил имя Иоанн. Отец был учителем в земской начальной школе. Мать тоже преподавала в школе.
В 1913 г. После окончания 1-го Реального училища в Санкт-Петербурге Иван Васильевич Виноградов блестяще сдал вступительные экзамены в Санкт-Петербургскую Духовную академию. При академии был храм, где в день праздника в честь иконы Казанской Божией Матери 22 октября 1914 года будущий архимандрит был посвящен в стихарь. Однако Ивану не суждено было скорое осуществление заветной мечты стать священником. Ему предстояло еще перенести жестокие испытания. В 1914 году началась Первая мировая война. Ивана Васильевича Виноградова мобилизовали в армию. 1 октября 1916 года Иван Виноградов был произведен в офицеры и направлен на Румынский фронт.
После октябрьской революции 1917 года началась гражданская война. Будущий архимандрит остался верным присяге Царю и Отечеству. Он вступил в ряды Добровольческой армии – в отряд полковника Дроздовского рядовым. Отряд этот в мае 1918 года влился в состав армии генерала Деникина. В мае Ивану Виноградову присвоили звание капитана. Он был дважды ранен в сражениях под Ростовом-на-Дону, лечился в госпитале. После разгрома армии Врангеля Ивану Виноградову пришлось покинуть Россию. Русская армия за границей оказалась в тяжелейших условиях, средств для существования не было, надежда вернуться на Родину угасала. Капитан Виноградов вступает в Галиполийское землячество, участвует в ряде конференций общины «Христианское движение». В 1926 г. Иван Виноградов был зачислен в Свято-Сергиевский Богословский институт. 20 февраля 1927 года, отмечая большие дарования студента Ивана Виноградова и идя навстречу его желанию, митрополит Евлогий постриг его в монашество с именем Исаакий – в честь преподобного Исаакия Далматского.
24 февраля, в день 1-го и 2-го Обретения главы святого Иоанна Предтечи в Александро-Невском храме Владыка Евлогий рукоположил молодого монаха Исаакия в иеродьякона..
18 июня 1928 года, в день празднования в честь Боголюбской иконы Божией Матери, митрополит Евлогий рукоположил иеродьякона Исаакия в иеромонаха.
После успешного окончания института иеромонаха Исаакия направили служить в Прагу помошником к епископу Сергию (Королеву).
2 февраля1933 года иеромонах Исаакий был возведен в сан игумена. Через три года, в 1936 году, 14 января, он становится архимандритом. В 1945 году в Праге начались аресты русских эмигрантов. Отец Исаакий был арестован 24 мая 1945 года отделом контрразведки «Смерш» и этапирова в тюрьму №4 города Львова. Военным Трибуналом Львовского военного округа 27-30 июля осужден на основании ст. ст. 58-2, 58-4 и 58-11 к 10 годам ИТЛ. Из Львова архимандрита Исаакия повезли в Карлаг (Карагандинский лагерь). Прибыв на станцию Карабас (Карагандинская ж/д), он попал при распределении в тюрьму в поселке Долинка, где с 23 сентября начал отбывать наказание. Изнурительный труд, невыносимые условия жизни сделали свое дело: отец Исаакий сильно заболел, и после переосвидетельствования тюремной врачебно-медицинской комиссией его госпитализировали (по определению Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 5.02.1946 ). Из лагеря отбыл 4 мая 1946. Все это время епископ Сергий непрестанно ходатайствовал об освобождении архимандрита Исаакия. Тяжелейшее состояние здоровья батюшки, а главное, святые молитвы Владыки и осиротевших духовных чад привели, наконец, к долгожданной свободе. Отца Исаакия освободили 3 мая 1946 года. Постоянным местом жительства ему определили город Актюбинск, где он должен был встать на учет в милиции. Затем архимандрит Исаакий с архиепископом Николаем (Могилевским). Владыка Николай взял архимандрита Исаакия в Алма-Ату, добился для него прописки, назначил настоятелем в Казанскую церковь. Затем отец Исаакий десять лет был настоятелем Никольского кафедрального собора.
[attachment=4]
В конце 1957 года в Казахстанскую епархию пришла телеграмма от Святейшего патриарха Алексия (Симанского), в которой он предписывал архимандриту Исаакию прибыть в Москву. 30 декабря 1957 года отец Исаакий покинул столицу Казахстана Алма-Ату. В Москве архимандрита Исаакия тепло принял Святейший Патриарх Алексий, который направил его в Троице-Сергиеву Лавру с намерение оставить там преподавателем. Более трех месяцев отец Исаакий был насельником Лавры, но в прописке бывшему белогвардейскому офицеру, жившему за границей 25 лет, было отказано. Вновь архимандрит Исаакий встречается со Святейшим Патриархом и на сей раз получает назначение в город Елец Липецкой области Воронежской епархии настоятелем и благочинным Вознесенского собора. Получив в Воронеже благословение Владыки митрополита Иосифа, архимандрит Исаакий прибыл в Елец 5 апреля 1958 года, и прослужил там 23 года - до самой кончины.
Святейший Патриарх Пимен удостоил архимандрита Исаакия права служить при открытых царских вратах. Ему были пожалованы два ордена святого равноапостольного великого князя Владимира – II и III степени. Скончался архимандрит Исаакий 12 января 1981 года. Ныне множество паломников стекается к его могиле. Все служат ему панихиды, просят архимандрита о помощи и получают душевное утешение, телесное исцеление. Примеров тому много.
*****
Могила архимандрита Исаакия в городе Ельце
Вся информация для этого раздела предоставлена историком Дарьей Ивановной Болотиной.
Город Елец - место последнего постоянного (23 года) служения и упокоения архимандрита Исаакия (в миру - капитана 2-го офицерского ген. Дроздовского полка И.В. Виноградова, автора стихов знаменитого "Дроздовского марша" - "Из Румынии походом..."). Кап. Иван Васильевич Виноградов - участник I-й Мир. войны на Румынском фронте, в Гражданскую войну в отряде Дроздовского практически с момента его основания - и до эвакуации Крыма в Дроздовских частях. Галлиполиец. В 1927 г. окончил прерванное войной богословское образование (до войны учился в СПб. Духовной Академии) в ин-те им. преп. Сергия Радонежского (Париж), пострижен в монашество Митрополитом Евлогием (Георгиевским) с именем Исаакий, рукоположен в иеродиакона, затем в иеромонаха и направлен в Прагу, служил в Соборе Свт. Николая на Старом Мясте и в храме Успения Б.М. на Ольшанском кладбище, законоучитель русских школ Праги и её окрестностей. Главный священник РОВС. В 1945 г. арестован советскими спецслужбами, осужден на 10 лет и отправлен в Карагандинский концлагерь. По ходатайству Святейшего Патриарха Алексия I (Симанского)
освобождён в 1946 г. (очевидно, лагерное начальство было уверено, что о. Исаакий скоро умрёт). 10 лет служил в Кахастане - сначала в Актюбинске, затем настоятель Алма-Атинского кафедрального собора. В 1958 г. отправлен настоятелем кафедры Вознесенского собора и благочинным в г. Елец. Скончался 14 января 1981 г. в возрасте 86 лет без одного месяца, похоронен на местном кладбище.
