Гражданская война и военная интервенция в России (1917–1922 гг.) > Гражданская война на востоке России (1917–1922 гг.)
Ижевско-Воткинское восстание
Сергей:
В моей детской памяти сохранилось, как 12-го февраля Ижевская и Воткинская дивизии походным маршем проходили через Иннокентиевскую, чтобы одновременно и проститься и приветствовать земляков. Сохранился тот мягкий зимний день со слабым снегопадом, когда тысячные толпы остающихся беженцев обступили обширную пристанционную площадь и широкое шоссе, ведущее в Иркутск. Это было незабываемое зрелище.
В походном марше с развернутым знаменем под барабанный бой проходили части уцелевшей армии - побежденной, но не разбитой, покидавшие навсегда родную землю. «Марш обреченных» - как было записано в дневнике моей матери - На площади играл духовой оркестр, медленно плыл в воздухе торжественный реквием монастырских колоколов. Марш открыл офицерский батальон, во главе которого под развернутым знаменем дивизии на санном орудийном лафете везли простой черный гроб с телом Каппеля, покрытый наискось широкой Андреевской лентой (вероятно Георгиевской).
Всего в этом марше прошли около 6000 человек – один офицерский батальон с корпусным знаменем и два полка Ижевской и Воткинской дивизии с дивизионным знаменем. Знамя было зеленого шелка, окаймленное узкой красной каймой. На знамени был изображен сноп ржи и перекрещенные ключ и молот – символ механических заводов того времени, а также слова: «За Свободную Россию» - эсеровский лозунг того времени. Все части двигались поротно. За каждой ротой следовали два пулеметных расчета с пулеметами «Максим» на санях, запряженных по-сибирски – гуськом. За каждым батальоном двигались артиллерийские расчеты – 3-х дюймовые пушки с зарядными ящиками, также на санном ходу упряжками – гуськом. Каждый батальон имел 6-8 орудий. Кроме того, шел еще отдельно артиллерийский дивизион из 12 орудий. Насыщенность этой маршевой колонны с пулеметами и артиллерией была очень высокой. Колонну замыкала санитарная часть, также на санных повозках и хозчасть.
Марш продолжался более двух часов, но до позднего вечера через станцию проходили каппелевские эшелоны идущих к Байкалу. Я думаю, что именно здесь закончилась история Воткинского казенного завода».
Но дальнейшую судьбу Русской армии уже решали не красные и не чехи. Ночью 8-го февраля, столица Восточной Сибири не сходила со штабных карт девяти ведущих генералов (Войцеховский, Вержбицкий, Сахаров, Бордзиловский, Щепихин, К. Сахаров, Пучков, Молчанов, Барышников и полковник Ярцев).
К утру приказ частям на штурм города был готов. В основу был положен фланговый удар по главной группировке противника с учетом выгодной конфигурации и расположением всех 3-х колонн. Большое значение имели выбор времени для нанесения ударов и сильный темп наступления. Важным звеном являлась организация ряда мелких и последовательных, после штурма операций.
Сергей:
Прибывший с рассветом на станцию, где находились все части 3-й армии, генерал Войцеховский согласился с планом операции, назначив ее начало на 12.00. и послав колонне Вержбицкого, подходившей к Усть-Балею, распоряжение для подготовки штурма с северного направления.
Утром пришла телефонограмма от начальника 2-й чешской дивизии полковника Крейчи, с требованием не занимать Глазково. Также была получена информация о бессудной казни Колчака и угрозе чехов выступить на стороне красных в случае штурма. На немедленном проведении операции настаивали только генералы К. Сахаров и Феофилов - командир Енисейской казачьей бригады и командовавший всей, задействованной в боях под Иркутском кавалерией.
Войцеховский согласился с мнением большинства. Причиной такого решения было тяжелое состояние людского и конского состава в армии. Огромное количество раненых, больных, обмороженных доходило в частях, по предварительным подсчетам до 80%.
