Слово «конспирация» означает заговор. Искусство конспирации состоит в умении проводить заговоры «тайно» и доводить их до успешного конца. Это искусство имеет свои ненарушимые правила: кто их не соблюдает, тот губит свое начинание, а может быть, и себя самого, и всех доверившихся ему близких и далеких единомышленников. Здесь дилетантство равносильно провалу и гибели.

Одно из этих правил гласит: тайну заговора можно сообщать только лицам безусловного доверия и безусловного единомыслия, — и то, если их участие в заговоре безусловно, необходимо.

Вообразим, что ко мне является видный агент НКВД и говорит: «Мы, заговорщики в НКВД, готовы произвести переворот в Советском государстве и установить русское национальное правительство, если вы, эмигранты, обещаете нам исполнять теперь же все наши указания, а потом дать нам всем полную амнистию и войти в наше правительство!» — Я, конечно, даю ему высказаться. Что надо ответить ему?

1. «Почему вы избрали меня для сообщения мне вашей тайны? Разве я являюсь вашим безусловным единомышленником, которому можно доверить такую тайну? Чтобы быть вашим единомышленником, я должен был бы знать все ваши сокровенные замыслы против эмиграции, которые вы профессионально обязаны иметь. Как и чем вы докажете мне, что вы сейчас говорите со мной не как профессиональный провокатор из НКВД, а как национально мыслящий патриот? Какое же единомыслие возможно между нами? Единомыслие предполагает твердомыслие с двух сторон. Если принять, что мое твердомыслие доказано моим прошлым, то ваше твердомыслие погибло навсегда в вашей провокаторской деятельности. Вы уже никогда не будете верить себе самому. Какой же возможен заговор при отсутствии единомыслия и твердомыслия? Разве только заговор друг против друга»...
2. «Откуда у вас берется такое безусловное доверие ко мне, что вы решаетесь сообщить мне такую опасную тайну? Откуда вы знаете, что я не болтлив и не хвастлив? Что я не разболтаю ваш заговор устно или в печати? Откуда вы знаете, что среди моих знакомых нет ваших же, засекреченных от вас агентов, которые немедленно выдадут вас вашему начальству? Почему вы считаете меня таким глупцом, который способен немедленно поверить предложениям профессионального энкаведиста? Если вы обращаетесь ко мне с таким предложением, то вы явно считаете меня отъявленным политическим идиотом; но к такому идиоту невозможно питать вообще никакого доверия. Все это означает, что вы только играете со мной в доверие и нисколько не опасаетесь выдачи. Вы явно обращаетесь ко мне с ведома вашего начальства, и вся ваша затея только и может быть новой провокацией».
3. «Но если бы между вами, профессиональным провокатором, и мною имелось в действительности единомыслие и доверие (о чем смешно и думать), то вы имели бы основание сообщить мне о вашем «заговоре» только тогда, если бы мое участие было безусловно необходимо для вашей удачи. На самом же деле все обстоит как раз наоборот: ваш «заговор» затевается в среде окончательно пролганной и профессионально, насквозь прошпионенной и предательской. У вас в НКВД подслушивают друг у друга даже ночные мысли и «пришивают» друг другу собственные вымыслы и замыслы. И тем не менее — вы создали якобы целый заговор. Но тогда какое же безумие с вашей стороны делать его предметом «эмигрантского экспорта»,. Ведь для успеха его необходимо, чтобы ни один комар в эмиграции не подозревал о нем и не мог пропищать о нем даже ночью... А вы вываливаете мне, первому встречному, всю вашу тайно-полицейскую подоплеку. Скажите, скольких эмигрантов еще вы посвятили в этот «план спасения России»? Вы, конечно, понимаете, что этим вы просто погубили ваш искусный «заговор». ». И вы, искусный энкаведист, делаете при этом вид, будто вы сами всего этого не сообразили. Если ваш «заговор» известен мне, случайно попавшемуся вам эмигранту, то он, конечно, давно уже известен вашему начальству. А это означает, что он или безнадежен и что именно вы погубили его, или же, что он есть очередная провокация. Ясно, что верно именно последнее».
4. «Для производства переворота в Советии эмиграция вам решительно не нужна. Напротив, ее участие и ее болтовня могут быть только вредны вам. Если вы можете и желаете произвести переворот, то совершайте его молча, неожиданно и решительно, но не звоните же об этом заграницей».
   «Вы хотите от нас «амнистию». Но зачем же вам нужна амнистия, если вы сами будете у власти. Тогда амнистировать будете вы, а не вас. К тому же вы отлично знаете, что в эмиграции нет единства: она многоголова и разномысленна, в ней сотни тысяч или даже более того, а вы разговариваете со мною, Анемподистом Чижиковым [1], как если бы я мог гарантировать вам что-нибудь «Войти в ваше правительство». Что же, мы так и ввалимся в ваше неправдоподобное правительство, многоголовые и разномысленные. Или же вы обещаете это участие только мне, Чижикову, лично. Должно быть считаете меня очень честолюбивым и к тому же глупым человеком... Когда вы будете у власти, когда вы и будете приглашать кого захотите, и приглашенные будут вам отвечать индивидуально. А до тех пор, вы сами понимаете, только глупцы могут соблазняться вашими посулами и принимать всерьез ваше провокационное пустословие. Но стоит ли вам стараться над... соблазнением глупцов? Или вы хотите превратить их в своих разведчиков?»
5. «Что же касается исполнения теперь же всех ваших требований и безоговорочного повиновения вам во всем, то это требование было в свое время произнесено вашим сотрудником — Федоровым-Якушевым, основателем всем известного провокационного «треста» [2]. Это нам уже знакомо. И именно это выдает вас, окончательно, с головой. Итак, поищите себе созаговорщиков среди людей более неопытных, слепо-доверчивых и болезненно-честолюбивых. А меня не тревожьте вредными разговорами!»