[attachment=2]
Крест на могиле отца Исаакия.
[attachment=3]
Памятник отцу Исаакию.
Как добраться до кладбища.
Кладбище расположено рядом с автотрассой Москва - Воронеж. Междугородным автобусом необходимо ехать до автостанции № 2 (от ж/д вокзала до неё необходимо сначала добраться ещё на городском автобусе № 1, который идёт через весь город, мимо местных музеев, храмов и др. достопримечательностей - можно приметить и потом осмотреть - и мимо Вознесенского Собора, в котором очень даже следует побывать. По размерам легко спорит с Казанским в Петербурге и ХХС в Москве! Много икон, выполненных по благословению о. Исаакия, главная святыня - две большие частицы мощей свтт. Митрофана Воронежского и Тихона Задонского в общем большом золотом ковчеге). У автостанции № 2 перейти по перекидному мосту трассу Москва-Воронеж, идти перпендикулярно ей (за спиной трасса остаётся) около 1 км до кладбищенских ворот (слева по ходу). На площади сразу за воротами свернуть направо - там есть указатель "к могилке о. Исаакия". Это недалеко от ворот, найти труда особого не составляет.
Игорь Устинов:
Архиепископ БЕЛЬГИЙСКИЙ и БРЮССЕЛЬСКИЙ ВАСИЛИЙ (В.А. Кривошеин)
[attachment=1][attachment=2]
НАВСЕГДА С РОССИЕЙ.
Несколько лет тому назад я была в Брюсселе и брала интервью у архиепископа Брюссельского и Бельгийского Симона (Ишунина). В его кабинете висят портреты предшественников, в разные годы возглавлявшие эту кафедру. Среди них и портрет Владыки Василия (Кривошеина). Судьба его, пастырское и литературное наследие настолько интересны, что сегодня в России многие обращаются к его опыту.
Мы представляем здесь редкую возможность познакомиться с воспоминаниями Владыки Василия (в миру Всеволод Кривошеин). Они написаны совсем молодым человеком, в те смутные и тревожные годы ему было около девятнадцати лет. Он родился в Петербурге 19 июня 1900 года в семье А.В. Кривошеина, Министра земледелия и землеустройства, в правительстве Государя императора Николая II. Февральская революция застала Всеволода студентом филологического факультета Петроградского университета. Эти события, очевидцем которых он стал, потрясли его. Трое из его старших братьев уже были в действующей армии. Переехав вскоре в Москву, Всеволод решает перебраться на юг, перейти фронт и вступить в ряды Добровольческой армии. " Все в советском строе стало мне к тому времени неприемлемым и отвратным, и вместе с тем я осознал, что для меня нет в нем места. Я не в силах был сидеть сложа руки", - пишет он. Интересен рассказ молодого Всеволода, что перед дорогой его тетушка надела на него нательный образок великомученицы Варвары. Тогда еще будущий монах по своей малоцерковности не знал, что Великомученица Варвара спасает от неожиданной и насильственной смерти, и тем не менее он молился ей всю дорогу как умел. С Божией помощью он уходил от, казалось, неминуемой смерти. Бог спасал его много раз от расстрелов, тюрьмы, ран и стихии. Поражение Деникина, Врангеля и Колчака привело к исходу Белой армии с юга России. Всеволод отступал вместе со всеми, из Новороссийска он прибыл в Каир, а потом в середине 1920 года в Константинополь. В начале 1921 года он оказывается в Париже со всеми оставшимися в живых членами своей семьи. Здесь он поступает в Сорбонну и одновременно принимает участие в съездах православной молодежи. В 1924 году он записывается студентом в только что основанный митрополитом Евлогием Свято- Сергиевский Богословский институт , а через несколько месяцев Всеволод едет с группой студентов на экскурсию на Афон. Это посещение настолько потрясает его, что он решает остаться здесь навсегда. На Святой Горе он проводит более двадцати лет и здесь же принимает постриг. Потом будет Оксфорд, Бельгия и опять Россия.
Удивительный путь прошел Архиепископ Василий (Кривошеин), от студентапатриота, с нательным образом великомученицы Варвары, до известнейшего архипастыря, доктора богословия, знаменитейшего патролога, написавшего фундаментальные труды об аскетическом и догматическом учении святителя Григория Паламы и преподобного Симеона Нового Богослова.
Первым его послушанием на Афоне была работа в мастерской отца Матфея по починке облачения, а следующим - за два года выучить греческий язык в совершенстве. Он выучил современный греческий и древнегреческий и владел ими в совершенстве, не хуже чем русским, французским и английским. Вскоре молодого монаха назначили монастырским секретарем-грамматиком, в обязанности, которого входила переписка с афонским Кинодом, Вселенской Патриархией и греческими правительственными учреждениями. Затем монах Василий стал членом монастырского Совета и его почти ежегодно посылали вторым чрезвычайным представителем русского Пантелеимонова монастыря на общеафонские собрания двадцати монастырей, где решались и обсуждались наиболее важные святогорские вопросы. С 1942 года он становиться постоянным представителем монастыря в Киноте (Афонском парламенте), а в 1944-45 годах и членом Эпистафии (Афонского административного округа). Надо сказать, что то были десятилетия, далеко не лучшие для Святой Горы. Если в 1925 году, когда Всеволод Кривошеин попал на Афон вместе с архимандритом Софроний (Сахаровым), братии в русском монастыре насчитывалось 550 человек, то в 1947 году было только 180. Одна из серьезных причин такого сокращения - это ограничительные меры греческих властей против приезда иностранцев на Афон, распространившиеся и на русских эмигрантов. Монах Василий как монастырский секретарь и представитель в Киноте многие годы боролся против таких ограничений. Понятно, что это вызвало недовольство у лиц, враждебных русскому монашеству на Афоне, а потому в сентябре 1947 года отец Василий вынужден был оставить Святую Гору. Прошло тридцать лет, и он опять ступил на эту благословенную землю, но уже как архипастырь Русской Православной Церкви.
По приезде в Оксфорд о. Василий был рукоположен в иеромонаха; а в 1959 году состоялась в Лондоне его хиротония и он был назначен епископом на бельгийскую кафедру Московской Патриархии.
Как- то в семидесятые годы, в Пюхтицком Успенском женском монастыре, игумен Серафим с Афона вспоминал с огромной теплотой о последнем приезде владыки Василия на Святую Гору: " Дел у меня в монастыре, как говорится, непочатый край. С утра до вечера хожу, хлопочу. И владыка Василий целыми днями за мной ходил и, очень часто просил поисповедовать его, а я даже удивлялся этому. Видно, святое место обострило духовное зрение человека, чувствовавшего приближение Вечности, и он старался очистить душу от всех нераскаянных грехов". Как тут не вспомнить слова покойного митрополита Нижегородского и Арзамасского Николая об огромном опыте духовного делания Архиепископа Василия (Кривошеина). Действительно, только представить какой непростой путь он прошел, сколько испытаний выпало на его долю, в какие тяжелые обстоятельства на грани физической смерти ставила его жизнь, а Бог был всегда рядом и спасал его!