Губернский город белые, бесспорно, могли взять легко. Для людей, привыкших к боевой работе, штурмовавших губернские города, сброд дружинников - ленинцев, был бы снесен за час. Приготовление большевиков к бегству, провалы их боев под Уком, Нижнеудинском, Зимой и Иркутском говорили о низкой боеспособности. Но освобождение города с размещением там 15-20 тысяч раненых и больных, потом новые сборы в неизбежный дальнейший поход, не соблазняли отступающие войска.
На пути к Байкалу были не раз моменты, которые навсегда остались в памяти участников похода, но наверное эти два, произошедших на Иннокентиевской, пожалуй, наиболее трагичны по своему внутреннему содержанию. Первый был описан известным публицистом Вс. Ивановым: «Под сияющим золотом колоколен, на берегу лазоревой Ангары, лежал утренний Иркутск. Словно и не было Гражданской войны, словно не было невозможности прямо скатиться туда с лесистых склонов, явиться в уют и налаженную жизнь города. Нет нельзя, - обрывает свои фантазии автор,- и вот свидетели этого. Среди зеленых сосен, на девственном снегу, в только что захваченной в Иннокентиевской желтой теплой одежде, раскидано восемь зарубленных. Один еще дышал и на его раскрытом горле, как безжалостные розы, вскипали огромные пузыри ало-красной крови. Это солдаты - тобольцы, уличенные в сношениях с красными».
По понятным причинам были недовольны решением Главкома и чины армии, у которых в Иркутске находились близкие и родные. Тяжелая драма произошла в Воткинском конном дивизионе. Со дня формирования дивизиона, в командование эскадроном вступил прибывший из Иркутского военного училища хорунжий Аристарх Пуцилло. Все бои на Урале, реке Тобол и в походе он провел, отлично командуя своим эскадроном, был блестящим командиром. В Иннокентиевскую он прибыл, болея тифом в тяжелой форме.
В Иркутске у него оставалась семья, в т. ч. его отец - офицер Русской Императорской армии в отставке. Узнав, что армия не будет брать город и в полу бредовом состоянии, он незаметно для окружающих застрелился из револьвера. Через пять дней, когда Воткинская дивизия была уже в Мысовске, в штаб дивизиона пришла его сестра, спрашивая, где она может встретить своего брата. Семья заранее успела покинуть Иркутск и нетрудно представить ее отчаяние и состояние.
До выхода частей в обход города, на квартире Войцеховского побывал генерал К. Сахаров, убеждая его атаковать город только одной 3-й армией. Сначала это ему удалось, но потом был получен приказ с категорическим запретом. Из воспоминаний генерала Сахарова: «Части ждали боя, желали его, и почти каждый офицер и солдат мечтали войти в Иркутск». Ультиматум чехов произвел на войска иное впечатление - все страшно возмущались, накопившаяся ненависть к дармоедам, захватившим нашу железную дорогу, прорывалась наружу - «Не посмеют чехи выступить против нас. А если и выступят, то справимся. Надо посчитаться».
8-го февраля в 23.00. передовые части войск - Ижевская дивизия (авангард-конный полк), за ней Уфимская группа двинулись в обход города. Била артиллерия
Замыкала отход войск Южная группа генерала Смолина. Последними покинули станцию части Добровольческой дивизии генерала Крамаренко.
Путь был выбран от Иннокентиевской, вдоль ж. д., переход по мосту р.Иркут и, не доходя Глазковского поместья, отворот на юго-запад к с.Смоленское. От него части двинулись по ряду поселков и дачных мест в обход большой лесистой возвышенности, расположенной к югу от Глазкова. Затем поворот на восток и выход к Ангаре.
«Наш госпиталь находился в военном городке в пяти верстах от Иркутска - Вспоминал отправленный в тыл раненый. Между городом и нами протекала Ангара. 9-го февраля мы с болью смотрели из окон, как проходили мимо конные части нашей армии на исхудалых лошадях с измученными людьми. В госпиталь стали сносить раненых в ужаснейшем состоянии, в бреду. Почти у всех было что-нибудь отморожено. У всех страх перед большевиками и ненависть к ним были так велики, что они, не смотря ни на что, просили везти их дальше, не оставляя на расправу красным. Через два дня белые войска исчезли, оставив в городке много раненых и больных - уходила последняя надежда избежать красных лап. На следующий день со стороны Иркутска появились первые разъезды красных».