Все эти соображения, конечно, нет надобности излагать лукавому собеседнику: можно сказать иначе, меньше и больше. Но про себя следует думать именно в этом роде. И затем следует предупредить всех единомышленников о готовящейся новой провокации,— может быть, и через честную эмигрантскую прессу.

[1] Анемподист Чижиков — некоторые свои письма И. А. Ильин подписывал конспиративно-шутливыми именами: Семен Петров Чижиков, Коля Чижиков, Петя Чижиков, Петя Синичкин. Анемподист — редкое мужское имя, в переводе с греч. — беспрепятственный.

[2] Якушев (Федоров) Александр Александрович (1876 — ?) — бывший действительный статский советник, агент ВЧК — ГПУ — ОГПУ. Ему отводилась главная роль в операции, разработанной в начале 20-х гг. руководством советских спецслужб и получившей условное название «Трест». Ее цель заключалась в том, чтобы внедриться в эмигрантские антисоветские объединения и движения, установить над ними контроль, парализовать их самостоятельную деятельность и дискредитировать в глазах заграничной общественности и официальных лиц западных государств. Якушев, выступая в качестве «руководителя» несуществующей мифической антибольшевистской организации «Трест», наладил за рубежом контакты со многими видными деятелями эмиграции, вошел к ним в доверие. Органам ОГПУ удалось втянуть в свою игру наиболее активные антисоветские группы, выполнить поставленные задачи и во второй половине 20-х гг. благополучно завершить операцию. В ходе ее чекисты провели ряд успешных акций. Одна из них поимка английского разведчика Сиднея Рейли (был заочно приговорен к расстрелу еще в 1918 г.), которого заманили на территорию Советского Союза и в сентябре 1925 г. арестовали на даче в подмосковной Малаховке после встречи с «руководством «Треста». Другая — обеспечение «нелегального» путешествия по России в конце 1925 — начале 1926 г. известного монархиста Василия Витальевича Шульгина, не подозревавшего, что его пребывание в стране контролировалось ОГПУ.