Многие кто знали Владыку по жизни, особо подчеркивают, что он никого никогда не осуждал. Но и с несправедливостью смиряться не хотел - тут его голос звучал громко и отчетливо. Историки религиоведы знают, какую большую роль сыграли его выступления накануне Поместного Собора Русской Православной Церкви в 1971 году. Голос Бельгийского Архиепископа был одним из немногих, прозвучавших в пользу тайного голосования при избрании будущего Патриарха Пимена.
В продолжение воспоминаний о Гражданской войне, мы приводим несколько писем, послушника, инока, монаха Василия к своим близким. Счастье, что эти свидетельства его жизни на Афоне дошли до наших дней и были тоже спасены Богом. Для нас они говорят о многом, не только о трудностях монашеской жизни, но и об огромной любви и привязанности к людям. Но главное, что его жизненный путь освещала вера, которую он в своем научном труде "Преподобный Симеон Новый Богослов" назвал "жемчужиной несравненной ценности".
В одном из некрологов было написано, что кончина Владыки Василия на родной земле видится как явный знак Божьего благословения за длинную, трудную и многострадальную жизнь архипастыря и богослова в служении Русской Церкви и в свидетельстве правды Христовой. Отпевали Владыку в Преображенском соборе в Ленинграде, где когда-то его младенцем крестили. Похоронен он на Серафимовском кладбище, как он часто говорил " в городе на Неве", а теперь вновь как при его рождении Санкт- Петербурге. Н.И.Ставицкая (текст приводится в сокращении, газета "Православная Москва")
============================================================
Архиепископ Бельгийский и Брюссельский Василий (Кривошеин)
Эти воспоминания подписаны В.А.Кривошеин (Всеволод Александрович
Кривошеин), Владыка ставил сознательно свое мирское имя под теми
воспоминаниями, которые относились к разряду "мирских", или
"светско-гражданских". В тексте сохранены особенности авторской
орфографии и стиля.
"СПАСЕННЫЙ БОГОМ"
Предисловие
Писать о событиях полувековой давности - дело нелегкое. Как ни
ярко запечатлелись в сознании действительно потрясающие события и
переживания грозной эпохи революции и гражданской войны в России -
все, что я лично пережил, видел и слышал, - время многое вырвало из
памяти, особенно имена и даты. Да и сами переживания, чувства тех
времен невольно окрашиваются тем, что мне пришлось испытать
впоследствии в течение долгой жизни. Я это хорошо понимаю и, тем не
менее, пишу эти воспоминания, как ни далеко и, казалось бы, даже чуждо
описываемое в них прошлое, которое так различно со всей моей настоящей
жизнью, с ее духовными и интеллектуальными интересами. Пишу потому,
что не могу не писать. Хочется высказаться ведь прошлое все ж таки
живо, да и мне пришлось многое пережить, а поэтому есть, о чем
рассказать. Не в смысле, конечно, большой истории, - я был слишком
молод и слишком незначительно было мое тогдашнее положение, чтобы я
мог быть деятелем исторических событий. Но то, что я лично видел и
слышал и что испытал, - это я постараюсь рассказать, может быть не
достаточно объективно, но правдиво и до конца искренне, ничего не
замалчивая, даже если это не всем понравится. Я хочу рассказать о
феврале 1917 года в Петрограде, о начале революции и о кульминационном
моменте гражданской войны в России осенью 1919 года по обе стороны
фронта. Рассказать, как Бог неоднократно спасал меня от, казалось бы,
неминуемой смерти.
Единственное, что я счел возможным добавить к этим "Воспоминаниям"
- это ряд примечаний, преимущественно исторического характера. Они
уясняют обстановку описываемых мною событий и делают более понятным
мой рассказ.
Книгу В.А. Кривошеина "СПАСЕННЫЙ БОГОМ" в электронном виде можно найти в интернете, например, через поисковую систему www.nigma.ru.
[attachment=3]
АРХИЕПИСКОП БРЮССЕЛЬСКИЙ И БЕЛЬГИЙСКИЙ ВАСИЛИЙ (КРИВОШЕИН): БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК
Владыка Василий (в миру Всеволод Александрович Кривошеин) родился 30 июля 1900 г . в Санкт-Петербурге. Будучи сыном министра Александра Васильевича Кривошеина, он учился на факультетах своего родного города и в Москве .
Его сочувственное на первых порах отношение к февральской революции 1917 года приводит его в Белую Армию в 1919-м, но, отмороженные руки и нога заставляют его эвакуироваться во Францию в 1920-м. Там он завершает свое обучение на филологическом факультете Сорбонны, не переставая при этом участвовать в русском молодежном движении. Его жизнь, однако, резко меняется после паломничества в 1925 г . на Святую Гору Афон и он решает принять монашество.
Монашеские обеты были им даны с наречением имени Василий в русском Свято-Пантелеимоновом монастыре. Там он проникается афонским духом под руководством великих старцев той эпохи. Будучи полиглотом и эрудитом, он быстро переходит к административным послушаниям в своей общине: став секретарем, затем членом монастырского совета, он в 1942-45 гг. представляет его в «парламенте» и, в 1944-45 гг. в «правительстве» Святой Горы. Одновременно он посвящает себя изучению православного богословия, особенно патристике (в 1936 г . выходит в свет его исследование о св. Григории Паламе, которое становится «классическим» в этой области).
Тем не менее, после II Мировой Войны политический контекст греческой гражданской войны заставляет множество русских монахов оставить Афон. Тот же удел в 1947 г . постиг и о. Василия, после 22 лет, проведенных им на Святой Горе.
Приняв приглашение быть одним из редакторов «Словаря греческого патристического языка», издававшегося в Оксфордском Университете, о. Василий остается в этом городе, где его позднее рукопологают в сан иеромонаха (в юрисдикции Московского Патриархата) 22 мая 1951 г .
Российское православие в эмиграции представляло собой разделение на три независимых и противостоящих друг другу группы или «юрисдикции»: Зарубежный Синод, связанный с крайним традиционализмом, обусловленным политическим, культурным и духовным наследием прежнего режима; Архиепископия Западной Европы, политически нейтральная и весьма плодовитая в плане богословия, перешедшая в подчинение Константинопольского Патриархата; и Московский Патриархат, в ту эпоху в значительной степени находившийся под контролем советских властей. Именно с последним и связал свою судьбу отец Василий, желавший оставаться в общении с Матерью-Церковью и прямой связи с Россией и ее народом.