Сергей:
Некоторые конные части Воткинцев уходили в восточном направлении д.Пивовариха - Тарбеево (Свердлова) - М. Голоустное на Б. Голоустное. Колонна Сахарова от Смоленского продолжила движение через Медведево, Марково, Грудино, к утру достигнув Ангары около станции и поселка Михалево. В с.Листвиничное Ижевский конный полк пришел 9-го февраля, пройдя 90 верст и останавливаясь лишь на короткие привалы для обогрева, отдыха и подкормки лошадей.
Утром 10-го февраля части бывшей 3-й армии двинулись из Листвиничнго на Б. Голоустное. Перекованные в местной кузнице лошади должны были «царапать» дорогу для идущих сзади. Движение шло вдоль западного берега Байкала на расстоянии 1-2 версты. К вечеру того же дня части прибыли в Б. Голоустное, пройдя 45 верст. Ядро колонны генерала Вержбицкого прибыла в Листвиничное утром 11-го февраля, и весь день была занята подготовкой к переходу через Байкал. Воткинский конный дивизион, до 250 активных шашек и пулеметной команды, выступил с рассветом 12-го числа и после привала в селе Б. Голоустное, около 16.00. выступил в поход на ст. Мысовая, куда и прибыл ночью 13-го февраля. Переход прошел благополучно, если не считать около десятка лошадей, оставленных на гладком льду озера.
12-го февраля начальник обороны Иркутска Сноскарев снял осадное положение, объявленное 7-го февраля.
После ухода последних частей Добровольческой дивизии из Голоустного, в селе оставался кавалерийский взвод воткинцев, неся охрану на север и на Листвиничное от красных партизан Каландаришвили, которые из с.Оск, через Тарбеево могли обойти и ударить в «хвост» уходящим каппелевцам. Через некоторое время с севера появился красный разъезд, который был встречен воткинцами атакой в шашку и полностью вырублен, а начальник разъезда - юнкер Иркутского военного училища взят в плен. Раненый в живот прапорщик Худяков был оставлен в Голоустном.
14-го февраля 1920 г. переход остатков войск Русской армии через Байкал был закончен. Чистый зеленый лед Байкала перечеркнула длинная темная полоса – это была топанина, оставленная человеческими ногами, след страданий.
Отступление фронта нельзя воспринимать как бегство разрозненных частей. Колчаковцы находились у Иркутска около недели, подойдя к нему сохраняя свою боеспособность. Не ища спасения в бегстве и не преследуемые страхом, с большой ответственностью можно свидетельствовать, что в ниспосланные дни испытаний войска Восточного фронта оказались достойными имени русского солдата.
На смерть прапорщика Воткинского конного дивизиона Худякова
Ветры и бури - Свободы избранники!
О чем вы шумите порой?
Скитаясь по белому свету, как странники,
Вещаете людям вы повестей рой.
Веками, летая по миру безгранному,
Вы видели много чудес.
А нежно склоняясь к Байкалу пространному,
Вас слушал задумчивый лес.
И слушая повести ветра печальные,
Он вспомнил: однажды зимой -
Пришли к нему войны, изгнанники дальние,
Устали в дороге - просили покой.
Потом, отдохнувши, погодой метельною,
Отправились снова в далекий свой путь.
Один лишь остался - раной смертельною
Измучен он был и не мог он вздохнуть.
В жару он метался и труп свой страдальческий
По смерти Байкалу, в бреду, завещал,
И память о нем и о жизни скитальческой
Байкал нам - Свободным - хранить обещал.
Вяткин - прапорщик Воткинской стрелковой дивизии 20 февраля 1920г.
(Вестник Общества Русских Ветеранов Великой войны в С-Ф, № 44-45, 1930г., с.10).