В Оксфорде иеромонах Василий продолжил свои исследования, публикуя статьи в британских, французских, немецких, итальянских или греческих научных журналах, участвуя в международных конгрессах по патрологии, византинистике и догматическому богословию. Важнейшим творением во время его пребывания в Великобритании стало критическое издание писаний преподобного Симеона Нового Богослова, византийского мистика XI века. Эта работа, на которую у него ушло несколько лет, была издана в 1963-65 гг. в знаменитом патристическом собрании «Sources Chretiennes». Блестяще увенчать ее ему удалось уже в 1980 г . изданием биографии преп. Симеона.
Возведенный в сан архимандрита в 1957 г ., владыка Василий был вскоре призван Церковью к епископскому служению. По избрании его епископом Волоколамским 26 мая 1958 г ., он посвящается в Лондоне 14 июня 1959 г . и назначается викарием патриаршего экзарха Западной Европы (с местопребыванием в Париже). В своей речи на интронизации, новопоставленный епископ произнес:
«Я счастлив принадлежать к Русской Православной Церкви, Московской Патриархии, Церкви исповедников веры Христовой, высоко держащей яркий светоч Святого Православия. […] Верю, что наше пребывание в Западной Европе не есть нечто случайное, но определено Промыслом Божиим, и что на всех нас возложена задача свидетельствовать пред народами Запада об истине православной веры, распространять ее в инославной среде, содействовать созданию и укреплению Западного Православия с конечной целью воссоединения всего христианского мира во Едину, Святую, Кафолическую и Апостольскую Церковь».
Отныне его постоянной заботой станет свидетельство о Вселенском Православии и русской культуре.
Епископу Василию, однако, не пришлось надолго задержаться в Париже. В 1960 г . уже предполагалось, что он займет место недавно скончавшегося бельгийского епархиального архиерея - митрополита Александра (Немоловского). По своем назначении в Брюссель 31 мая 1960 г ., владыка Василий прибыл в бельгийскую столицу 12 июля того же года. Немного спустя, он совершает поездку в Россию, где 21 июля 1960 г . его возводят в сан архиепископа.
Епархия Московского Патриархата в Бельгии произошла от старейшего в стране православного храма святителя Николая Чудотворца, основанного в Брюсселе в 1862 г . После прибытия в Бельгию первого православного епископа в 1929 г ., храм получил статус «кафедрального собора», а Брюссель стал «кафедральным» городом православного архиерея. Бельгийское государство утвердило сложившееся положение: королевский указ 1937 г . признал за епархией статус «общественно-полезного учреждения», а за ее главой титул «русского православного архиепископа Брюссельского и Бельгийского».
С назначением владыки Василия в Брюссель, бельгийская православная епископская кафедра приобрела значительный вес. Действительно, как писал «Вестник русского западноевропейского патриаршего экзархата»:
«Новый епископ занимает в русской иерархии особое положение. Известный благодаря своим знаниям патрологии, он столь же хорошо знаком с греческим Востоком. […] Его лично знают многие иерархи, включая Вселенского патриарха Афинагора и патриарха Александрийского Христофора. […] Русская Церковь приобрела, таким образом, нового епископа-богослова.
Именно так, с самого своего назначения, роль архиепископа Василия была ясно определена: «иерарх-богослов» представлял Московский Патриархат на четырех Всеправославных консультациях (на Родосе в 1961, 1963 и 1964 гг., в Шамбези в 1968 г.); он участвовал в богословском диалоге с англиканами и старокатоликами (в Вене, 1965 г .), в работе Всемирного Совета Церквей (на ассамблеях в Монреале в 1963-м, и в Упсале в 1968 г .), а также принимал участие в 25-летнем юбилее монашеской общины Тезэ (28-29 августа 1965 г .). Он являлся участником ежегодных богословских коллоквиумов католического Шеветоньского монастыря, а также «литургических недель» Свято-Сергиевского православного богословского института. Разумеется, владыка Василий участвовал и в различных архиерейских встречах Московской Патриархии в России. Во время одной из них, 14 октября 1964 г ., ему была торжественно присуждена степень доктора богословия Духовной Академии его родного города.
Будучи человеком высокой культуры, архиепископ Василий обладал при этом, по отзывам его современников, «исключительной верностью Православию». Оставаясь в то же время весьма открытым, он был «одним из тех редких людей, которые понимали, что служение Церкви должно осуществляться в любых исторических условиях, безо всякой подчиненности им или принятия всего как данности».
Именно он положил основание православным общинам Бельгии, использующим местные языки (французский и нидерландский). В то время как первые эмигранты стремились к сохранению языковой и культурной самобытности, новому поколению – детям, рожденным в смешанных семьях и обращенным в православие европейцам – местные языки стали необходимы для выражения веры. Поэтому 19 мая 1963 г . владыка Василий освятил первую часовню для франкоговорящих верующих в Брюсселе. Вслед за этим, в 1960-1970 гг., появились и другие «западные» общины, среди которых следует упомянуть небольшой монастырь для фламано-говорящих на бельгийском побережье.
Шестидесятые годы были также отмечены назначением викарного епископа Бельгийской архиепископии для Голландии. Тогда же было предложено расширить титул архиепископии за счет введения в него упоминания о Голландии, однако от этой идеи отказались, «дабы не нарушить закона об историческом старшинстве Бельгийской архиепископии». От этого область пастырского окормления владыки Василия над Голладнской епархией нисколько не умалилась, а его юрисдикция распространилась практически по всему «Бенилюксу».
Говоря о границах ответственности Брюссельской архиепископии, следует также упомянуть и о «межправославных» связях, главным образом с бельгийской греческой общиной (значительно возросшей в ходе экономической эмиграции 50-х гг.). Если поначалу греки посещали русские храмы, то вскоре ими были созданы собственные приходы, объединившиеся в епархию в 1969 г. При этом взаимоотношения между диаспорами продолжали оставаться братскими.
Важным моментом в межправославных отношениях в Бельгии, в котором участвовал владыка Василий, стал конгресс, проходивший 27, 28 и 29 октября 1972 г . в аббатстве Сан-Тронд де Маль (близ Брюгге). Более 150 человек, прибывших из Бельгии и окрестных стран, собрались на эту первую встречу православных. Второй подобный конгресс был организован в 1977 г . в Натойе. Архиепископ Василий участвовал также и в V-м Западноевропейском православном конгрессе, проходившем в Генте в 1983 г .
В архиепископии не забывали и об экуменических связях. Помимо богословских встреч они, в частности, конкретно выражались в период «Недели молитв о христианском единстве». Так, в 1970 г . владыкой Василием, совместно с его духовенством, была отслужена православная вечерня в Кукельбергской базилике (в Брюсселе). В том же году он принял участие в создании «Брюссельского межцерковного комитета» - межхристианского столичного органа, в который входили католики, протестанты, англикане и православные. Твердый в исповедании православной веры, но и открытый к христианскому Западу, русский архиепископ был также связан узами дружбы с католическими иерархами, в частности, с кардиналом Суененсом и апостолическими нунциями в Бельгии. В качестве официального представителя Русской Церкви он дважды участвовал во встречах с папой Иоанном-Павлом II (в Париже в 1980-м и в Мехелене в 1985 г .). Незадолго до этого последнего визита владыка Василий имел радость видеть Православную Церковь признанной бельгийским государством, как были признаны ранее католичество, протестантизм, англиканство, иудаизм и ислам.
В международном плане архиепископ также совершил ряд важных визитов: в 1977 г . владыка Василий (участвовавший в 1963 г . в венецианских празднествах, посвященных тысячелетию Горы Афон) смог вернуться на Святую Гору и вновь увидеть русский Свято-Пантелеимонов монастырь, который он оставил в 1947 г . Еще раз ему суждено было посетить Грецию в 1979 г ., куда он, как представитель Русской Церкви, прибыл на 1600-летие преставления святителя Василия Великого. Ранее, в 1966 г ., по приглашению Иерусалимского патриарха, он совершил паломничество на Святую Землю, где имел возможность служить литургию на Гробе Господнем в Гефсимании, освящать «воды» Иордана, посетить Иудейскую пустыню, Вифанию и Вифлеем. В то же время владыка с радостью посещал и Россию: вслед за своей первой поездкой в 1956 г ., он был там еще около двадцати раз. На родине он участвовал в богослужениях, посещал храмы и монастыри, памятники истории и древнерусского искусства. Он ценил контакты с верующими соотечественниками, для которых он был связующим звеном между ушедшей и настоящей Россией, между русскими, Россией и эмиграцией. Его происхождение, равно как и его выступления в защиту свободы, обеспечили ему определенную популярность и среди русских диссидентов, для которых он являлся «примером». Его влияние было, быть может, даже большим на родине, чем в эмиграции, где большинство – при всем уважении к нему лично – сторонилось Московской Патриархии, как «заложницы советской власти».
Отношение к владыке Василию не было однозначным в разных кругах: в то время как на Западе кто-то считал его «красным» по причине его принадлежности к Московскому Патриархату, в Советском Союзе его побаивались как «опасного белоэмигранта», который был «себе на уме» в том, что ему представлялось «полезным» для Русской Церкви. Так, во время консультации архиереев и Поместного собора Русской Церкви 28 мая – 2 июня 1971 г. (избравшего патриарха Пимена и снявшего анафемы со старообрядцев), архиепископ Василий оказался единственным, кто заявил о необходимости тайного голосования в целях придания законности процедуре. Он равно обличал и Устав о приходских советах, принятый в 1961 г ., который был, по его мнению, антиканоничным и разрушительным для Церкви. Он также публично выступал против высылки из СССР писателя Солженицына в 1974 г ., против ареста в 1980 г . священников-диссидентов Димитрия Дудко и Глеба Якунина, или, что весьма для него характерно, против нарушения прав верующих в СССР.
В эпоху великих трудностей Православной Церкви в Советском Союзе эти действия владыки Василия являли его искреннюю привязанность к Церкви, сочетающуюся с бескомпромиссностью. Внимательно наблюдая за сложными взаимоотношениями между атеистическим государством и Церковью, ее наиболее высокопоставленными представителями (такими, как митрополиты Николай Ярушевич и Никодим Ротов), он стремился сочетать верность церковному руководству с противостоянием давлению со стороны советской власти, и не боялся открыто высказываться от имени Церкви, практически обреченной на безмолвие. Всем, кто его спрашивал о том, что его удерживает в лоне Московского Патриархата при всем его критическом к нему отношении, он отвечал, что, хотя и невозможно «оправдать» все действия последнего, можно, тем не менее, их частично «понять» и «простить». Этой позиции он придерживался всю свою жизнь.
Конец, тем временем, неминуемо близился. Будучи уже больным, архиепископ Василий совершил в сентябре 1985 г . свою традиционную ежегодную поездку в Россию. Он вылетел в Москву 7 сентября в сопровождении своего секретаря диакона Михаила Городецкого. Следом за участием в различных богослужениях в столице и приемом у патриарха, владыка Василий отправился 10 сентября в свой родной город. Там он совершил несколько служб, встретился с преподавателями и студентами Духовной академии и посетил Новгород.
15 сентября, в последний день, предусмотренный для его поездки в город на Неве, архиепископ Василий сослужил за Божественной литургией в Преображенском соборе, в той церкви, где он был крещен 85 лет назад. Это было его последнее богослужение: в тот же день он почувствовал себя плохо и был отвезен в больницу, где и угас к утру 22 сентября. Погребение владыки состоялось 24 сентября 1985 года в Ленинграде. Согласно воле его близких, он был похоронен на Серафимовском кладбище своего родного города.
[attachment=4] [attachment=5]
В Брюсселе память архиепископа Василия почтили торжественной панихидой, отслуженной в Свято-Никольском соборном храме на девятый день его кончины. Возглавил ее митрополит Бельгийский Пантелеимон (Константинопольский Патриархат), которого окружало русское, греческое и румынское духовенство столицы. В храме находилось множество государственных и церковных деятелей, сознающих то, что эта смерть отняла у западноевропейского Православия «просвещенного пастыря», сохранившего верность своей Церкви и родной земле.
В своем завещании к пастве владыка Василий писал:
«Мое неотступное епископское моление и желание, да пребудут наша архиепископия и ее прихожане несокрушимо верны строгому Православию и не приемлют никакого, могущего случиться, догматического компромисса, который может повредить неприкосновенности нашей Православной веры». И еще:
«Я молю духовенство и паству нашей архиепископии оставаться после моей смерти всегда верными нашей Матери Православной Русской Церкви (Московскому Патриархату) и не переходить ни в какую другую церковную юрисдикцию по собственному почину и без благословения Московского Патриархата в случае, могущем произойти, образования автономной или автокефальной Православной Церкви в Западной Европе или Бельгии».
Совершенно очевидно, что архиепископ Василий всегда считал Московскую Патриархию не подчиненной советской власти «организацией», а канонической Церковью, унаследовавшей тысячелетнюю традицию России.
Жизнь владыки Василия, русского православного архиепископа Брюсселя и Бельгии, была продолжительной и плодотворной, но при этом нелегкой. Студент-патриот, эмигрант, позднее монах, он являлся, безусловно, выдающимся архиереем, сделал очень весомый вклад в православное богословие. Тем не менее, он оказался чуждым как определенной части эмиграции, так и России советской эпохи. Его особый путь, избранный вполне осознанно, многими не был понят. И все же, его поразительный «возврат к истокам», его кончина на родной земле, была воспринята многими как благословение Божие. Благословение тому, кто и в изгнании посвятил все свое существование на служение России и Православной Церкви. Священник Сергий Модель
Игорь Устинов:
Офицер-подводник МОНАСТЫРЕВ Н.А.
[attachment=1][attachment=2]
История русского офицера
Галли Монастырева
Бизертинский морской летописец
«Пройдут годы, прежде чем народы мира и, в первую очередь, - русский народ поймут и оценят наш подвиг»
Нестор Монастырев
«1887 года ноября шестнадцатого дня родился Нестор, крещен 18 дня. Родители его: присяжный поверенный Округа Московской судебной Палаты Александр Николаевич Монастырев и законная жена его Мария Андреевна, оба православного вероисповедания, восприемниками были: Старший контролер Государственного банка Николай Алексеевич Цветков и дворянка девица, Анна Павловна Понаморева. Крестил Николоборовицкой церкви священник Михаил Демидов с притчтом».