С честью, выйдя из роковой сибирской эпопеи, дивизия понесла огромные потери от тифа, мороза и боёв с противником, вследствие чего была сведена в Воткинский отряд, а позже стрелковые части сведены в полк. Реорганизация не коснулась Воткинского артдивизиона, сохранившего достаточный личный состав и 12 орудий из 14-и, и Воткинского конного дивизиона, который в составе 2-х эскадронов и пулемётной команды сохранил в своих рядах до 250 активных шашек (без 2-х эскадронов в Ижевской дивизии). Вместе с Воткинским стрелковым полком конный дивизион вошёл в состав Иркутской дивизии 2-го корпуса. Лето 1920г. воткинцы провели в борьбе с красными партизанами Забайкалья и поздней осенью вошли в созданную Ижевско-Воткинскую стрелковую бригаду.
В конце ноября 1921г. Воткинский конный полк в составе бригады принял участие в беспримерном 3-х недельном Хабаровском броске, выставив на фронт 184 строевых чина, из них 32 офицера при 3- 4-х пулемётах. Нестроевых в дивизионе было 4 офицера, 4 чиновника и 29 солдат. За исключением командира и 2-3-х офицеров, все офицеры были произведены из солдат за боевые заслуги. В августе 1922г. дивизион был переименован в Прикамский конный дивизион (дружину) в составе Поволжской группы (рати) и насчитывал на 1-е сентября 110 шашек.
Участвовал в защите Спасска и других населённых пунктов Белого Приморья. Части 3-го корпуса покидали страну в начале ноября 1922-го г., уходя в Китай через Ново-Киевск. Дивизион прикрывал отход частей из г.Никольск- Уссурийска по дороге через Красный Яр на Нежино и Барабаш.
2-го ноября 1922г. при остановке в с.Красный Яр, воткинцам опять пришлось столкнуться с подошедшей красной конницей. В этой перестрелке был убит всадник учебной команды - старший унтер-офицер Константин Рогов, смерть которого была последней жертвой воткинцев в 4-х летней борьбе с III Интернационалом.
Александр_:
ПЕСНЯ ИЖЕВЦЕВ
Порваны цепи тяжелого гнета,
Гневно врага уничтожил народ,
И закипела лихая работа,
Ожил рабочий, и ожил завод.
Молот заброшен. Штыки и гранаты
Пущены в ход молодецкой рукой.
Чем не герои, чем не солдаты,
Люди, идущие с песнями в бой.
Люди, влюбленные в светлые дали,
Люди упорства, отваги, труда,
Люди из слитков железа и стали,
Люди, названье которым — «руда».
Кто не слыхал, как с врагами сражался
Ижевский полк под кровавой Уфой.
Как с гармонистом в атаку бросался,
Ижевец русский, рабочий простой.
Годы пройдут, на отчизне свободной,
Сложится много красивых баллад,
И не забудется в песне народной,
Ижевец, истинный русский солдат.
1918
В. М. Наумов. Мои воспоминания. Сан-Франциско, 1975. Приводится по изд.: Ижевско-Воткинское восстание. М.: «Посев», 2000, с. 84.
Владимир Наумов (1897-1979), который приводит этот вариант в своих мемуарах, вступил в начале восстания добровольцем в Воткинскую Народно-Революционную армию, прошел в составе воткинских частей войну и в 1922 году оказался с войсками генерала Дитерихса в Корее, а затем в Китае. Текст он сопровождает комментарием: "С этой песней ижевцы шли в бой. Пели ее, как победный марш при наступлении. И верю, не забудется эта песня и в будущие, более счастливые времена
================================================================
Фонограмма в исполнении детского хора “Удмуртия” школы исскуств №5 г. Ижевска (не позднее октября 2006 г.).
Сергей:
Хочется добавить, что поручик Наумов за Гражданскую войну трижды был отмечен солдатским крестом "Егория".
Песня ижевцев была написана в 1919г., т.к. в 1918г. "Ижевский полк под кровавой Уфой" еще не сражался.
Навигация
Перейти к полной версии