Всего у Монастыревых родилось одиннадцать детей. О чем в метрических книгах Московской Благовещенской на Бережках церкви и в Московской Николо-Стрелецкой, у Боровицких ворот церкви писано.
Монастыревы славились своей оригинальностью и выдумками, одни имена, которые они давали своим детям, чего стоили – Сократ, Уалент, Дий, Баян, Таллий, Галли… Все в семье по традиции оканчивали Московский университет. Там, на юридическом факультете, преподавал их отец и муж старшей сестры Марии, Алексей Фаворский; он был уже заметным ученым химиком, друзья и знакомые, в основном, были университетской публикой. Так что путь для всех сыновей был предопределен.
После окончания гимназии Нестор, конечно же, поступил в Московский университет, где, по семейной традиции, изучал юриспруденцию. Но, после нескольких курсов, неистребимая тяга к морю превращает его в 1909 году из столичного студента в юнкера флота. После сдачи положенных экзаменов по полной программе Морского корпуса Монастырев получает в 1912 году офицерский кортик и погоны мичмана.
[attachment=3] [attachment=4]
На нижнем фото: Нестор Монастырев стоит 6-м справа
Первые годы морской службы прошли на кораблях Черноморского флота. Перед войной Нестор Александрович закончил Офицерский класс подводного плавания на Балтике, но остаться в ряда Балтийского флота ему не удалось. «…принят в Офицерский класс подводного плавания. И, к тому же, собираюсь жениться! Да, да, на той самой девушке, Людмила получила диплом врача…» Вместе с остальными офицерами-черноморцами Монастырев вернулся в Севастополь.
В первые месяцы Мировой войны на Черном море Нестор плавал на эскадренных миноносцах, поддерживающих фланг наших войск, действующих на Кавказском побережье, а затем получил назначение минным офицером на только что построенный, единственный в мире подводный минный заградитель «Краб». На «Крабе» Монастырев участвовал в знаменитой постановке мин у Босфора. За блестящие успехи Нестор Александрович был награжден Георгиевским оружием и получил из рук императора Николая II высочайший подарок – золотой портсигар.
Окончательный развал флота застал Нестора командиром подводной лодки «Скат». Заочно приговоренный большевиками к смерти, Монастырев чудом спасся во время массовых убийств офицеров в Севастополе в декабре 1917- феврале 1918 годов.
Когда Крым перешел под контроль Добровольческой армии, его назначили минным офицером подводной лодки «Тюлень», укомплектованной исключительно офицерским составом. На «Тюлене» Нестор Александрович участвовал в боевых действиях против красных на Азовском море. Последним его кораблем стала подводная лодка «Утка».
К концу 1920 года военная ситуация для Белой армии стала резко ухудшаться.
«У нас еще оставался Крым, последний клочок русской земли, который мы надеялись отстоять. Генерал Деникин передал командование над остатками армии генералу Врангелю, чье имя пользовалось большой популярностью в армии… Но все понимали, что положение Крыма, отрезанного от всего мира, не имеющего ни денег, ни природных ресурсов, ни запасов продовольствия, было критическим. А помощи ждать было не откуда. Англичане решительно отказались оказать нам какое-либо содействие. Франция, по своему обычаю, решительно не отказалась, но и ничем не помогла, приводя в свое оправдание разную чепуху… Наша несчастная крошечная армия больше не могла держаться, и генерал Врангель, понимая это, отдал приказ готовиться к эвакуации».
«… Эвакуация прошла успешно… Я получил приказ следовать в Босфор и при входе в пролив поднять французский флаг. Мне объяснили, что Франция берет остатки нашего флота под свою защиту.
Утром 17 ноября опустился густой туман, который держался до 9 часов утра. Затем солнце рассеяло туман и осветило Севастополь… Корабли и пароходы выходили в море, начав долгий путь трагической русской эмиграции. Даже море присмирело, как бы желая дать нам последнее утешение на нашем крестном пути.
Малым ходом «Утка» стала выходить из гавани. Все, кто мог, вышли на верхнюю палубу. Последний раз сверкали для нас золоченые купола и кресты русских церквей…
Прощай, Родина, прощай, моя Отчизна! Прощай, Севастополь, колыбель славного Черноморского флота!»
21 ноября флот был переформирован в Русскую эскадру, в состав которой вошел и дивизион из 4 подводных лодок с плавбазой «Добыча». Начальником дивизиона стал капитан 2 ранга Н.А.Монастырев.
8 декабря русские корабли начали свой последний путь в Бизерту.
Французы, вчерашние союзники по германской войне, дали Черноморской эскадре Врангеля приют в своей колониальной базе в Тунисе.
«… Я невольно предался воспоминаниям о прошлом… Более ста лет назад эти воды бороздили корабли адмирала Ушакова и Синявина… На островах Адриатики господствовал Андреевский флаг, имя России произносилось порабощенными народами с надеждой и благоговением.
Но все проходит, и поворачивается колесо истории. И вот мы идем здесь сегодня, ища спасения в чужой стране, разбитые в неравном бою с врагами. Франция, самоотверженно подавшая нам руку помощи, все-таки до конца не понимала, за что мы сражались и насколько опасен большевизм. Да и никто в мире не понимал…»
К 29 декабря несколькими группами на Африканский континент пришли 33 российских корабля. Настроение у всех было хорошее: главное – пришли и целы. Так что первый тост на новый 1921 год был достаточно радостным: «За скорейшее возвращение!». Тогда еще ни у кого не было ни каких сомнений. Многие верили, что приведут себя в порядок и вернутся на Родину. Они не сбежали из Крыма, а отступили, ушли, как говорили их деды – в ретираду, с походными штабами, знаменами, хоругвиями и оружием. Год за годом на российских кораблях велась служба, поднимались и спускались Андреевские флаги, отпевали умерших и славили Христово воскресенье…
«… В театре Гарибальди были поставлены одна сцена из «Фауста» и одна из «Аиды». Участвующие – офицеры, и команда, и эскадренные дамы. Спектакль пошел прекрасно… Несмотря на ограниченные средства, благодаря дарованию, присущему русским, наше искусство всегда будет на высоте.
… На «Георгии Победоносце» были прочитаны лекции…
…С сокращением штатов оркестр «Генерала Корнилова» перестал играть в городском саду.
… С сокращением штатов пришлось закрыть класс офицерского подводного плавания (а оставался до окончания курсов всего один месяц)…
… 26 ноября (9 декабря) состоялся Георгиевский праздник. Утром было торжественное богослужение на «Георгии Победоносце». Служил о.Георгий Спасский со всем духовенством. После службы все георгиевские кавалеры были приглашены на обед к командующему эскадрой… На Рождество Христово были устроены елки для детей на «Георгии Победоносце».
С лета 1921 года на борту подводной лодки «Утка» начал выходить первый заграничный военно-морской журнал «Морской сборник» под редакцией Нестора Монастырева.
На его страницах бывшие офицеры Российского флота рассказывали о только что пережитом в Первую мировую и Гражданскую войны, когда все еще было свежо в памяти. А это определило исключительную точность всех деталей, многие из которых, когда они вспоминались спустя годы, становились далекими от того, что было на самом деле. Кроме того, бизертинский «Морской сборник» публиковал документы Русской эскадры и военно-морских организаций в других странах, большинство которых только и сохранилось на его страницах, и еще регулярные обзоры событий на эскадре. Все это делает бизертинский «Морской сборник» уникальным источником русской военно-морской истории, в революционном и послереволюционном периодах которой сохраняется еще немало белых пятен. Как писал сам Нестор Монастырев «… журнал… является единственной книгой, где офицеры, интересующиеся морским делом и историей войны, могут освежить и пополнить свои знания».
Текст сборника печатался по ночам, когда освобождалась дивизионная пишущая машинка, а тираж изготавливался в литографии Морского корпуса, разместившегося в старом французском форту Джебиль-Кериб и лагере Сфаят. Каким был тираж «Морского сборника», не сообщалось, но можно предположить, что таким способом изготавливалось несколько сотен экземпляров, качество их получалось разным. Журнал распространялся в семнадцати странах. Кроме Туниса, это были Франция, Германия, Англия, Финляндия, высылался сборник также в США, Японию и Египет. Местом отправки указывались даже Дальневосточная республика и Советская Россия. Издававшийся в Ленинграде «Морской сборник» иронизировал: «На эскадре, личный состав которой весьма гордится своим «эскадренным» существованием, даже заведен свой «Морской сборник», которому по иронии судьбы дала приют подводная лодка «Утка».
Но главное – бизертинский «Морской сборник» три года свидетельствовал всему миру о том, что русские моряки не сломлены.
И все-таки в октябре 1924 года на всех русских кораблях в последний раз спустили Андреевский флаг.
«Моя карьера морского офицера закончилась. Не об этом мечтал я в своей юности, выбирая жизненный путь. Я мечтал о дальних походах, о радостных лицах друзей, о славе нашей Родины и ее флота, о славе Андреевского флага.
Андреевский флаг спущен!.. Теплая звездная ночь окутывает своей тенью корабли, которые мы только что покинули. У меня на душе холодно и пусто. Теперь я окончательно потерял все, что мне было дорого…»
К этому времени Нестору исполнилось 38 лет, а его жене Людмиле – 34 года. Как и все, прибывшие с русской эскадрой, Нестор назывался теперь «беженцем». Привыкнуть к этому было не легко – слово «беженец» плохо сочеталось с кодексом чести русского офицера. И также было трудно осознать, что они теперь – ничьи. Надо было продолжать жить.
Врачи были востребованы и французская администрация предложила Людмиле Сергеевне – одной из первых женщин морских врачей, работу в Тунисе. Для этого надо было принять французское подданство.
Поселились в Табарке, на северо-западе Туниса. Дом построили на красивейшем холме в оазисе, из дверей сразу открывалась лазурная морская даль…
Начинается новая страница в жизни Нестора Александровича. Проживая в эмиграции он продолжает интересоваться историей Русского морского флота. Из под его безусловно талантливого пера одна за другой выходят на разных языках 10 книг. До сих пор не увидели свет, оставшиеся в рукописи работы: «Одиссея Русского Императорского флота», «Записки морского офицера», «Северные витязи», «К теплым морям».
За свою плодотворную творческую деятельность Монастырев был награжден французским правительственным Орденом «Пальм Академик».
В 1935 году журнал «Часовой» в Париже, сотрудником которого Нестор Александрович являлся, напечатал заметку «Морской музей кап. 2 р. Монастырева».
« Наш сотрудник кап. 2 р. Монастырев, известный подводник и историк русского флота. Здесь, за рубежом на французском, немецком и итальянских языках вышел ряд его интересных и поучительных книг… Надо признать, что среди зарубежных морских писателей Н.А. Монастырев занимает одно из видных мест.
Этим, однако, деятельность кап. 2 р. Монастырева на пользу русскому флоту за рубежом не ограничилась. Наряду с писательской деятельностью он решил собрать в далекой северной Африке, куда судьба забросила последние остатки нашего флота, музей, ему посвященный… В нем собраны модели кораблей, участвовавших в Великую войну, главным образом подводных лодок, как например «Скат», «Кашалот», «Краб», «Утка» др., а также модели кораблей на которых были совершены географические открытия и плавания… В виде реликвии хранится кормовой флаг «Утки».
В Табарке Нестора Александровича называли «командор» за офицерскую морскую фуражку, без которой он не появлялся. А появлялся он в городе не часто, предпочитал уединение. В доме было много книг, хорошее пианино…
Скончался Нестор Александрович от инсульта на своей ферме в городе Табарка в Тунисе 13 февраля 1957 года не дожив несколько месяцев до своего семидесятилетия и похоронен на местном кладбище. В некрологе Общества офицеров Российского императорского флота в Америке он оценивался как «крупный морской историк, писатель, большой русский патриот
И деятельный член Исторической комиссии Общества».
Через полгода скончалась Людмила Сергеевна. Они прожили вместе почти 45 лет…
В 1998 году Российский фонд культуры вместе с Центральным музеем Вооруженных Сил привез из США бесценные сокровища: Американо-русское историко-просветительное и благотворительное общество «Родина» (г. Лейквуд, штат Нью-Джерси) передало России оставшуюся часть своей коллекции, первые две части были переданы музею в 1994 и 1996 годах. Эту коллекцию собрали наши соотечественники, верившие, что постоянным местом ее хранения должна стать «национальная Россия, которой они и завещали передать то, что бережно сохранили во всех перипетиях изгнания. В составе коллекции общества «Родина» находилось собрание Общества бывших русских офицеров в Америке, возникшего в Нью-Йорке в 1923 году (с 1953 года именовавшегося Обществом офицеров Российского Императорского флота в Америке). В 1950-х годах это обширное собрание, которому уже не хватало места в залах «Дома свободной России» в Нью-Йорке, было перевезено в Лейквуд и размещено в здании, специально построенном для него обществом «Родина», которому в 1974 году было передано морское собрание. В его составе и вернулись в Россию двадцать шесть выпусков бизертинского «Морского сборника», датированных 1921-1923 гг. В собрании «Родины» нашлись также неопубликованные «Записки морского офицера», в которых Нестор Александрович пишет: «Лето 23-го прошло без каких-либо событий и перемен, только состав эскадры неуклонно уменьшался… Издание «Морского сборника», в которое я вложил все, должно было прекратиться.»…
Листая страницы сборника невольно начинаешь понимать, чего хотел Нестор Монастырев, в немыслимых условиях, часто на свои скудные средства издавая «Морской сборник». И он, и все офицеры эскадры, тяжело переживая произошедшее в России и свою оторванность от нее, тем не менее, твердо надеялись на возрождение ее флота под Андреевским флагом. И считали своим долгом с пользой для Российского флота употребить накопленный военный опыт, сохранив его на страницах «Морского сборника» до того времени, когда он будет востребован.
Андреевские флаги вновь развеваются над российскими кораблями. И вот, в 2003 году, спустя ровно 80 лет, к новому поколению, живущему уже в XXI веке, из века прошлого стараниями выдающегося историка и журналиста Владимира Лобыцина вернулись статьи русских морских офицеров, в которых они рассказывают о пережитом, ожидая часа, когда в России их прочтут потомки. К счастью, этот час наступил!
* В статье использованы материалы рукописи Нестора Монастырева «Записки морского офицера»
Игорь Устинов:
Первый русский ас В.М.Ткачев
[attachment=1]
Вячеслав Матвеевич Ткачев родился 24 сентября (6 октября) 1885 года на Кубани, в станице Келлермесской. Обучался в Нижегородском аракчеевском корпусе, затем в Константиновском артиллерийском училище. В 1906 году оканчивает его и служит во 2-й Кубанской батарее (потом, по некоторым данным, он был офицером-воспитателем в Одесском кадетском корпусе). Увидев в одесском небе полеты аэроплана увлекается авиацией и в 1911 году Ткачев заканчивает одесскую частную авиационную школу. В 1912, по рекомендации великого князя Александра Михайловича, сотник Ткачев направляется в офицерскую севастопольскую школу авиационного отдела воздушного флота. Во время учебы сотник Ткачев - лучший ученик, у него больше всех часов налета, т.о. школу он оканчивает с отличием (за блестящую учебу награжден орденом Святой Анны 3-й степени). После окончания севастопольской школы Ткачев направлен в Киев. Дружит с Петром Нестеровым и Игорем Сикорским. В 1913 году Ткачев на "Ньюпоре" совершает рекордный перелет Киев-Одесса-Керчь-Тамань-Екатеринодар. Газета "Кубанский край" от 12 октября 1913 года писала:
"В Екатеринодар прилетел военный летчик киевской авиационной роты В.М. Ткачев, подъесаул 5-й Кубанской казачьей батареи. Он совершил перелет большой дальности - из Киева в Одессу, через Керченский пролив на Тамань и в Екатеринодар. За этот перелет Киевским обществом воздухоплавания В.М. Ткачев был удостоен золотого жетона с надписью: "За выдающийся полет 1913 г.". Несколько дней он демонстрировал в городе воздушные полеты на аэроплане "Ньюпор".
Героя принимал наказной атаман Бабыч. Был дан праздничный ужин. В общем, слава и почет в краю родном. Три дня Ткачев демонстрировал летное мастерство в небе над Екатеринодаром. Горожане закрывали свои лавки, служащие отпрашивались с работы. Когда еще такое увидишь! "А дитям яка радость!"
Во времена службы в Киеве Ткачев участвует в формировании и подготовке первой крупной авиационной единицы русской армии - 3-й авиароты в Киеве, где проходил службу в 11-м корпусном авиаотряде вместе с П. Н. Нестеровым. Перед началом войны он получил новое назначение: 1 августа 1914 года он уже был командиром 20-го корпусного авиационного отряда, входившего в состав расположенной в Лиде авиароты.
В первой половине августа подъесаул Ткачев вылетел на разведку в австрийские тылы. Когда он собрал необходимую развединформацию и стал возвращаться назад, то обнаружил, что линия фронта изменилась (австрийцы перешли в наступление), подъесаул стал поднимать машину и в этот момент попал под обстрел, одна из пуль пробила бак с касторовым маслом. Понимая, что не сможет долететь до своих (масло вытечет и мотор заклинит), Ткачев исхитрился сползти на пол, ногой закрыть пробоину и в таком положении добраться до русских позиций. Здесь, взяв коня, помчался в ближайший населенный пункт, где имелся телефон, передать разведданные. Но на этом его приключения не окончились. Когда он вернулся к своему аэроплану, то обнаружил, что австрийцы продолжают наступление, еще чуть-чуть и они захватят аэроплан. Ткачев быстро находит телегу, грузит на нее аэроплан и вывозит из под носа у наступающих австрийцев. За эту разведку Ткачев награждается Георгиевским крестом IV-й степени и становится первым летчиком России - георгиевским кавалером.
В декабре 1914 года подъесаул В.М. Ткачев становится первым летчиком России, сбившим в воздушном бою вражеский самолет, т.к. аэропланы в то время не были оснащены оружием, то Ткачев из личного пистолета расстрелял немецкий "Альбатрос". Этому примеру последовали и другие летчики - стали ставить на свои аэропланы пулеметы и сбивать противников. Ткачев же стал не только первым летчиком России, сбившим неприятеля, но и первым ассом России (по тем временам асс - летчик, сбивший не менее пяти вражеских самолетов).
В августе 1916 года Ткачев возглавил 1-ю истребительную авиагруппу, в которую вошли 2, 4 и 19-й авиаотряды. Свое первое боевое крещение летчики авиагруппы получили во время прорыва воздушной блокады немецкой авиации в сентябре 1916 года под Луцком. Тогда отважным русским пилотам удалось добиться существенного перелома в борьбе за господство в воздухе.
В начале 1917 года полковник Ткачев был назначен командиром авиадивизиона, потом - инспектором авиации Юго-Западного фронта, а с 6 июня 1917 года Ткачев стал начальником Полевого управления авиации и воздухоплавания при Штабе Верховного Главнокомандующего, по сути - главой авиации России.
В 1917 году Ткачев завершил работу над первым в своем роде в истории развития русской авиации пособием - "Материалы по тактике воздушного боя", составленным на основании боевой практики в Луцком районе осенью 1916 года. В этом документе, как показал дальнейший ход событий, он заложил фундамент для развития тактики истребительной авиации в России.
Во времена гражданской войны Ткачев на стороне "белых". Создает авиаотряд, сражается с Красной Армией, получает ранение в боях под Царицыным, выздоравливает и возвращается в строй, награждается за воинскую доблесть английским военным орденом D.S.O, в 1920 году командует авиацией армии барона Врангеля. Потом годы эмиграции в Югославии, демонстративный отказ от сотрудничества с фашистами, но, несмотря на это, по возвращении на Родину Ткачев получает десять лет лагерей.
Отсидев от звонка до звонка, Ткачев возвращается на Кубань… Пенсии нет, на работу взяли только переплетчиком за 27 рублей 60 копеек. Подрабатывает - пишет заметки в газеты, книгу "Русский сокол" о своем друге - Нестерове. Помогает живущая в Париже жена. 25 марта 1965 года легенда русской авиации, первый летчик-истребитель России, первый ас России, организатор первой истребительной авиагруппы в России, первый генерал авиации России кубанский казак В.М. Ткачев умирает в нищете.
[attachment=2]
Навигация
Перейти к полной версии